Когда у дома остановилась большая черная машина с тонированными стеклами, Ника подумала, что, как обычно, спросят дорогу. Они с бабушкой жили на отшибе, машины часто останавливались и спрашивали, как проехать. Но мужчина в строгом костюме спросил совсем другое.
— Ты Ника?
— Да.
Она не ucпyгaлacь. А чего ей было 6oяться? Она ведь нe знала, что ee ждёт.
— Я Иван. Твой отец.
Отца Ника никогда не видела. Знала от бабушки: мать поехала учиться в Москву, устроилась уборщицей в богатую семью, влю6илась в сына хозяина, забepeменела. Из института ее выгнали, с pa6oты тоже, ребенка признавать никто не собирался. Она вернулась домой к матери, родила Нику, а когда Нике было три года, мамы ни стало. Она ее и не помнила. А отца даже фотокарточку не видела, не было у мамы. Так что пришлось поверить мужчине на слово.
Хотя, почему на слово? Ника сразу увидела у него свои глаза, и носы у них были одинаковые. Сомнений не было — отец.
Бабушка встретила его неласково. А Ника в глубине души всю жизнь ждала, что папа приедет и спасет ее. Когда есть им с бабушкой нечего было, когда в школе над ней издевались, когда сосед стал зажимать ее по углам и говорить всякие гадости. Но папа не приезжал. А приехал тогда, когда у Ники, наконец, все хорошо было.
Ника тоже хотела уехать учиться, мечтала снимать кино. Но как бабушку одну оставишь? Поступила в местный колледж на учителя начальных классов. Отучилась, устроилась на работу, в свою же школу. Работа ей нравилась, денег немного платили, но куда больше, чем раньше, когда она только стипендию получала и подрабатывала по вечерам на кассе. Кроме уроков, она ещё продленку вела, ей хорошо доплачивали.
Но главное было не это. Главное было то, что она встретила Артема.
Он забирал младшего брата после продленки. Всегда спрашивал, как он себя вел, заводил разговоры то об одном, то о другом. У него было доброе лицо, немного оттопыренные смешные уши и ярко-рыжие волосы. Ника все ждала, когда он позовет ее на свидание, но он не звал. Наверное, не нравилась она ему, что в ней хорошего? Разве что волосы. Бабушка уж сколько над ними колдовала, и маслами мазала, и отварами разными, и каждый вечер расчёской специальной по сто раз проводила, а в третьем классе, когда кто-то вшей после летних каникул принес, не дала брить Нику налысо, по несколько часов каждый день вычесывала вшей. Волосы у Ники были шикарные. А все остальное — обычное.
Из-за волос все и вышло. Кто-то из мальчишек случайно запульнул в них жвачку. Ника пыталась достать ее, но только больше волос прилипало. Она заплакала. И тут как раз Артем пришел.
— Я, когда к джинсам прилепил, мама мне в морозилку их убрала. Потом отлетела пулей!
— Не уберу же я голову в морозильник, — с отчаяньем произнесла Ника.
Артем смутился и предложил:
— Пошли к нам, что-нибудь придумаем.
Брата он отправил во двор играть, а сам достал из морозилки лёд и стал прикладывать к прилипшей жвачке.
— Не получится! — Ника чуть не плакала. — Придется стричь!
Артем нежно провел по ее волосам ладонью и сказал:
— Не надо стричь. Такие красивые…
И поцеловал ее.
Вот почему у Ники сейчас все было хорошо.
А вот у отца все наоборот.
— Мне нужно переливание крови от близкого родственника, — сказал он. — И, кроме тебя, никого нет.
Оказалось, что нужно ехать с ним в Москву. Бабушка отговаривала Нику, да она и сама не хотела, не то время сейчас было. Но отец сказал ей:
— Я сына недавно потерял. И жену. Я понимаю, что виноват перед тобой, но я тогда был молод, не понимал ничего. Прости меня, дочка. Не отказывай в помощи.
И Ника согласилась. Ну, разве сложно ей показать на несколько дней в Москву и помочь отцу?
Уж как ее бабушка упрашивала её!
— Чувствую я, обманет он тебя! Нехороший он человек, глаза у него пустые!
— Бабуль, ты просто за маму его простить не можешь. Вот увидишь, все хорошо будет, я скоро вернусь!
Не вернулась.
