— Уходи, Оля! Ни ты, ни твой ребенок здесь не нужны!

— Это же ваш внук!

— Я в этом не уверена!

— Как вы можете?! Пока он был здоров – вы на каждом углу кричали, какой у вас замечательный мальчик! А теперь? Не нужен стал?

— Оля, не кричи! Соседи…

— Ну и пусть! Пусть слышат! Вам дороже ваша репутация, чем единственный ребенок вашего сына? К чертям собачьим такую щепетильность! Кому она нужна?!

Молодая светловолосая женщина закрыла на мгновение глаза, сделала глубокий вдох-выдох, а потом развернулась и застучала каблучками по асфальту, не оглядываясь на свою, теперь уже точно бывшую, свекровь.

Что ж… Насильно мил не будешь! Если у Галины Ивановны так и не проснулись толком родственные чувства к ее внуку, то что может поделать Ольга? Заставить полюбить Максима? Умолять бабушку прийти и навестить внука в больнице, где он провел уже немало времени, а впереди у него еще столько же, если не больше? Не хочет – не надо! Она и ее любимый сын, муж Ольги, и так уже сделали все, что могли!

Ольга свернула за угол дома и остановилась, тяжело дыша. Здесь можно было сжать кулаки и даже покричать немного, чтобы освободить свою душу от обиды и злости. Нельзя с этим к сыну… Ему и так плохо… Да и какая польза, если Ольга будет винить всех и вся в том, что случилось? Ведь доля ее вины в этом тоже есть… Не отпусти она ребенка на дачу к бабушке, где намечалось празднование ее юбилея и сообрази вовремя, что муж точно не станет разыгрывать из себя трезвенника и ему может прийти в голову безумная затея – отвезти ребенка в город, и Максим не лежал бы сейчас, прикованный к кровати! Она виновата не меньше, чем бабушка и отец мальчика. Один решил сесть за руль, усадив в машину сонного сына, а другая не остановила, решив, что ребенку не место в пьяной компании, хотя до юбилея очень настаивала, что Максим присутствовал на празднике.

Ольга достала из сумки платок и вытерла слезы.

Все! Хватит! Побуянила, и будет! Нужно взять себя в руки. Мама говорила, что от сожалений да обид ничего хорошего не бывает. Только тьма в душе. А Ольге это совершенно не нужно. Бывшего мужа больше нет… И винить его, конечно, смысла нет никакого. Он заплатил самую дорогую цену за свою глупость. Это просто чудо, что в той груде металлолома, в которую превратилась его машина, нашлось крошечное место, оставшееся неповрежденным, и ее сын жив, благодаря этому. Да, пострадал позвоночник и ноги, но голова осталась целой. И это чудо, учитывая то, что она увидела, когда примчалась на место аварии.

— За все благодари, Олюшка! За каждую мелочь в этой жизни! Живы-здоровы? И слава Богу! Многие и того не имеют!

Мама Ольги, которая пережила столько, что хватило бы на десятерых, знала, о чем говорит. Когда-то ее, совсем крошечной, достали из-под завалов дома в Спитаке. А через несколько часов достали живой и почти невредимой ее маму. Сломанная рука не в счет. Глава семьи, который был в командировке в это время, чуть с ума не сошел от радости, когда узнал, что его жена и дочь живы. Забрав их, он уехал из родного города, от которого остались лишь руины, но никогда даже словом не обмолвился о том, что ему пришлось пережить, пока он разбирал завалы и искал хоть какую-то информацию о своих.

А потом было страшное время, когда человеческая жизнь не стоила почти ничего. И Олин дед, у которого был свой бизнес, падал и вставал неоднократно, иногда даже не зная, проснется ли утром. Он, как мог, старался обезопасить свою семью, но даже самым сильным и богатым в то время иногда это было не под силу.

И маму Оли похитили, чтобы надавить на ее отца и заставить его отдать все, что он имел…

Спасло ее только то, что даже среди людей, которые иногда теряют всякий человеческий облик, всегда найдется кто-то, для кого жизнь – это ценность и у кого есть понимание, что отнимать ее просто так – это грех. Один из охранников черноглазой смешной девчушки не побоялся рискнуть всем и сделал так, чтобы она вернулась к отцу целой и невредимой.

