Совсем не чеховские страсти разгорелись между тремя сестрами из-за их вишневого сада. Все три – Анна, Дарья и Катерина в детстве любили бывать на даче, однако всерьез ею не занимались: так, только вишню пособирать да морковку погрызть. Поэтому когда родителей не стало, а дача перешла к ним в долевую собственность, сестры крепко призадумались.
— Ань, ну а что сразу – продавать? Можно же убрать курятник, углярку модернизировать, может, построить еще один летний домик – и сдавать в аренду. И земля будет ухоженной, и мы навар получим, — пожала плечами средняя Дарья.
— А мне тут нравится. Может, в старости перееду сюда, — мечтательно потянулась в гамаке Катя. – И вообще, здесь хорошо, пусть останется у нас. Станем приезжать летом, отдыхать!
— Бред какой-то. Нас всего трое, и не можем решить, что же делать с дачей…
— Продавать конечно!
— Сдавать!
— Жить!
— Сносить!
Сестры раскраснелись, каждая пыталась криком отстоять свою правоту. И тогда Анна на правах старшей сестры заявила, что сейчас, осенью, дачу продавать глупо. Пусть дача постоит до весны (ничего с ней не случится), а потом они решат, что с ней делать. Но весной у всех нашлись свои дела, и решение участи дачи перенесли.
Наступило субботнее июльское утро, и Игорек, муж Ани, нежно прошептал ей на ушко:
— Вставай, лежебока!
Аня сердито приоткрыла один глаз и заявила:
— Зачем, выходной же!
— Как зачем? Мы же собирались на шашлыки с ребятней. Ты им давно обещала. Говорила, что свозишь на дачу, они ждут!
— Да, мама, — в комнату вбежали Артем и Саша. – Ты же обещала! Папа говорил, там есть большое поле! Мы будем играть и жарить шашлыки!
— Ну ладно, уговорили. Поедем на дачу!
Уже издалека Аня поняла, что что-то не так. Родители последние годы сильно болели, дачей никто не занимался. Краска на заборе и на доме давно облупилась, а крыша в очень сильные дожди протекала. По крайней мере так помнила Аня. Сейчас же домик сиял свежей краской, крыша была новой, а забор, который Аня помнила серым и покосившимся, стоял ровно и был покрашен.
— Куда-то не туда заехали, — сердито резюмировала Аня. – Игорюш, ты не помнишь дорогу, что ли?
— Да все я помню, это наша дача. Вон сосна – мы ее посадили в тот год, когда познакомились. Вон – баня наша, качели. Да, двор преобразился, но это наш дом!
— А чьи дети там во дворе играют? Твои или мои?
— Мама, у тебя есть еще дети? А как же мы? – удивленно спросил Саша.
— Давай-ка разберемся, кто это там хозяйничает.
Аня уверенно подошла к калитке: ее точно давно ставил Славик, муж Даши. Открыла калитку и, едва вошла во двор, была облаяна мелкой собачонкой.
— Женщина, вы кто? Почему заходите как к себе домой? – это на звонкий лай из дома вышла немолодая женщина. Она была в мамином платье и вытирала руки о мамин передник.
— Нет, это вы мне скажите, кто вы и что тут делаете!
— Мы тут живем, разве не видно? – пожала плечами незнакомка.
— И давно вы тут живете?
— Да с марта. А что? Почему это вы интересуетесь?
— Да потому что это мой дом!
— Не может этого быть?
— Почему же?
— Да потому же! Потому что тут живем мы!
У Анны закружилась голова: из-за угла дома, явно из огорода, шел незнакомый мужчина. На нем была папина рубашка и папины штаны. А руках – папина коса-литовка. Справа от Анны по дворику бегали три белобрысые девчонки. И все говорило о том, что они действительно живут здесь давно и считают дом своим.
Анна села в гамак – тот самый, в котором прошлой осенью отдыхала Аня. Покачиваясь, она напряженно думала: что это за люди. Дом они не продавали: без ее участия это сделать было бы невозможно. Если бы это были бомжи или воры, они бы не стали красить дом и менять крышу?
— А как вы попали в дом? Замок сломали? – съязвила Аня.
— Женщина, да что вы говорите такое?! Мы здесь живем с марта. Спросите кого угодно! Вон, Наташу, тетю Любу, Ирину… Что, не знаете таких? Значит, это вы самозванка! – незнакомка поставила руки в боки и грозно шагнула в сторону Анны, намереваясь выгнать ее с участка.
