Маша сразу почувствовала, что не понравилась его родителям. Да и как она могла понравиться – сирота, живет в общежитии, учится на медсестру, за душой ни кола, ни двора. Последнее, конечно, спорный вопрос – вообще-то, у Маши была квартира, но так получилось, что ее отжала тетка.
С теткой вот как вышло.
Когда родители Маши погибли, та приехала за Машей присматривать. А заодно и сыновей своих перевезла из деревни – Вадик, Дениса и Генку. Как потом тетка сама призналась, рада была радешенька от мужа-алкоголика сбежать. И сначала все шло хорошо – Маша и тетка в одной комнате жили, мальчики в другой. Тесно, шумно, голодно, но кто так не живет? Все живут. Это тетка так говорила. И Маша соглашалась – ей много места не надо, кровать да стол, чтобы уроки делать.
Когда она училась в девятом классе, старший Вадик завел себе девушку. Как-то Маша уже засыпала и услышала разговор на кухне: тетя ругала брата разными словами, спрашивала, что теперь делать, а брат в ответ:
— Я люблю ее, и о нашем ребенке позабочусь сам!
Оказалось, что девушка его залетела. Аборт она отказалась делать, и решили рожать. А жить где – непонятно.
— Машенька, может, мы тебя в деревне пропишем? Получишь общежитие, как ты тут заниматься в таком шуме будешь? Колледж – это не школа, там учиться надо.
Вообще-то, Маша не планировала в колледж, она врачом хотела быть, но тетка ей объяснила, что можно на медсестру выучиться, а потом уже и на высшее пойти. Спорить Маша не умела и пошла в колледж, получив место в общежитии. На выходные приезжала домой, куда Вадик невесту уже привел, и места там для нее совсем не стало. А потом и звать ее перестали – тетка то занята была, то ребенок родился и нельзя было посторонних… В общем, можно сказать, что квартиры у Маши и не было.
С Веней они познакомились при странных обстоятельствах. Маша шла из магазина, услышала лай за гаражами и крики и пошла проверить, что там происходит. Местные бездомные собаки давно проходу никому не давали, но Машу не трогали – она их подкармливала. И она подумала, что опять на кого-то напали, и нужно их отогнать и защитить, пока облаву не вызвали.
Но это были не бродячие собаки. Два бойцовских пса кидались на паренька в джинсах и голубом поло, а тот своим телом прикрывал испуганного мальца. Тут еще люди подоспели, собак палками отогнали, потом и хозяина нашли, мальчика к родителям повели. А парень так и остался стоять в порванных джинсах, и Маша задумчиво произнесла:
— Надо бы уколы от бешенства поставить…
Смешно, но Вениамин Дорофеев, потомственный архитектор и храбрый юноша до жути боялся уколов. Пришлось Маше его сопровождать, как бросить такого героя. Если бы она знала, что его родители – такие богатеи, она бы и не связалась с ним, тетка всегда ей говорила – знай свое место.
Веня долго ей не рассказывал, что тогда ему родители сказали, только потом, после свадьбы, признался однажды, что Маша не просто им не понравилась – они категорически запретили Вене с ней встречаться. Веня съехал к другу, и они думали, что это юношеская блажь – перебесится и вернется. Для верности карты ему заблокировали. А Веня снял квартирку на свою зарплату и попросил у Маши руки. Родителям он выслал приглашение, но они на свадьбу не явились.
Зато явилась тетка с сыновьями, невесткой и внуком. Все они шумно поздравляли молодых и радовались, что Маша так хорошо устроилась.
А Маша и правда считала себя самой счастливой. Конечно, было обидно, что ее не принимают, и что приходится в грязной квартире с тараканами ютиться, когда у нее своя квартира есть. Но зато с любимым рядом, а что еще нужно? Тараканов они вытравили, квартиру отмыли. Маша получила диплом и пошла работать – о вузе речи пока не шло, ей хотелось тоже свой вклад в семейный бюджет делать.
Веня погиб в пятницу, в семнадцать тридцать пять. Его сбила машина – неслась на красный, мужчина вез жену в роддом: та дома решила рожать, и что-то у них пошло не так, вот он и спешил. А Веня не посмотрел по сторонам, он всегда был такой рассеянный…
Похоронами занимались его родители. Машу они не замечали, словно ее и не было вовсе, и на кладбище оттесняли в сторону. Тетка сгребла ревущую Машу в охапку и повезла домой – не к себе, в Машину квартиру, а в ту, где Маша с Веней жила.
— Ты не думай, мы тебя не бросим! Если что нужно – обращайся, – сказала она.
А что может Маше быть нужно без Вени? Она впала в такую глубокую депрессию, что ничего вокруг себя не замечала: работа-дом, работа-дом, а по ночам – слезы в подушку. Когда из шкафчика выпала пачка прокладок, Маша с удивлением вспомнила, что пачка лежит еще с тех пор, когда Веня был жив. И пошла в аптеку за тестом. Кажется, высшие силы смилостивились над ней, решили подарить ей новый смысл жизни, потому что тест оказался положительным.