Спустя годы этот человек позаботился и об Ольге, когда она осталась совсем одна, потеряв родителей. Дядя Слава… Так она его называла. И пока он был рядом – бояться Оле было нечего. Вячеслав Егорович был ближайшим другом и партнером ее отца. И, хотя бизнес отцовский особого дохода не приносил, и Ольга его со временем и вовсе продала, по совету все того же дяди Славы, это никак не сказалось на их отношениях.

— Ты, Олька, теперь обеспеченная невеста. Может, и не велико богатство, но кое-что все-таки есть. А потому, когда будешь жениха выбирать, имей в виду, я проверю, что за тип! Я твоему отцу и маме слово дал, что присмотрю за тобой, если что.

— Знаю.

— Есть кто на примете?

— Пока нет. Но надеюсь, появится.

Дядя Слава не успел дать свой совет Оле. Его не стало за год до ее знакомства с отцом Максима. Но она накрепко запомнила наказ своего крестного, который твердил, что все ее должно остаться при ней. А потому, когда встал вопрос о расширении жилплощади, родительскую квартиру Ольга продавать отказалась наотрез.

— Но почему, Оленька? У вас же семья! – недоумевала свекровь.

— Да, разумеется. У нас семья. Но я обещала. А слово свое я привыкла держать. К тому же, мы можем сдавать эту квартиру и взять кредит на покупку новой. Так будет лучше, на мой взгляд.

— Не понимаю! Зачем влезать в долги, если есть прекрасное жилье, которое можно продать и приобрести что-то другое? Получше.

Ольга была безмерно рада сейчас, что не послушала тогда никого, кроме себя. Теперь ей есть, куда идти с ребенком. Ведь из квартиры, купленной в браке, ей теперь придется уйти.

— Оль, мы оформим квартиру на мою маму. Она дает часть денег на ее покупку. И так будет выгоднее для нас с тобой.

— Интересно, чем это выгоднее? – Ольга не понимала, чего хочет от нее муж.

— Ты же не собираешься спорить по этому поводу? Мы – семья! И нужно доверять друг другу! Ты в декрете и кредит сейчас ляжет полностью на мои плечи, а мама готова нам помочь! Разве это плохо?

— Ну почему же? Хорошо, конечно. Если ты считаешь, что так будет лучше…

— Да, считаю!

Ольге не хотела ссориться с мужем, а потому приняла эти условия.

Откуда ей было знать, что всего через полтора года после этого разговора, она застанет супруга дома с любовницей? И придется сильно постараться, чтобы не скатиться в истерику и, хотя бы попытаться выстроить отношения так, чтобы Максим общался с отцом и бабушкой. На это ушло немало времени, но результат был. Максим проводил время с отцом, который не раз предлагал Ольге сойтись снова и сделать вид, что ничего не было. Все его аргументы сводились к тому, что грех разрушать семью на пустом месте, а мужчины все полигамны. Но Ольга не готова была снова доверить свою жизнь этому человеку.

— Если бы я еще и Максима ему не доверяла… — Ольга не сразу поняла, что произнесла эти слова вслух.

Какая-то женщина, проходящая мимо, удивленно посмотрела на нее, покачала головой и пошла дальше, а Ольга все-таки выдохнула.

Нельзя скатываться в злобу и ненависть! Нельзя! У нее никогда не было особого взаимопонимания со свекровью, но с Максимом та всегда помогала, если Ольга просила об этом, да и вообще любила мальчика. Такое не спрячешь. А если так, значит сейчас в ней говорит боль и вина за все, что случилось. Ведь Ольга точно знала, что свекровь приходила в больницу к Максиму и не раз. Но в палату, почему-то не заходила, ограничиваясь беседой с врачами. И возможно, теперь тоже нужно будет время, чтобы все наладилось? Как тогда… После развода…

Отец, да и дядя Слава, всегда учили Ольгу, что ломать – не строить. И далеко не все люди эту истину познают в нужное время.

— Нужное время… — пробормотала Ольга, спеша к остановке. – Когда оно наступит? Помощь-то нам с Максимом нужна уже сейчас!

Но ныть она не привыкла. Не в ее характере было долго страдать по поводу или без оного.

Упала – вставай! Иди дальше! Не останавливайся! Никто и никогда за тебя не сделает того, что можешь только ты!

У нее есть сын… А у Галины Ивановны его больше нет…

— Злость – плохой советчик! – словно услышала за спиной слова дяди Славы Ольга и даже обернулась, чтобы посмотреть, не идет ли он за ней, незримый и тихий, каким был всегда, охраняя ее не хуже ангела-хранителя.

