– Не в твой, а в наш. Я здоровый мужчина, а ты всю дорогу то на работе, то устала.
– Ты сюда хоть один гвоздь сначала купи, потом говори, что дом наш. Совесть у тебя есть, попрекать меня работой? Я чего ради так пластаюсь, не напомнишь?
Лиза сидела перед ЗАГСом и вчитывалась в черные строчки на сером фоне. Свидетельство о расторжении брака. Позади было несколько лет мучений, нечеловеческого труда и вопиющего неуважения к ней и её труду. Она свернула свидетельство, положила в специально купленные корочки и начала убирать в сумку. В этот момент пришло новое сообщение в соцсети.
Лиза бросила взгляд на экран телефона: голосовое от уже бывшей свекрови. Как же вовремя, словно чувствовала, что именно в этот момент всё действительно закончилось.
Пятиминутная запись. Как её прорвало-то. Удалить? Лиза все же включила сообщение:
— Добилась своего?! У Богдана нервный срыв, — Лиза усмехнулась этому эвфемизму. Так свекровь называла совсем другое состояние своего сына. — Он ведь тебя так любит, а ты, дрянь такая, бросила его без малейшего повода. Ты совершаешь большую ошибку! Вот увидишь — он станет знаменитым, и ты пожалеешь, что не разглядела его талант, не помогла ему раскрыться. Кто теперь будет финансировать его выставки? Покупать оборудование? Ты губишь его гений! Никогда тебя не прощу.
Как будто Лизе нужно было её прощение. Она слушала и улыбалась. Тому, что этот кошмар закончился, тому, что больше ей никого не придётся финансировать, тому, что никто из родни Богдана больше не будет трепать ей нервы.
Сообщение закончилось, и Лиза с огромным наслаждением удалила его, а затем занесла Богдана и его мать в чёрный список. Больше её никто не побеспокоит.
А ведь как все хорошо начиналось! Сейчас даже не верится…
Он молодой фотограф, она бухгалтер с затаёнными мечтами о подиуме. Он обещал сделать из неё звезду и носить на руках. Он читал ей стихи и снимал её в яблонях. Безумно красиво.
Отношения развивались стремительно. Уже через месяц он сделал ей предложение на берегу лесного озера. И свадьбу предложил отметить креативно: умопомрачительной фотосессией с друзьями и родственниками вместо банкета.
Это потом она узнала, что у него просто не было денег хоть на какой-то банкет, а фотограф был должен ему денег, вот и отрабатывал их таким способом. Но в тот момент она была влюблена, её закружили кураж и романтика. Да и фотосессия получилась, и правда, шикарная.
А потом начались серые будни, о которых не думаешь в романтическом порыве.
Жить он переехал к ней, в её съёмную однушку со всей своей аппаратурой и ещё бог весть каким оборудованием. Баулы и кофры стояли по всем углам, на стене, где раньше висели фотографии из отпусков и портреты близких людей, разместились фоны.
– Не переживай, милая, – успокаивал её Богдан, если она начинала жаловаться. – Это всё временно. Скоро будет у нас вилла на берегу моря, хочешь, на Канарах, хочешь — на Мальдивах, а пока вот так, романтика пути к успеху.
Лиза верила и успокаивала себя: зато теперь у них фотостудия прямо дома, и он в любой момент может снимать её.
Жили в основном на её зарплату, он перебивался редкими свадебными съёмками, постоянную работу искать не спешил.
— Ты не понимаешь, вот сейчас я договорюсь о выставке в галерее, и тогда заживём. Ты же видела мои работы, их раскупят в первый же вечер. Погоди немного.
Лиза кивала: конечно, как может быть по-другому. Она беззаветно в него верила.
Богдан целыми днями где-то пропадал, а вечерами ждал от неё, вернувшейся с работы, вкусный ужин и прибранную квартиру. А на все вопросы всегда ссылался на свой будущий успех.
— Ну я же тружусь ради будущей славы, я тоже, можно сказать, работаю, только ты за деньги, а я — на репутацию. Вот разбогатею, наймём домработницу, а ты будешь моей музой. А сейчас кто-то же должен делать домашнюю работу. Не я же, я творец.
Почему-то считалось, что это все извиняет. О её профессии он отзывался с лёгким пренебрежением.
Через пару месяцев он впервые попросил у неё денег. Нужно было арендовать студию перед выставкой, чтобы отснять новые работы. Она верила, что выставка поможет окупить эти расходы, и легко дала денег. Но выхлопа с выставки не было практически никакого.
