— Чего? – спросил Павел, закрыв за собой дверь!
— Подожди, я сейчас! – Кира принесла из кухни табурет, присела в другом конце коридора и сказала: — Давай!
— Чего тебе давать? – не понял Павел. – Я ничего не принес.
— Ври, давай! – сказала она с улыбкой. – Только хорошо ври! Достоверно! С выдумкой и огоньком!
— Ты в своем уме? – спросил Павел.
— Я-то как раз в своем, потому и прошу ложь изобретательную, изысканную, можно даже красивую! – проговорила она, чуть склонив голову на бок, а потом более жестким и сухим голосом добавила: — А не то бледное подобие, которым ты меня кормишь!
— Кира, ты белены объелась или тебя рой мух бешеных покусал? О каком вранье ты говоришь?
— Ах, прости! – она хлопнула себя по лбу ладонью. – Я забыла задать стартовый вопрос! Ну, и где ты был?
— У приятеля, — произнес Павел.
— Та-ак! – кинула Кира. – У Миши, Саши или Пети? Они все трое сказали, что ты с ними и очень сильно занят, поэтому освободишься только к ночи!
— Э-э? – Павел дикими глазами посмотрел на жену.
— Миша сказал, что вы мебель собираете, Саша с тобой ремонтирует электрику в гараже, а Пете ты жизнь спасаешь, потому что везешь его тещу обратно в деревню!
— Я … это… — промямлил Павел.
— А хорошие у тебя друзья, — произнесла Кира. – Говорю же, ври красиво, или хотя бы правдоподобно!
— Да, что ты вообще прицепилась? – воскликнул Павел, агрессивно вешая куртку на вешалку. – И на друзей моих нечего волну гнать! Это солидарность мужская!
— А у вас вся братия налево ходит? – спросила Кира, проигнорировав экспрессию мужа.
— Никто никуда не ходит! Просто хочется иногда посидеть в парке, или баре! Понимаешь, нет? В одиночестве! – Павел пристально посмотрел на жену. – Есть у мужчин такая черта! Жажда одиночества, тишины и покоя!
— Совсем неинтересно ты, Паша, врешь, — покачала головой Кира. – София тебе хоть и сестра, но у нас своя, женская солидарность. И она сказала, что сегодня твое одиночество, в котором ты так нуждался, зовут Наташа.
Павел покраснел.
— А на прошлой неделе – Оля. А в прошлом месяце – Антонина.
Паше было сорок лет, но схватился за сердце так, будто ему было глубоко за семьдесят. Он сначала оперся о комод под зеркалом, потом присел на тумбочку, а в финале всего просто повалился на пол в коридоре.
— Неубедительно! – произнесла Кира, вставая с табуретки. – Спектакль не удался, актер подкачал!
Она подошла к притворяющемуся мужу, склонилась над якобы бездыханным телом и спросила:
— И чего тебе не хватало-то?
Павел открыл налитые кровью глаза. Вскочил со всей прытью, на которую был способен его сорокалетний организм. Вытер рукавом пот со лба и начал кричать.
Впервые Кире сообщили, что ее муж ей не верен, как бы, в шутку. Мол, видели его с прелестной особой целующимися в кафе. Но! Сообщила такая дама, у которой любимым занятием было – кому-нибудь испортить настроение. Жить она без этого не могла. Потому врала напропалую, только бы кого-нибудь довести.
Кира была уже научена горьким опытом общения с этим информаторием, поэтому пропустила данную реплику мимо ушей.
Нелепо это звучало и глупо, а самое главное, что даже предпосылок никаких не было.
— Надя, ты прикинь, Лорка придумала новую хохму! – во время беседы на обеде вставила Кира. – Она сказала, что мой Павел с какой-то девушкой был в кафе замечен! Да не просто, а в целующемся состоянии!
Кира специально строила фразы так, чтобы добавить абсурда к ситуации.
— Ты ее больше послушай, так у твоего Павла вторая семья обнаружится! – хихикнула Надя. – А мне просто интересно, что она еще придумать может?
— А мне кажется, что ее даже пожалеть можно. Это же насколько надо иметь скучную жизнь, чтобы про всех гадости придумывать? Допустим, она просто язва, и ей чешется, чтобы поругаться. Но она же просто сказала и пошла! Как и всегда.
— Бог с ней, — махнула рукой Надя. – Придумала, сказала, пошла. Вот если бы ты начала реагировать, вот тогда бы она тебя эмоционально и выдоила. А жалеть я ее не буду! С таким грязным яз.ыком, как у нее, так даже здороваться не хочется!