— Я помню… — прошептала Ольга и окончательно успокоилась.

Пусть все идет, как идет. У нее столько забот, что позволить себе зацикливаться на обиде, пусть бы даже и праведной, попросту нельзя.

Риелтор, который ждал ее у дома родителей, уже начал терять терпение.

— Простите, пожалуйста, — Ольга распахнула дверь в подъезд. – Надеюсь, вы не долго меня ждали?

— Не особо. Я тоже опоздал, — улыбнулся ей риелтор. – Что ж, давайте работать? Времени, как я понимаю, у нас не очень много.

— Да. Я должна успеть уладить все с переездом до того, как сына выпишут из больницы.

— В таком случае – начнем!

Квартиру родителей Ольга продала довольно быстро. Куда больше времени ушло на то, чтобы найти вариант, который бы ее устроил. Она уже знала, что Максиму предстоит долгий период реабилитации. И врачи разводили руками на ее вопрос о том, сможет ли он вообще когда-нибудь встать на ноги. А потому, нужно было сделать так, чтобы у мальчика была возможность гулять хотя бы в коляске. А это было попросту невозможно в том доме, где находилась квартира Олиных родителей. Бывший старинный особняк в самом центре, с высоченными потолками и просторными комнатами, не был оснащен лифтом. А спускать каждый раз сына вместе с коляской с четвертого этажа, Ольге было попросту не под силу.

Риелтор, который помогал ей с продажей родительской квартиры, расспрашивая о том, какое именно жилье она хочет приобрести взамен, лишних вопросов не задавал. Но уже через некоторое время перезвонил Ольге и сказал, что нашел вариант, который, возможно, ее устроит.

— Первый этаж. Рядом парк. Зеленый район, где все рядом. И школа, и поликлиника. А еще… Вы уж простите, что так прямолинейно, но я немного в курсе вашей ситуации. Там, неподалеку, прекрасный реабилитационный центр. Вам не придется тратить время на дорогу и куда-то ездить. Достаточно будет прогуляться пешком с коляской через парк.

— Вам когда-нибудь говорили, что вы гений?

— Регулярно, — в голосе риелтора было столько участия, что Ольга ущипнула себя, чтобы не разреветься. – Когда вы готовы посмотреть этот вариант?

— Да хоть сегодня!

— Прекрасно! Тогда, жду вас! Адрес пришлю.

Квартира, просторная и светлая, Ольгу полностью устроила.

— Здесь можно будет легко сделать небольшую перепланировку и расширить проемы. Единственный минус – в подъезде нет пандуса.

— Ну это не самое страшное! – Ольга прошлась еще раз по комнатам и кивнула. – Беру!

Как же она ошибалась! Уже переехав в квартиру и забрав Максима, Ольга поняла, что не учла одну составляющую, необходимую для того, чтобы тебя услышали те, от кого зависят удобства в доме, где тебе предстоит жить.

Бюрократия. Противное, липкое словечко, известное всем и каждому. Конечно, Ольга и раньше сталкивалась с нею. Но все эти случаи ни в какое сравнение не шли с тем, с чем пришлось иметь ей дело теперь.

Установить пандус оказалось почти нерешаемой задачей. Требовалось какое-то немыслимое количество бумаг, согласований и прочего, прочего, прочего, для того, чтобы установить конструкцию, которая помогла бы ее сыну не сидеть в четырех стенах.

Максиму становилось все лучше, и врачи в реабилитационном центре осторожно начали говорить о том, что есть вероятность, что когда-нибудь он все-таки встанет. Но для этого нужно много работать. И Ольга старалась, как могла, почти каждый день посещая с Максимом нужные занятия, но это стоило ей таких сил, что к вечеру она просто не чуяла под собой ног.

Помощи ждать было неоткуда. Галина Ивановна не объявлялась, хотя на счет Ольги регулярно поступали деньги от нее. Поначалу Ольга хотела было отказаться наотрез от этой помощи, но потом решила, что она не имеет на это права, ведь все, что перечисляла ей свекровь, предназначалось Максиму. Кто-то сказал бы, что так Галина Ивановна пытается замолить свои грехи, но Ольга была далека от подобных мыслей. Ей попросту было не до того, чтобы судить кого бы то ни было. Имелись проблемы посерьезнее.

Помог ей, как это ни странно, случай. Как-то поутру она выволокла на крыльцо коляску Максима и собралась было уже идти за сыном, как услышала за спиной чей-то голос:

— Вам помочь?