— Да в том-то и дело, что знаю, — задумчиво теребила в руках ключи от дома Анна. – С Иринкой мы в детстве дружили. У нас еще была третья подружка, Оксана. Но с ней давно никто не общается. Вы же знаете, почему?
— А то ж! Оксанка непутевая, кому захочется с ней дела иметь.
— Женщина, тут вышло какое-то недоразумение.
— Конечно, убирайтесь с моего участка – и все недоразумение пройдет!
— Никуда я не пойду. Это мой дом. Здесь моя мама жила. И на вас, кстати, ее халат надет.
Незнакомка задумалась, а потом стала кому-то звонить.
— Да, привет, это я. Тут какая-то женщина приехала, говорит, что это ее дом. Гнать? Хорошо!
Незнакомка поставила руки в боки и, надменно глядя на Аню, заявила:
— Ты все слышала? Брат сказал гнать вас в шею отсюда! Это наш дом, а вам тут делать нечего.
Аня спокойно посмотрела на неё и парировала:
— А я позвонила своим сестрам. Они сейчас приедут и разберемся, кто тут хозяин, а кто тут самозванец.
— Звони, звони, пусть едут. Брат тоже сейчас подъедет, — продолжала надменная незнакомка.
Женщина ушла в дом, а Аня отправилась в садик, который разбили ее родители. Возле вишневого дерева она остановилась.
Аня снова девчонка. Вместе с сестрами они придумали игру: кто сможет сорвать вишню без рук. Смеялись, плевались друг в друга вишневыми косточками.
— Доченьки, вы бы лучше помогли, собрали ягоду. А я пока банки помою, закатаем компоты и варенье, — мама смотрела на сестер с нежностью.
— Конечно, мамуля, давай! Мы с удовольствием поможем тебе! – и ведро в считаные минуты наполнилось вишней.
— Спасибо, ягодки мои! – было слышно, как в доме закипают два чайника с водой для компота. И мама готовит особый таз для варенья. Значит, совсем скоро поплывет вишневый аромат по всей даче…
Воспоминания Анны прервали голоса Даши и Кати. Те едва вышли из машины принялись обсуждать перемены.
— Смотри-ка забор отремонтировали…- протянула Даша.
— И дом покрасили…- недоуменно согласилась Катя.
— И крышу починили, — поставила точку в обзоре новых достопримечательностей Аня. – Но кто эти люди – я не знаю. Девчонки, признавайтесь: вы продали свои доли?
— Что ты! Мы ж договорились!
— А кто это?
За забором остановилась еще одна машина. Хлопнули дверцы и послышались мужские голоса. Один из них обещал разобраться с самозванками, а другой успокаивал:
— Подожди, вызвать полицию ты всегда успеешь. Надо понять, почему эти женщины считают дом своим. Может, прежние хозяева сделку нечестную заключили?
— Да я и выяснять ничего не желаю! Свалились как снег на голову! А вдруг это маньячки?!
Раздраженный молодой мужчина вошел в калитку и тут же наткнулся на Катю. Она смотрела на него во все глаза, а он – на нее.
— Дима, это ты?
— Катя?
— Дима, объясни, что происходит!
— Нет, Даша, это ты объясни. Я всегда считал тебя и твоих сестер порядочными людьми. Что все это значит?
— Это ты мне говоришь о порядочности? Теперь представь – я приезжаю на дачу, а там по нашему дому ходят чужие люди, носят вещи моих родителей. И при этом ты уверяешь, что это твой дом?
— Конечно! Вот документы! – повысил голос мужчина и стал размахивать документами.
— А вот наши документы на дом! – тоже повысила голос Катя и достала документы.
Сестры и незнакомка с удивлением наблюдали за сценой. Пока второй мужчина, адвокат, не задал вопрос:
— Вы что, знакомы?
— Да, это Катя, моя первая любовь. Помнишь, рассказывал, как мы однажды поспорили, кто больше вишни съест? Она проиграла, — неожиданно нежно произнес Дмитрий.
— Вот еще… — надула губы Катя. – Ты лучше вспомни, как кое-кто испугался с тарзанки в воду прыгать!
— Но потом же прыгнул!
— Вот именно – потом, — засмеялась Катя.
И тут же эта парочка пустилась в воспоминания: велосипеды, скалы, клад, рыбалка, прыжки на пружинном матрасе, крапиву, которой их наказывала бабушка Димы, ночные посиделки у костра…
— Эх, Катя, а ведь я тебя любил в то лето. Родители на год всего сняли дачу, потом мы уехали. Я пытался тебя разыскать, когда вернулся, но никак. Решил купить здесь дом. Вот, купил… А он, оказывается ваш. Все так изменилось с детства. Не узнал даже…
— Дима, но как же так? Дом – в долевой собственности. Мы бы не смогли его продать без ведома друг друга. А я точно не продавала долю.