Слова офисной сплетницы были осмеяны и отброшены, как нелепые. Но Наде захотелось пофантазировать:
— Предположим, — произнесла она. – Только предположим, и не более, — сразу добавила Надя. – Допустим, твой Павел пошел на сторону. А вот с чего?
— Мужики, обычно, изменяют, потому что им дома чего-то не хватает, — выдала прописную истину Кира. – Любви, еды, уважения, ласки, постели. Ну, или когда их дома за человека не считают, поэтому он ищет утешения.
— Может быть, я чего-то не знаю, — произнесла Надя, — но у тебя Павел живет, как у Христа за пазухой. Да и семья у вас крепкая и устоявшаяся. Без всяких там, скандалов, дележек и прочих «я хочу, нет, я хочу!»
— Мы этими глупостями переболели, когда Ленка родилась, — ответила Кира, — а ей уже четырнадцать.
Свою семейную жизнь Кира считала, не побоюсь этого слова, идеальной! Ни ссор, ни скандалов, ни давления или выпячивания себя за счет супруга.
Любили одну и ту же еду, фильмы, досуг, развлечения.
И в быту проблем не было. Когда первый ребенок родился, все как-то само собой устаканилось. Обязанности были поделены по мере сил и желания. Но если не хватало сил, или пропадало желание, то упреков и претензий не было.
Добровольная помощь или потом вместе.
Гармония и идиллия! И все семнадцать лет брака было так!
Да к тому же не чувствовалось усталости или привычки, когда дни сменяются днями, не задерживаясь в памяти.
Стр.асть жила под одеялом, доброта в общении, ласка в быту, поддержка в болезни, неистовство в радости.
Тем более, заявление офисной сплетницы казалось глупым и неуместным.
Но Кира, зачем-то, полезла в телефон мужа. Не так, что взяла и устроила обыск с пристрастием, а просто заглянула через плечо, когда он под телевизор там лазил.
— А это у тебя что? – спросила Кира, увидев странный значок неизвестного приложения.
— Это – так, — краснея, ответил Павел, — просто.
А телефон перевернул экраном вниз.
— Паша?
— Понимаешь, скучно на работе стало, — оправдывался он, — мы с мужиками поставили приложения для знакомства. Ну, посмеяться над всякими, которые никак мужиков найти не могут.
— Это, по-вашему, смешно? – спросила Кира.
— Ну не так чтобы очень, — ерзая, ответил Павел. – Там такие экземпляры попадаются, что грех не посмеяться.
— Посмеялись? – с оттенком обвинения спросила Кира.
— Ну, да…
— Сам понимаешь, — ответила Кира и ушла на кухню.
А ночью уже специально проверила телефон Павла, когда тот спал. Приложение было удалено. Не спрятано, а именно удалено. В этих вещах Кира разбиралась.
Шутки шутками, а через неделю Кира нашла в машине Павла блеск для губ. Из-под сиденья выкатился, когда он ее с работы забирал.
— Я использованное в подарок не приму! – сообщила Кира, сунув под нос Павлу ярко-алый цилиндрик.
— Я Галку убью! – сразу произнес он. – Два дня назад упрашивала ее домой довезти, потому что у нее живот разболелся! Ну, согласился, блин, на свою голову. А эта аф.еристка стала губы прямо в машине красить. Оказалось, что не живот у нее болит, а хахаль под подъездом ждет!
«Выкрутился мастерски!» — подумала тогда Кира, не поверив ни единому слову. Да и припомнила, что не раз она, садясь утром в машину мужа, чувствовала запах женских духов. Пару раз говорила, но тогда Павел выдал, что подтаксовывает на добровольных началах:
— Исключительно на нужды машинки! – говорил он с улыбкой. – Масло подороже купить, детальки пооригинальней, да и так, по мелочи…
Очередное оправдание Кира принимала скорее из желания, чтобы закрыть вопрос с подозрениями. Не хотела верить, и даже думать не хотела, что Павел может быть ей не верен.
Буквально отбрасывала от себя, как склизкого червяка, все малодостоверные факты. Но не все можно отбросить.
— Кира, ты прости, что я к тебе с таким, — произнесла София, сестра Павла. – Да и не телефонный это разговор, — она делала глупые паузы, чтобы добавить трагизма. – Да и особо дружны мы не были.
— Соня, говори уже, как есть, — попросила Кира, потому что эта тягомотина всегда раздражала Киру в общении с Софией.
— Пашка в квартиру бабушки ба.б водит! – выпалила та и замолчала.
— Чего? – еще не осознав услышанное, спросила Кира.
Кира и не знала, что София умеет тараторить. Однако случай представился:
— От нашей бабушки осталась квартира. Она в соседнем доме. Пашка где-то год назад взял ключи от нее, сказал, что хочет ремонт там сделать. Вот!
