Иваныч терпеть не мог деревенских баб. Вечно толпятся возле сельского магазина, как будто ни у кого ни огородов, ни других дел нет. Когда ему предложили стать егерем и в лесной избушке поселиться, то он рад был, очень рад. А что ему.. Один ведь. Это и не давало бабам покоя.
А когда-то все было по-другому. Еще не был он Иванычем, а был Серегой. Наташку свою любил страшно, на руках носил. Но решил, что только после армии будет говорить с ней о свадьбе. Наташа провожала его, ждала, письма писала. Домой после дембеля летел, как на крыльях — сразу же заявление подали, свадьбу сыграли.
У Сергея нрав крутой был. Все это знали, и лишнего при нем никогда не говорили. А вот Наташка не боялась его нисколько, наверное, это и подкупило Сергея. Когда родила жена ему сына в семь месяцев, то были всякие мысли у него, но он гнал их прочь — не могла Наташка, никак не могла ему изменить.
Однако добрые люди рассказали-подсказали, как ждала его любимая. И он поверил — ведь лучший друг глаза ему открыл, а лучший друг врать не будет.
Сидели они тогда в гараже. Жену с сыном выписали — уже неделю как дома. Сергей фундамент под новую баньку положил сегодня, вот и решил с устатку выпить, а тут и Коля заявился. А жена почему-то его на дух не переносила. Сергей знал об этом, поэтому захватил со стола бутылку, да подались оба в гараж. Места там много, вот и расположились. Выпили по одной, по другой, тут Колька и говорит.
— Ну, и как тебе в роли отца?
— А не понял пока. Маленький он такой, ничего еще не понимает.
— Ну, да, маленькие они все хорошие, хоть свои, хоть чужие…
Сергей вроде как и не заметил намека, еще по одной налил. Коля выпил, посмотрел на друга.
— И что, на свою фамилию записывать будешь?
Сергей поднял на друга тяжелый взгляд.
— Ты, Николай, не юли. Есть что сказать — говори, а так просто если воздух сотрясать будешь, я ведь и двинуть могу.
Коля отодвинулся на всякий случай.
— А чего говорить… И так все знают, только ты один и не в курсе. Гуляла твоя Наташка.
— С кем гуляла?
Глаза Сергея наливались кровью. Коля встал, на всякий случай к двери отошел.
— А я свечку не держал. И сам не видел, а все в деревне говорят, что гуляла. И видели ее не раз, как домой под утро возвращалась. А ты, если дурак, то расти чужого!
Коля выскочил за дверь и пропал в ночи.
А Сергей налил себе еще.
Они с Натальей въехали сюда, в дом Сергея, сразу после свадьбы. Родители его умерли еще до того, как он в армию ушел, дом ему остался. А Наташка вообще сироткой была, у тетки жила, в соседнем селе, сколько себя помнила. Сделали они тут ремонт, красоту навели, Наташка цветов насажала. Сергей думал, что теперь все хорошо у них будет… дочку чуть погодя родят… А вышло вон как.
Он пил до утра. А когда рассвело, услышал, как бабы коров гонят, встал. Открыл сундук в углу гаража, ружье достал. Проверил — заряжено ли, пошел в дом, покачиваясь. А как раз Никитична проходила, самая большая болтушка и сплетница — и уже через пять минут у дома начал народ собираться.
Сергей вошел, Наташа еще спала. Он ткнул ее ружьем.
— Вставай.
Она глаза открыла, на него посмотрела, встала спокойно, прикрыла собой люльку сына.
— Сергей… Ложись спать, на ногах не держишься.
Но он знал, что нельзя дать себя заговорить.
— Одевайся быстро и выродка своего собирай.
— Выродка? Это ты так сына называешь?
— Он мне не сын! Спасибо, люди глаза открыли.
Наташа посмотрела ему в глаза. Видит, говорит серьезно.
— Это Колька твой, что ли, люди? Ну, тогда все понятно…
Но Сергей не дал ей договорить.
— Я сказал быстро, а то голая пойдешь.
Наташа быстро закутала сына, взяла в сумку соски, пеленки, подняла ребенка на руки.
— Выходи.
Она пошла к выходу. Открыла дверь, а за калиткой толпа, хотела было шагнуть обратно, но сзади в спину ствол ружья уперся. Она вскинула голову и пошла. Вышла за калитку, Сергей следом. Пошла по дорожке к концу деревни, люди следом. Кто-то из толпы сказал:
— Сергей, одумайся, что творишь!