Сначала все было как в сказке: огромный дом, похожий на дворец, со слугами, с высоким забором по периметру с видеокамерами. И клиника, в которую отец ее повез, была как из иностранных фильмов. Нику куча врачей осмотрели, даже гинеколог. Та сказала, что у Ники какое-то воспаление, нужно полечиться. Ника не сопротивлялась, врачам лучше видно. Пришла, когда ей сказали. Точнее, водитель отца ее привез. Он везде ее возил, одну Нику отец не отпускал, говорил, что заблудился. Ника возражала было, но он как-то так ладно все объяснял, что спорить с ним не получалось. Время шло, кровь у нее никак не брали, Ника начала нервничать. Бабушка звонила каждый день, но нормально поговорить не получалось – связь пропадала. Артем тоже звонил, и тут такая же история. Кто же знал, что в Москве такая плохая связь!
— Когда уже? — спрашивала она у отца. — Меня в школе потеряют, мне же работать надо!
— Не переживай, я дам тебе столько денег, что работать будет не надо.
И Ника продолжала ждать. Время от времени ее возили к врачам, и все на этом.
А потом, наконец, у Ники взяли кровь. И она думала, что сейчас поедет домой. Но тут отец ей сказал:
— Ты не поедешь домой. Я потерял сына. Единственного. А мне нужен наследник. Сам я отцом уже не смогу стать, из-за болезни. Так что наследника родишь мне ты.
Ника даже рассмеялась.
— Что за глупость!
— Молчи и не перебивай. Ты уже беременна. Понял сразу, что характер у тебя мамкин, на дыбы встанешь, не согласишься. А я твой отец, между прочим, не снизойди я тогда до твоей матери, и не было бы тебя вообще. Так что слушай внимательно. Отца для ребенка я идеального подобрал, не нужен мне внук, какой попало. За питанием и здоровьем твоим следить будут, так что жаловаться не на что. Выносишь, родишь и свободна на все четыре стороны. Денег я тебе дам, сколько скажешь.
Это было похоже на розыгрыш. Или на кошмарный сон.
Ника принялась искать свой телефон. Его нигде не было.
— Верни мой телефон! — попыталась закричать она.
Голос не слушался. Голос дрожал и срывался. Телефон ей не вернули.
Так она оказалась пленницей. Из дома не больше не отпускали. В распоряжении у нее было две комнаты, на окнах решетки, за дверью все время сидел какой-то бугай. К врачу возил отец лично, с врачом была договоренность, потому что когда Ника шепотом начала ей рассказывать о том, что ее держат в плену, она перебила ее и сказала:
— Мне бы такой плен. Он тебе столько денег отвалит, я и мечтать не могу.
Ника пыталась отказаться от еды. Но жизнь, которая действительно зарождалась внутри ее, не позволила ей этого. Она жутко беспокоилась о бабушке. Думала, что Артем ее не дождется. Решит, что она променяла его на богатую жизнь. И бабушка решит.
А ещё она понимала, что не сможет расстаться с ребенком. Ещё движения его даже не чувствовала, а уже понимала, что не сможет.
«Нужно как-то сбежать отсюда, — решила Ника. — Во что бы то ни стало».
Особо вариантов у нее не было. Врач ей не помощница, сразу понятно. А, кроме врача, только два человека могли помочь: уборщица Агата и охранник Михаил.
Агата, казалось бы, была лучшим вариантом, все же женщина. Но Ника видела, что та предана хозяину так, что если он скажет войти в огонь, она войдёт.
Михаил вроде тоже был такой. Но он целый день за дверью сидел, и Ника решила с ним подружиться. Садилась с другой стороны и говорила. Про все на свете: как они с бабушкой месяц одним капустным супом питались и разбавленным компотом из вишни, как в пятом классе ей девчонки темную устроили, потому что она отказалась учительнице в кружку плевать, как ее бабушка вкусно печет пирожки и как подбирает всех брошенных котят и щенят в округе и пристраивает их.
Сначала он молчал. Потом стал открывать дверь, чтобы видеть ее лицо. Потом стал отвечать. Но когда Ника заикнулась о том, как ей сбежать отсюда, он снова закрыл дверь. И больше ее не открывал.
Сделали первое УЗИ, и ребенок уже шевелился, когда Ника получила записку.