В первый момент Ольга дернулась, испугавшись, а потом сообразила, что уже долгое время не слышала этих, таких простых и нужных ей, слов…

Мужчина, что стоял у нее за спиной, был колоритен. Невысокий, даже приземистый, словно крепкий пенек, он похож был на карикатурное изображение старичка-боровичка из детской сказки. Окладистая борода и маленькие внимательные глазки дополняли картину, и Ольга чуть не прыснула, когда он совсем по-стариковски покачал головой и проворчал:

— Такая маленькая, а уже такая сильная! Куда это годится?! А женщиной быть когда? – он подвинул коляску, освобождая себе путь, и протянул Ольге руку. – Василий Матвеевич меня зовут. Будем знакомы!

Ольга осторожно пожала его руку и все-таки кивнула в ответ на нетерпеливое:

— Помочь, что ли? А то я на работу опоздаю.

Максима Василий Матвеевич вынес из квартиры легко, словно пушинку.

— Что ж ты такие тяжести сама таскаешь? – спросил он, усаживая мальчика в коляску. – Мужик твой где?

— А нет его у меня.

— Мать-одиночка, что ли?

— Можно и так сказать, — улыбнулась Ольга.

— Ясно. А чего пацана на руках таскаешь?

— Пандус – это очень сложно…

— Что ж тут сложного? – удивился новый знакомый Ольги.

Ольга нахмурилась.

— Долго объяснять. Мы уже опаздываем.

— А ты покороче.

— Если коротко, то волокиты много. Я уже долго бегаю, а воз и ныне там!

— Понятно… — протянул задумчиво Василий Матвеевич и протянул руку Максиму. – Вот! Мужик растет! Рукопожатие именно такое, как надо! Не то, что у тебя! – легко перешел он на «ты» с Ольгой. – Как птичка лапкой тронула! Ладно! Бывайте! Вечером увидимся!

Ольга не успела ничего сказать в ответ. Она перехватила поудобнее ручки коляски, а когда подняла голову, нового знакомого уже не было рядом.

Тем вечером так никто и не пришел. Она убрала со стола свой фирменный яблочный пирог, поиграла с Максимом в шахматы, и легла спать. А утром, чуть свет, они ушли на долгую прогулку, которую иногда позволяли себе по выходным, и вернулись домой только к вечеру.

Открыв дверь в подъезд, Ольга не сразу поняла, что изменилось. А когда разобрала – ахнула.

Новенький пандус был пристегнут к стене специальным замком.

Ольга долго разглядывала странную конструкцию, явно сделанную не теми организациями, в которые она обращалась.

— Нравится? – Василий Матвеевич подкрался так незаметно, что Ольга подпрыгнула от неожиданности и завизжала словно девчонка, чем очень повеселила Максима.

— Что ж ты так орешь-то?! – демонстративно поковырял в ухе Василий Матвеевич. – Я соседей вчера полдня уговаривал, чтобы они позволили мне эту штуковину смастерить. А ты кричишь! Решат еще, что тебе не понравилось!

— Можно, я вас расцелую? – Ольга, не дожидаясь разрешения, обняла Василия Матвеевича. – Господи! Как вы это сделали?!

— А что тут сложного? Две доски да пара железок, — смущенно пробормотал Василий Матвеевич. – Я же сварщик. А тут работы на полчаса. Мужики пособили, а то дольше бы провозился.

— Сколько я вам должна?

— Обидеть меня хочешь? – в голосе Василия Матвеевича прорезалась сталь.

— Нет! Что вы! – Ольга испугалась, что сосед и впрямь обидится. – Как мне вас благодарить? Вы же не представляете, какое дело для нас с Максимом сделали!

— Чаю нальешь старику?

— И пирогом угощу! Для вас и пекла. А вы вчера не пришли.

— Не рассчитал немного время. Не думал, что кое-кого уговаривать придется.

Так завязалась эта странная, но очень крепкая дружба.

Василий Матвеевич приходил вечерами и Максим учил его играть в шахматы, а Ольга, развесив уши, слушала, как гость рассуждает о политике и литературе, иногда поражая ее почти энциклопедическими познаниями в том или ином вопросе.

— Откуда вы столько знаете?!

— Читал много. Время позволяло, — уклонялся от прямого ответа Василий Матвеевич.

Ольга понимала, что он не хочет говорить об этом, и не торопилась с расспросами. Захочет – расскажет сам.