А он развернулся и выстрелил под ноги людям. Толпа шарахнулась, ребенок на руках у Наташи заплакал. Она прибавила шагу. Когда дошла вся процессия до края деревни, Сергей сказал:
— Чтобы никогда тебя тут не видел. Появишься — убью.
И пошел, покачиваясь к дому. Вошел, упал поперек дивана и сразу уснул.
Пил Сергей очень редко, поэтому встать наутро у него никак не получалось.
— Наташ, дай водички…
Иваныч терпеть не мог деревенских баб. — 959591197002
В ответ тишина. Он с трудом разлепил глаза — никого. Потом увидел ружье и все вспомнил.
А потом… Неделя прошла, тоскливо ему стало. Ни есть, ни пить не может… Перебирал что-то на полке и наткнулся на какую-то книжечку. А, это карта сына, Наташкиного сына. Хотел уже выбросить, но открыл. И там, на первой же странице — «ребенок недоношенный, родился на сроке…»
То есть как недоношенный? Колька же говорил, что нагулянный… Сергей бросился вон из дома. Люди с удивлением смотрели, как он бегом через деревню бежал. Опять, что ли, напился? А он подбежал к дому, где Николай жил, смотрит, во дворе мать его.
— Колька где? — выдохнул.
— Дома твой Колька! Вторую неделю не просыхает, а ты чего?
Но Сергей уже не слушал, рванул дверь на себя. Колька сидит за столом, перед ним бутылка. Поднял тяжелый взгляд на Сергея, усмехнулся. Тот сжал кулаки.
— Коль, ну-ка расскажи мне еще раз, с кем моя Наташка гуляла?
В дом вошла мать. Колька молчал.
— Ответь мне! С кем гуляла, от кого нагуляла?
Тут вмешалась мать Коли.
— Ни с кем она не гуляла! — и повернулась к сыну. — Что ты молчишь, ирод! Расскажи, как ты за невестой друга ухлестывал! Расскажи, как она тебя кочергой отходила! А ты наговорил на девку напраслину! Где она теперь с ребенком мучается?
Сергей почувствовал, как земля из-под ног уходит. А Колька закричал тонким голоском:
— Я всегда Наташку любил, я бы ее счастливой сделал! А она только на тебя, зверя, смотрела! Ты не заслуживал ее!
Сергей уже не слышал последних слов. Он бежал, бежал в соседнее село, туда, где жила тетка Натальи. Он на колени упадет, он будет вымаливать прощенья, никогда больше стопки не выпьет, ружье выбросит.
Но Натальи там не было. Тетка зло на него посмотрела и сказала:
— Уехала она, вроде в город, а может и дальше куда… Мне не сказала, только и услышала я — прощай, больше, наверное, не свидимся.
Голос тетки сорвался, и она захлопнула дверь перед его носом.
Сергей искал, всех на ноги поднял, сам в город много раз ездил, но никаких следов. А в деревне на него смотрели, как на прокаженного — вот и ухватился он за возможность переехать в лес.
Но за продуктами все равно надо приходить, куда деваться. Когда он в магазин входил, тишина наступала. Все ждали, пока он выйдет, чтоб потом шумно вспоминать то, что было двадцать лет назад.
Сегодня в магазин ему пришлось идти внеурочно — завтра из города помощника прислать должны, припасов надо бы побольше. Помощник только после училища, на летнюю практику. Но ему бы хоть на лето: зимой-то работы мало. Молодой, конечно, но это неважно, лишь бы ходил быстро — не успевает Иваныч один все обойти. А браконьеров много развелось.
Следующим утром к его дому подкатил козелок. Из него вышел Григорий Степанович, потянулся.
— Ох, хорошо у тебя тут, Иваныч…
— Ты мне зубы не заговаривай. Где помощь обещанная?
— Так он вышел в начале леса, сказал, что дальше пешком, осмотреться хочет, прогуляться.
— Не заплутал бы…
— Да не. Этот дойдет, настырный. Всю дорогу меня вопросами мучил. Ну, корми, что ли…
Иваныч накрыл на улице стол. Только собрались садиться, как показался молодой человек. Иванычу он сразу понравился — высокий, здоровый, взгляд серьезный. Представился — Андрей. Поздоровался, руки помыл, как будто всегда здесь жил. От обеда не отказался, поел с аппетитом, разговорились. Заметил он многое, пока по лесу шел. Иваныч слушал его и хмыкал. Было видно, что лес парень любит. А это самое главное.