Богдан злился, говорил, что мир не дорос до его уровня и обещал им ещё показать. Лиза утешала его и старалась не напоминать про деньги. С этого времени он часто просил у неё то на студию, то на новое оборудование, то ещё на что-то. От него финансовой поддержки так и не было.
А спустя еще пару месяцев к нем домой нагрянула свекровь. И тут же начала критиковать все, что видит:
– Так, что у нас в холодильнике? И этим ты кормишь Богдана? Ему нужно больше сладкого, чтобы мозги лучше работали. И мяса больше. А здесь у тебя что? Какой бардак. Сняла бы квартиру побольше, с кладовкой, чтобы всё оборудование влезло. А как ты одеваешься? Это же просто ужас…
Такие инспекции она устраивала с завидной регулярностью, чем только расшатывала нервы Лизы. Приезд свекрови вызывал у неё панический страх. Она вся тряслась и бледнела, за что тут же получала выговор: вид недостаточно цветущий.
А где тут цвести, если работаешь за двоих, а тебе даже спасибо никто не скажет?
Через год такой жизни здоровье Лизы начало сдавать: она часто простывала, а как заболеет, долго не могла вернуться в строй, переживая осложнение за осложнением. Это, естественно, сказывалось на заработке. Тогда Богдан начинал бухтеть, что денег не хватает, но сам так ни разу и пальцем о палец не ударил.
Так прошёл еще один год. А закончилось все разом, когда, в очередной раз приболев, Лиза пораньше отпросилась с работы, и застала Богдана с какой-то блондинкой на их семейном ложе.
– Кого ты притащил в мой дом? – раскричалась Лиза.
Девушка подхватила одежду и выскочила в коридор, наскоро оделась и убежала. Лизе до неё не было никакого дела.
– Не в твой, а в наш. Я здоровый мужчина, а ты всю дорогу то на работе, то устала.
– Ты сюда хоть один гвоздь сначала купи, потом говори, что дом наш. Совесть у тебя есть, попрекать меня работой? Я чего ради так пластаюсь, не напомнишь?
– На благо семьи! — гордо ответил Богдан. – Только и о муже не стоит забывать с работой своей. И на внешность свою забивать, кстати, тоже. Или уж не удивляйся, когда я удовлетворяю свои потребности на стороне.
– Знаешь что, милый, что-то ты прав, я совсем на себя забила, но я сейчас это исправлю.
Она схватила большой чемодан, в котором Богдан когда-то привёз свои вещи, и принялась скидывать туда его одежду, разбросанную по всей комнате, книги, все, что принадлежала ему. Туда же полетел шарфик, забытый убежавшей блондинкой.
– Что ты творишь?
– Собираю твои вещи. Ты возвращаешься к маме, или на все четыре стороны, удовлетворять свои потребности.
– Лизочка, ну зачем так сразу? Я же люблю тебя, ну погорячился, с кем не бывает. Зато через неделю выставка, на этот раз всё будет, как надо. Золотом тебя осыплю.
– Шоколадку подружке своей купи, если денег хватит, а то я её, кажется, напугала.
Когда Лиза дошла до кофров с фотоаппаратурой, Богдан подскочил с дивана и принялся сам собираться.
– С цепи сорвалась! — ворчал он. – Можно подумать, что-то страшное произошло. Все равно развод я тебе не дам, не надейся.
–По суду разведут, никуда не денутся.
В тот же вечер к ней заявилась свекровь с лекцией на тему, почему она должна принять Богдана назад, не ожидая из него никаких извинений и верности в будущем.
— А что ты хотела? Богдан гений, ему нужна муза. А из тебя какая муза? Все время ворчишь, чего-то от него требуешь, меркантильная и мелочная. Разве такая может вдохновлять?! Твоя задача обеспечить тыл моего мальчика, и, если уж не можешь вдохновлять, не мешать ему искать вдохновение самому!
Мать была отправлена вслед за сыном.
Полночи Лиза собирала свой внутренний мир по кусочкам, и гадала, как она могла оказаться в такой ситуации. С ужасом осознала, что несколько месяцев не общалась ни с кем из подруг. Глянула на часы, подумала, что звонить уже поздно, и всё-таки позвонила одной из них.
Услышав, что случилась, Ольга не стала ругать подругу за поздний звонок и несколько месяцев молчания. Вместо этого она подхватила любимых конфет Лизы и приехала её утешать.