— А вот тут позвольте разобраться мне, — это подошел друг Димы, Сергей. – Давайте документы, будем изучать.
Судя по документам, Дмитрий купил дом у некоего Суровкина Антона Васильевича 1946 года рождения. Который владел домом на протяжении 28 лет. Документы же сестер гласили, что у участка и дома был только один хозяин, их отец. И это был точно не Антон Васильевич Суровкин. Или же женщины чего-то не знали о своих родителях. Два больших семейства сидели и смотрели на документы. Они никак не могли понять, что же им делать.
— Катя, понимаешь, мне дачей заниматься некогда. Вот я и предложил Ларисе пожить здесь. Ее муж увидел облупленную краску, худую крышу и спросил у меня разрешения сделать ремонт. Племянницам тут хорошо: они окрепли за весну и лето. Ума не приложу, как так вышло…
— Дим, мы думали продавать этот дом, но так и не решились. Договорились, что в течение лета каждая сможет приезжать сюда отдохнуть. А потом – решим как быть дальше.
Сыновья Анны уже носились в догонялки с дочками Ларисы. Внезапно они все подбежали к столу, и Саша с видом знатока заявил, что понял, что случилось.
— Иди сюда, — велел он одной из дочек Ларисы. – Тетя Лариса, вы учили своих дочек, где они живут?
— Конечно, если что-то случится, они смогут назвать и городской, и дачный адрес.
— Что ж, говори, — обратился мальчик к новой подруге. – Где твоя дача?
— Деревня Черемушки, улица Береговая, дом три.
— Что?! – в один голос недоуменно произнесли Аня, Даша и Катя.
— Это не Черемушки, — внезапно начала смеяться Катя. Это Сосновка!
— Как… Сосновка… Но там же указатель… Черемушки… — не могла подобрать слов Лариса.
И тут начал смеяться Дима.
— Катька, какие мы дураки были! И какой я дурак, что забыл об этом!
— И не говори! Но как за столько лет никто не увидел?
— Не знаю!
Молодые люди рассказали о том, что тогда, в детстве, они притащили указатель с названием соседних Черемушек и воткнули его рядом с указателем с названием Сосновки. Им тогда крепко попало, но местных это позабавило. Дима и Катя были уверены, что за столько лет указатели сменили, и от той шутки не осталось ничего.
— А вы что думаете, одни, что ли, такие шутники? У нас каждый год теперь молодежь так развлекается, — раздался из-за забора голос соседки Иринки. – И сдается мне, что в этот раз к Черемушкам приложили руку мои охломоны!
Ирина пришла на шум, и теперь обнималась с сестрами: давно не виделись! Женщина объяснила, что подростки сделали традицией на несколько дней менять указатель. Все скрывают, где его прячут, каждое новое поколение подростков перепрятывает его. Но ни разу путаница с названиями не приносила неприятностей. Тем более, что название деревни летом все равно прячется за деревьями.
Иринка и подумать не могла, что новая соседка Лариса живет здесь по ошибке.
— То есть, все это время мы жили в чужом доме и пользовались чужими вещами? – ужаснулась Лариса.
— Ладно, успокойся. Разберемся. Урожай только жалко. И ремонт – столько сил вложено. Ну да ничего, в следующем году… — сказал весомое слово муж Ларисы.
— Нет, о чем вы говорите!
— С нашей стороны было бы некрасиво…
— А давайте сейчас в Черемушки сгоняем!
— Давайте, езжайте, а я пока шашлыками займусь, если хозяева не против, — заявил Игорь и пошел разводить огонь в мангале.
Этим летом мужчины из двух больших семей только и делали, что ездили то в Сосновку, то в Черемушки. Закончили ремонт в доме трех сестер, а потом отремонтировали дом Дмитрия и его сестры Ларисы. Пока согласовывали время работ, материалы, цвета, все заметили, что Катя и Дима слишком часто ездят вместе. А потом поняли: между ними снова вспыхнуло то самое чувство, которое впервые они испытали еще будучи подростками. Так что следующим летом семьи из Сосновки и Черемушек породнились.
Сестры не стали продавать дом с вишневым садом. Места в нем всем хватает. Еще и гостевой домик построили – на всякий случай. Вдруг опять кто-нибудь перепутает указатели и вместо Черемушек приедет в Сосновку? Не выгонять же гостей!