Начальник уехал, и остались они вдвоем. Андрей совершенно не мешал Сергею ни в доме, ни на улице. Наоборот, вроде как даже веселее стало, хоть и разговаривали только по делу. Уже спустя месяц Иваныч, кроме как «сынок», Андрея никак не называл. Сдружились, все обходы вместе. Знал Иваныч уже, что у Андрея девушка есть, и мать тоже. Что живут они за 500 километров отсюда. Иваныч тоже многое рассказал о себе, но про личную историю свою помалкивал.
А потом случилось несчастье.
На обходе они были и наткнулись на браконьеров. Андрей сразу потребовал оружие сдать, на что мужики, похоже пьяные, ответили хохотом. Тогда Андрей ружье с плеча снял. Иваныч тоже. От браконьеров мужик отделился, подошел к ним ближе.
— Вы свои стволы опустите, у нас их больше, вас и не найдет тут никто.
— А ты нас не пугай, мы пуганые! Найдут вас да посадят.
Андрей шагнул вперед.
— Ружья на землю, вам же лучше будет, не такая тяжелая статья…
Один из браконьеров вскинул ружье, Иваныч заметил и прыгнул вперед, прикрывая Андрея. Раздался выстрел, и Сергей упал. Старший заорал:
— Придурок! Ты чего натворил?
Но мужик и сам не понял, что случилось, — таращился на него испуганно. Думал попугать, а вон что получилось. Андрей склонился над Сергеем. Он пытался перевязать, помочь, потом поднял голову и закричал:
— Что стоите? Где ваша машина? Понесли, в больницу нужно скорее.
Все забегали, расстелили куртки, палки, осторожно переложили Сергея и понесли. Всю дорогу он не отпускал руку Андрея, а в машине, когда они уже неслись по трассе в сторону города, попросил его нагнуться.
— Рассказать тебе хочу, чтобы если помру, душе легче было.
В глазах Андрея стояли слезы. Он нагнулся и стал слушать Иваныча, а тот рассказывал почти шепотом. Про Наташу, про сына, про себя.
— Никогда не переставал любить ее, и сына люблю, только сказать им не могу. Прощения попросить не могу, понимаешь… Обещай мне, что ты попробуешь найти их, что передашь мои слова. Обещай…
По щеке Андрея скатилась слеза.
— Обещаю…
Но Иваныч уже не слышал — потерял сознание. Андрей повернулся к водителю:
— Гони! Что ты ползешь, как черепаха?
Сергей Иванович с трудом открыл глаза. Наташа, перед ним стояла Наташа. Ясно, умер, и попал на тот свет, иначе откуда Наташа. Он снова закрыл глаза. Значит, Наташа тоже умерла? Эх, жаль… А все он виноват…
Но кто-то вдруг начал его трясти.
— Просыпаемся, просыпаемся!
Сергей снова открыл глаза. Мужчина в белом халате. Значит, он жив? Просто сон видел… Доктор спросил:
— Как вы себя чувствуете?
— Нормально.
— Ну, вот и хорошо. Все как надо идет. Отдыхайте.
И пошел к выходу из палаты. Сергей попытался повернуть голову… получилось. Наташа. Опять Наташа… Немного другая, чем он помнил, но она. И тут он понял, что это не сон! Он рванулся с кровати, хотел встать, схватить ее, чтоб не пропала, чтоб объяснить, чтобы прощения попросить, но боль прорезала все тело. Он застонал. Наташа взяла его за руку.
— Лежи спокойно, я не убегу.
— Наташа…
— Здравствуй, Сергей.
— Наташа, откуда ты? Мне так много нужно тебе сказать. Я так виноват, я столько натворил. Я искал тебя, Наташа, я вас искал.
— Я знаю.
Наташа серьезно смотрела на него.
— Знаешь? Откуда?
— Сын рассказал. Все рассказал, и про друга твоего, и про то, какой ты хороший…
— Сын? Не понимаю.
Наташа куда-то повернулась.
— Андрей!
К кровати Сергея подошел Андрей.
— Привет, Иваныч… отец.
Сергей сразу все понял. Он ничего не сказал. Он просто заплакал. Здоровый мужик, чуть больше сорока лет, которого боялись не только браконьеры, но даже медведи в лесу, лежал и плакал.
Андрей вскоре ушел — дела-то не ждут, — а Наташа осталась. Всю ночь она просидела у его постели, а Сергей держал ее за руку. Они разговаривали. Им так много нужно было сказать друг другу, что ночи было мало.
А через месяц Иваныч, прихрамывая, опять шел в магазин за продуктами. В одной руке у него была трость, а второй рукой он бережно придерживал Наташу. Им не нужно было жениться: ведь развода-то не было!