Утром невыспавшиеся, но счастливые, подруги зашли в суд, и Лиза подала заявление на развод. В то, что полюбовно развестись не получится, она не сомневалась. Даже если Богдан смирится с потерей, Юлия Константиновна до последнего будет пытаться удержать в зубах сорвавшийся кошелёк с функцией кухонного комбайна.
Вечером Богдан встречал Лизу с работы с огромным букетом цветов. Но из офиса она вышла в сопровождении Ольги и Инги, двух ее лучших подруг. Лиза только мазнула по нему взглядом, а девушки тут же принялись зубоскалить:
– Смотри-ка, мириться пришёл! –хихикнула Ольга.
– Интересно, а на букет денег ему мамочка дала?
Богдана задели такие шутки:
– Я и сам могу заработать на букет для любимой женщины!
– Интересное утверждение, – хихикнула Лиза. – За годы совместной жизни так и не смог, а стоило уйти, тут же справился.
– Зачем ты меня оскорбляешь? Есть у меня работа. И всегда была, тебе просто не говорил.
Вот тут-то Лизу и порвало.
– Какого чёрта? Почему тогда семью я на себе тянула, да и выставки твои бесконечные? Если у тебя свои деньги были?
Она шла на него, сжимая в руке сумку, словно собиралась огреть его ею.
– Сумасшедшая! — крикнул Богдан, кинул ей под ноги букет и ретировался.
Подружки еле успокоили Лизу, затащили её в кафе на лимонный чизкейк и какао с маршмеллоу. Это помогло ей вернуть душевное равновесие.
А вернувшись домой, она застала у своих дверей свекровь.
– Вы что-то хотели, Юлия Константиновна?
– Вразумить тебя, дурочку.
– Спасибо, не надо, до меня уже все дошло.
– Вы уже помирились? – радостно воскликнула свекровь.
– Нет, и не планирую совершать такую ошибку. Я и так на вашего сыночка потратила два года жизни. Больше лишних у меня нет.
В ответ Юлия Константиновна раскричалась так, что соседи с испугу вызвали полицию. Лиза надеялась, что этого будет достаточно, чтобы больше свекровь не являлась по её душу, но это было бы слишком хорошо.
Богдан и его мамаша так и продолжали по очереди атаковать её. Он то обещал золотые горы, то обвинял её во всех грехах. Она только и делала, что обвиняла.
На суде Богдан устроил целое сахарное шоу. Принес очередной неподъёмный букет, стоял на коленях, во всем каялся, обещал жизнь в шоколаде.
— Милая ты же знаешь, как я тебя люблю! Ну, ошибся раз, но я понимаю, какую боль тебе причинил, готов искупить, чем скажешь.
— Что ты называешь ошибкой: бесконечные измены или полный отказ вкладываться в семейный бюджет?
– Одна она была, одна. И то один раз. И до, и после я был верен тебе, любимая.
На Лизу это представление впечатления не произвело, а на судью, к сожалению, вполне себе. Конечно же, им дали время на примирение. После первого суда Богдан и его мать утроили свои усилия по возвращению Лизы. Да так расстарались, что она была вынуждена сменить квартиру и номер телефона.
На новом адресе Лиза вздохнула спокойнее, и все же время от времени Богдан подкарауливал её возле работы. Иногда устраивал такие скандалы, что ей угрожали увольнением, если она не утихомирит своего мужа. Узнав об этом, Богдан, казалось, начал только больше стараться.
– Слушай, – спросила как-то раз измученная Лиза, – а что ты будешь делать, если меня сейчас уволят, и я таки вернусь к тебе?
Богдан хищно улыбнулся, ему показалось, что жертва дала слабину.
– Ну ты же умничка. Найдёшь новую. Желательно, лучше этой. Я в тебя верю, ради семьи ты справишься.
Лиза представила себе такую перспективу, перекрестилась и убежала подальше от Богдана.
На втором суде она подтвердила своё решение расторгнуть брак. Богдан продолжал клясться в любви и верности. На этот раз судья развел супругов, и Лизе оставалось только дождаться, когда решение суда вступит в силу. За это время Лиза совершила последний шаг, чтобы разорвать эту связь, — сменила работу, чтобы ни Богдан, ни его мать не смогли её найти никаким способом. Получилось даже найти более выгодные условия, о чём она в разрушительном браке и мечтать не смела.
Теперь весь этот цирк закончился. Лиза чувствовала себя удивительно свободной и счастливой. Встряхнув волосами, она пошла отмечать свой развод.