На работе Машу не ругали, хотя и предупреждали, когда брали, чтобы никаких декретов. Но все знали про Веню и жалели ее. И когда живот стал заметным, принялись помогать – кто-то коляску обещал, кто-то кроватку, конверт для выписки, правда, розовый, а вдруг мальчик родится. Маша ни на кого не рассчитывала и откладывала деньги – на пособие оплачивать аренду она бы не смогла, так что нужно было заранее накопить. Питалась скромно, но с умом, чтобы ребенок не страдал – гречку ела, яблоки, печенку и минтай, свежие овощи, благо, что осенью они недорогие были. Тетка охала, привозила ей домашних соленьев и показывала фотографии внучки, жаловалась на невестку, которая все делала не так и говорила, что Маше нужно мужика найти, а то одна она, горемычная, не потянет.
Мать Вени Маша встретила в магазине, перед самым новым годом. Вообще-то, Маше срок ставили на первое января, но она надеялась, что дочка поторопится и родиться раньше, не хотелось ей новый год в одиночестве отмечать. Подарки покупать было некому, и Маша решила купить мандаринов и запасы кое-какие сделать, а то потом, как в магазин ходить с младенцем на руках. Мать Вени везла нагруженную продуктами тележку и задела ей Машу, даже извинилась – не узнала просто. Маша обернулась, вспыхнула, а та скривила лицо. Но тут же побледнела – заметила Машин живот. Кажется, сразу все поняла, а Маша, не дожидаясь вопросов, сбежала, бросив корзинку с мандаринами и рисом.
На другой день раздался звонок в дверь. Маша открыла. На пороге стояли Венины родители. Молча они осмотрели прихожую, и мать Вени произнесла:
— И ты собираешься вот здесь жить с нашим внуком?
Маша вопроса не поняла. А где ей еще жить?
Не дожидаясь приглашения, они прошли в квартиру и сели за стол. Мать Вени принялась рассказывать:
— Квартиру я уже начала искать, будешь жить рядом с нами. Врачу позвонила, я сама у него еще рожала, замечательный врач, но уехал на новый год на Кубу. Я ищу другого, так что не спеши пока с родами. Вот эту всю дрянь – она обвела пальцем комнату, указывая на кроватку и коляску, которые ей отдали на работе, – мы выкинем.
— Погодите, – прервала ее Маша. – Я не понимаю, о чем вы?
— Дурочку из себя не строй! Наш внук не будет жить в таких условиях. Мы тебе поможем.
Маша, которая все это время стояла, открыла дверь и произнесла:
— Уходите. Моя дочь не нуждается в помощи чужих людей.
Мать Вени подскочила, сузила глаза, сжала пальцы, усаженные перстнями, в кулаки.
— Ты еще выступать будешь, неблагодарная? Так знай – я в опеку обращусь, у меня там знакомые, и ребенка у тебя заберу, если нос воротить будешь!
Маша молчала. И непрошеным гостям ничего не оставалось, как уйти. А дочка, словно почувствовав Машино отчаянье, решила не ждать первого января…
Соседки по палате гадали, что там им подарит муж – какой букет, а, может, как в роликах в интернете, машину пригонят. Маша ничего не ждала, ей было страшно и грустно – они с дочкой были совсем одни на белом свете.
— Что значит, не будет выписки? – удивилась медсестра. – Там ждут тебя уже.
Представив постные лица родителей Вени, Машу аж передернуло – ей такой выписки точно не надо было, пусть там хоть букеты из миллиона алых роз будут.
— Не хочу я, – повторила она. – Дайте мне малышку, я пойду.
Еле удерживая в руках пакеты и конверт с ребенком, она вышла в приемную. Среди нескольких групп встречающих выделялась одна – шумная, с шариками и самодельным плакатом. К Маше кинулась тетка, принялась обнимать ее, целовать накрашенными губами. Тушь у тетки сразу же размазалась, но она этого не замечала.
— Счастье-то какое! Еще одна внучка у нас родилась! Дай ее мне, уронишь же!
Братья тоже по очереди обнимали Машу, пихали ей в руки букеты, кричали и смеялись. Маша стояла оглушенная, аж голова закружилась.
— Ну все, – велела тетка. – Домой поехали, а то она рухнет сейчас – бледная какая, надо чаем тебя напоить. Генка, где термос?
Почему-то Маша решила, что они едут к ней домой, но Вадик, который сидел за рулем, поехал к старой Машиной квартире.
Когда они вошли, Машу ждал еще один сюрприз – в ее бывшей комнате стояли кроватка и коляска, те самые, которые ей на работе отдали.
— Мы твои вещи перевезли, – пояснила тетка. – Вроде ничего не забыли.
Маша посмотрела на братьев.
— А как же…
— Они съехали от меня! – тетка всплеснула руками. – Эта его фифа сказала, что не хочет жить со свекровью! А я что, плохая свекровь? Генка в деревню поедет, на перевоспитание – устала я в школу краснеть ходить, совсем от рук отбился. Отец пить бросил, вот пусть и воспитывает. Так что будем вчетвером жить – в одной комнате вы с Лизой, в другой я с Денисом. Эх, хорошо, что ты дочку в честь мамки назвала, она там радуется на небесах, я знаю!
Маша посмотрела в окно, на небо, словно и правда могла увидеть там маму. И Веню, который тоже радуется, потому что знает – Маша не одна, есть кому о ней позаботиться. А его родители… Что уж, Маша же не зверь – понимает, что, кроме внучки, у них теперь никого нет. Пусть общаются, она препятствий чинить не будет…