А ремонтом там и не пахнет, я с балкона в бинокль все вижу. Один раз увидела, давно это было, как он там с барышней прогуливался по комнатам, так я у него спросила, что за она. А тот сказал, дизайнер! А потом этих дизайнеров было, что не сосчитать!
— И год ты молчала? – только и спросила Кира.
— Так совесть иметь надо! – воскликнула София. – Уже и соседи жалуются, что там постоянно вертеп устраивают! А квартира-то не только Пашкина, половина-то – моя! А он своими ша.шн.ями доведет ее до такого состояния, что ее не продашь!
— Так ты из-за квартиры мне звонишь с такими новостями? – холодно спросила Кира.
Спросила-то холодно, а внутри разгорелось пламя.
— Так, ты же его жена! Спали его на горячем! И пусть он прекращает бесчинствовать! Накричи на него, отрабатывать вину заставь! Ремонт пусть опять же сделает!
Да и разберись, чего ему дома не хватает, что он всех городских, ну, этих самых, в нашу квартиру перетаскал!
— Спасибо, Соня, — убитым голосом произнесла Кира.
— Ты это, духом не падай! У мужиков приключения с адю..льтерами в подкорке записаны. Ты его отходи чем-нибудь тяжелым, с него ду.рь и вылетит!
А если тебе доказательства надо, так я несколько раз под дверью подслушивала! У меня даже записи есть! А еще фотки! Я через бинокль умудрилась таких фоток наделать, закачаешься!
— Пришли, пожалуйста, — попросила Кира.
Сначала Кире было плохо. Потом очень плохо. Потом – совсем паршиво. А потом стало – никак.
Абсолютная пустота. Она осознала, что ее прекрасный, любящий, внимательный и заботливый муж уже больше года меняет пассий, как перчатки. И при этом ничего в его поведении дома не изменилось.
Те же улыбки, добрые слова, непринужденные ла.ски, стр..асть в постели, забота о детях. То есть, для него ничего не изменилось, просто он еще и охаживает молодых, и не очень, дамочек для собственного удовольствия.
А ей, любимой и любящей жене, постоянно врет, что у него приятели, дела, пробки, проблемки…
Стало Кире настолько безразлично. Павел стал безразличен. Она больше не чувствовала к нему ни любви, ни нежности – вообще ничего не чувствовала.
— Пора ставить точку, — произнесла она, просмотрев и прослушав по диагонали то, что прислала София. – Тем более, мы опять задерживаемся.
И еще она не поленилась и обзвонила друзей Павла, чтобы уточнить полученную от Павла легенду, что он помогает приятелю.
— Как в анекдоте, — произнесла Кира, но смешно ей не было.
— А что это ты за спектакль устроила? Разве так себя ведут жены, когда узнают об измене мужа? Ты должна страдать! Руки заламывать! Слезами умываться! Ты просто обязана начать меня уговаривать, как отца семейства, остаться в лоне семьи!
— Ух, ты! – Кира отскочила. – Что-то интересненькое! Давай, продолжай!
— Что тебе продолжать? Ты вообще, хоть когда-нибудь меня любила? Где твои искренние и пылкие чувства?
— Пашенька, растоптал и уничтожил ты все мои чувства! – прокричала Кира в ответ.
Она не стала сдерживать себя. Смысл?
— Ты своими изменами, своим враньем уничтожил все! И мои чувства, и нашу семью! Я могла понять, хотя и это дико, если бы это получилось один раз и случайно. Но мне твоя сестрица столько всего прислала, что я удивилась только, откуда у тебя столько здоровья!
— Софка – зараза! – процедил он сквозь зубы.
— Вещи твои в чемодане, — сказала Кира спокойным голосом. – Можешь сообщить свое мнение о ней ей лично!
На развод и алименты я подам завтра же. И спасибо тебе за то, что ты так боялся потерять часть бабушкиной квартиры, что не стал владельцем этой.
Хотя мне кажется, что там твоя жизнь более интересная и насыщенная! А мы с детьми, так и быть, поживем тут!
Кира выдвинула из комнаты чемодан, пнула его в сторону Павла.
— И будет нам тут хорошо и замечательно! А самое главное, что в нашей жизни не будет тебя!
Надя удивлялась, как Кира быстро отпустила Павла.
— Понимаешь, я, как поняла, что он больше года мне нагло врал, изменял, так еще и придумывал какие-то глупые оправдания, вся боль и обида на меня накатила, как ушат ледяной воды.
А потом, как та же вода, схлынуло это все с меня. Считай, за это время я все переболела и отстрадала. А потом, просто выставила его вон и все!