Но вскоре она немного пожалела о том, что не услышала некоторые факты из биографии Василия Матвеевича от него самого.

— Оля, подожди! – окликнули ее как-то во дворе, и невысокая, чуть полноватая женщина, которую Ольга иногда встречала, выходя в магазин, догнала ее у подъезда. – Уф, запыхалась… Бежала за тобой от самого супермаркета!

— Зачем?

— Чтобы спросить тебя, знаешь ли ты, кого привечаешь?

— В смысле?

— Васька-вор к тебе ходит? Что-то зачастил. С пандусом – это он хорошо придумал. Но ты его гони от себя в шею! Поняла? Уголовник он! Знала ты об этом?

У Ольги было всего мгновение, чтобы сообразить, как лучше ответить соседке.

— Да. Знала.

Женщина ахнула.

— Ты что?! Как ты можешь так спокойно об этом говорить?! А если он тебя ограбит?!

— Если найдет, что брать – пусть грабит. У меня всего богатства – сын. А его, если кто и украдет, то через минутку вернет и еще приплатит, чтобы назад этого шалопая взяли. Я могу идти?

— Иди… — соседка удивленно проводила Ольгу взглядом.

Но той было уже не до соседки. Ольга думала, как задать Василию Матвеевичу тот вопрос, который теперь беспокоил ее.

Долго ей ждать этой возможности не пришлось. Тем же вечером сосед пришел, как обычно, и принес Максиму подарок.

— Ноутбук?! Василий Матвеевич, это уже слишком! – Ольга покачала головой, погрозив пальцем расстроившемуся было Максиму.

— Почему это?

— Слишком дорогой подарок! – она хотела было задать свой вопрос сразу, но передумала.

Однако, Василий Матвеевич, похоже, читал ее, словно открытую книгу.

— Думаешь, не украл ли я его? – усмехнулся он, подмигнув Максиму.

— Что вы такое говорите?! – расстроилась Ольга.

— Знаю я, что ты сегодня с Лидой пообщалась. Она – ничего. Тетка добрая. Но очень уж любит свой нос в чужие дела совать. Правду она тебе сказала. Сидел я. Как по малолетке загремел, так и ходил туда, как на работу, без малого десять лет. А потом решил, что хватит. У меня там времени много было. И учителей хватало. Быстро объяснили мне, чем дело кончится, если я дальше продолжу такую жизнь вести. Сложно мне было. Не скрою. Но я сдюжил. Ту дверь за собой закрыл и ключ от нее выбросил, а другую открыл. И профессию получил, и работу нормальную нашел. Семьи не сложилось – тут спорить не стану. Моя недоработка. Не встретил я хорошую женщину, с которой захотел бы жизнь свою непутевую связать. А абы с кем… Не про меня это! Так что, на твой вопрос, который ты мне не задала, ответить я могу спокойно. Не крал я эту машинку. Купил. В коробке чек из магазина. Можешь проверить. Пусть мальчишка учится! А ты – не спорь! Я, может, это больше для себя делаю! Всегда мечтал, чтобы у меня сын был, а, вот, не случилось. А твой Максим мне нравится. Хороший парень. Правильный. Что скажешь? Мне уже на выход? Или можно погостевать еще?

Ольга глянула на сына и махнула рукой:

— Куда это вы собрались? Ужин на столе!

Спустя два года Максим все-таки встанет на ноги. И пусть это будут робкие, очень неуверенные шаги, но Василий Матвеевич будет реветь не хуже Ольги, глядя, как мальчишка, который заменил ему сына, осторожно ступает по дорожке возле дома, держась за мамину руку.

И соседи, наблюдая за тем, как Максим будет отрабатывать положенные ему упражнения во дворе, примолкнут, поняв, наконец, то, что Ольга поняла почти сразу, как только познакомилась с Василием Матвеевичем.

Неважно что у тебя осталось за спиной. Важно то, что ты видишь перед собой.

И пусть твоя биография далека от идеала и гордиться в ней почти нечем, но всегда есть шанс сделать что-то такое, за что люди скажут тебе спасибо, а мальчишка, мечтой которого будет поиграть в футбол на стадионе, рассмеется открыто и весело, когда ты принесешь ему мяч и скажешь:

— Ну что, герой? Айда, в футбол сгоняем?

— Дядя Вася, я не могу.

— Кто сказал?! Тебе говорили, что и ходить ты не сможешь! Врали? Как есть, врали! Открыта твоя дверь! Вперед! Все у тебя получится!