«Ты не выйдешь отсюда. Я сегодня узнал. Завтра в три часа тут будет электрик, я соврал, что нужно проверить сигнализацию. Я переодену тебя в его форму и увезу. Только ты должна состричь волосы, Агата может заметить. Машинку принесу завтра. Паспорт твой уже у меня».
Ника несколько раз перечитала записку, пока не выучила ее наизусть. После чего разорвала на мелкие кусочки и выбросила в туалет. Говорить Михаилу ничего не стала, узнав про сигнализацию, подумала, что комнату вполне могут прослушивать.
Ночью она почти не спала. Ребенок чувствовал ее волнение и бился. Ника гладила свой живот и уговаривала его успокоиться.
Машинку Михаил принес. И Ника, не в силах сдержать слезы, остригла свои длинные, красивые волосы. Они падали на пол темными струями, и каждое движение машинки отдавалось резкой болью в животе.
Михаил пришел ровно в три. Принес одежду. Ника даже не спрашивала его, где хозяин одежды, как он ее выведет, и что Ника будет делать дальше. Она верила в него больше чем в кого бы то ни было, все же сердце ее не обмануло, он оказался хорошим человеком, даже лучше, чем думал о себе он сам.
Ника уже переоделась, они уже почти выбрались, остались только ворота, за которыми стоял автомобиль. И именно в этот момент ворота открылись, и она увидела отца.
Он был не один. Рядом стояло два амбала. Михаила вырубили первым. Нику схватили, зажав ей рот. Она только и успела почувствовать, как на ноги потекло горячим…
Очнулась она в больнице. И сразу поняла, что ребенка больше нет.
Можно было и не ставить охрану у ее палаты. Ника не смогла бы сдвинуться с места. Жизнь потеряла свой смысл. Она потеряла веру, что сможет выбраться.
Ника случайно услышала разговор врачицы и отца — новенькая медсестра с круглыми наивными глазами привела ее раньше времени. Отец кричал на врачицу, а та объясняла, что если Ника будет в таком стрессе, выкидыш повторится.
Эта медсестра пришла к ней ночью и спросила шепотом: «Что с тобой? Он кто, твой муж?».
«Отец, — так же шепотом ответила Ника».
И рассказала свою историю. Всю, как есть.
— Ты не выдумываешь? — спросила медсестра.
Ника решилась.
— Позвони моему другу. Его Артем зовут. У меня только он и бабушка.
Она продиктовала номер. И ждала весь следующий день добрую медсестру. Но, видимо, и ее поймали.
Нике стали что-то колоть, так что она стала впадать в беспамятство. Она не понимала, где находится, сколько прошло времени, и даже кто она.
Лишь однажды случился просвет. Ей показалось, что капельницы какие-то другие. И голова прояснилась. Вечером даже уснуть не смогла, хотя обычно спала весь день.
— Вставай!
Это та самая медсестра пришла. Схватила Нику, принялась трясти. Помогла надеть спортивный костюм и кроссовки, фирменную куртку, в которой она была, когда бежать собиралась. Схватила за руку и велела молчать, потащила за собой.
— Тихо, — прошептала она.
Шли коридорами, спустились по лестнице, снова шли. Наконец, дверь. Свобода.
Медсестра зашептала:
— Иди, там тебя ждут. Паспорт в кармане, я проверила. Так и не догадались забрать, повезло тебе, мы уже думали, где паспорт справить.
— Мы?
— Иди.
— А как же ты?
— Я потом. Не бойся за меня, у меня братья, знаешь, какие. Если что, из-под земли достанут. Иди.
Ника вышла, с трудом переставляя ноги. В лицо пахнуло свежим морозным воздухом. И тут кто-то шагнул навстречу, взял ее за руки.
— Ника…
Это был Артем.
Потом Ника узнает, что он уже приезжал в Москву, обошел все клиники, называл ее имя, искал. Узнает, что он вылетел первым же рейсом, как только ему позвонила добрая медсестра, как хотел идти в полицию, но та отговорила его — слишком много было связей у отца Ники. Это всё она узнает потом. Потом они будут лететь домой, вцепившись друг в друга так, будто отпустить друг друга — значит погибнуть. Потом она увидит бабушку, которая проведет рукой по ее колючему затылку и заплачет. А пока над ними темное осеннее небо и свобода. Свобода, которую она никогда не ценила.
