— Нет, продавать свою машину и отдавать деньги твоей маме я не буду! — выпалила я, чувствуя, как внутри всё кипит от злости и обиды.
Андрей уставился на меня так, будто я врезала ему под дых. Его карие глаза, обычно тёплые и ласковые, сейчас были полны недоумения и… чёрт возьми, неужели разочарования? От этого взгляда у меня внутри всё перевернулось, но я не могла отступить. Только не сейчас, когда на кону стояло… да буквально ВСЁ.
Солнечный свет заливал нашу крохотную кухню, играя бликами на кофейных чашках, которые мы забыли убрать с завтрака. Ха! Ещё час назад всё было чертовски идеально — мы ржали как кони над какой-то глупостью, строили планы на выходные. А теперь…
— Но… но как же? — пробормотал Андрей, и его голос прозвучал так растерянно, что мне на секунду захотелось обнять его. — Ты же знаешь, как это важно. Мама…
«Мама, мама, вечно эта чёртова мама!» — так и вертелось на языке, но я прикусила его. Вместо этого я резко повернулась к нему, чувствуя, как предательски щиплет в глазах:
— Твоя мама, твоя мама! Сколько можно, Андрей? Я устала быть на втором месте! Нет, даже не на втором — на сотом!!!
Мой голос сорвался, а руки… чёрт, опять я теребила край футболки. Старая привычка, от которой я никак не могла избавиться. Краем глаза заметила, как Андрей дёрнулся — он знал этот жест. Знал, что я на грани.
Он глубоко вздохнул — я почти видела, как в его голове крутятся шестерёнки, пытаясь найти выход из ситуации.
— Марин, послушай… — начал он, но я не дала ему договорить.
— Нет, это ты послушай! — перебила я, чувствуя, как внутри всё клокочет от обиды. — Я люблю тебя, чёрт подери. Правда. Но это… это уже за гранью. Я больше не могу.
Ноги вдруг стали ватными, и я плюхнулась на стул. Перед глазами пронеслись картинки нашей жизни — счастливые моменты вперемешку с бесконечными проблемами его семьи. Господи, когда это началось? Когда наша сказка превратилась в этот бесконечный день сурка?
— Мы копили на эту машину два года, — проговорила я тихо, уставившись в пол. — Помнишь, как радовались, когда наконец купили? Ты ещё притащил эту дурацкую красную ленточку и повязал на капот. А теперь ты хочешь всё это… — я не смогла закончить, просто махнув рукой.
Андрей прислонился к холодильнику, и я увидела, как он побледнел. Да уж, ещё бы он не помнил. Как МЫ могли забыть? Каждая сверхурочная смена, каждый отказ от отпуска, каждый сэкономленный рубль — всё это было ради нашей мечты.
НАШЕЙ, чёрт возьми, мечты…
— Мама больна, — произнёс он как-то беспомощно.
Его слова словно сорвали какой-то стоп-кран в моей голове:
— Я знаю! — выпалила я, вскакивая со стула. — Боже правый, Андрей, я ВСЁ знаю! Но мы не единственные её дети. Где Ольга? Где этот… как его… Сергей? Почему всегда мы?! Почему, мать твою, ВСЕГДА МЫ?!
Я видела, как мои слова бьют его, словно пощёчины. Но остановиться уже не могла. Слишком долго я молчала, слишком долго пыталась быть понимающей и терпеливой. К чёрту всё это!
— Я… я не знаю, — честно признался он, и в его голосе прозвучала такая растерянность, что у меня защемило сердце.
Я посмотрела на Андрея долгим взглядом. Чёрт возьми, как же я люблю этого идиота! Его кудрявые волосы, вечно торчащие чёрт знает как. Его добрые глаза, сейчас полные боли. Его руки, такие сильные и нежные одновременно…
Но любви недостаточно, так ведь? Недостаточно, когда ты чувствуешь, что растворяешься, теряешь себя в этом водовороте чужих проблем.
— Знаешь, — произнесла я после паузы, которая, казалось, длилась вечность, — может, нам стоит… взять перерыв?
Я сама обалдела от того, что сказала это вслух. Но слова уже вырвались, и хрен с два их заберёшь обратно.
— Что?.. — прошептал Андрей, и его лицо исказилось так, словно я ударила его ножом в спину.
— Перерыв, Андрей. Чтобы подумать. Чтобы понять, чего мы хотим на самом деле. Потому что я уже нихрена не понимаю, куда мы катимся.
Я видела, как он пытается осознать мои слова. Как в его глазах плещется паника.
— Марина, пожалуйста… — начал он, делая шаг ко мне.
Но я уже встала. Мне нужно было уйти, пока я не передумала, пока не бросилась ему на шею с извинениями. Потому что я знала — если останусь, всё повторится снова.
— Мне нужно проветриться. Не звони мне сегодня, ладно? — бросила я, хватая сумку. — Просто… дай мне время подумать.
И я вылетела за дверь, чуть не сбив с ног соседку. Пробормотала какие-то извинения, не глядя ей в глаза, и помчалась вниз по лестнице.
А потом… потом я просто побежала.
Ноги несли меня по улицам нашего захолустья, которое гордо именовало себя городом. Мимо магазина «У тёти Зины», где мы с Андреем затаривались по выходным. Мимо облезлого кинотеатра «Космос», куда ходили на наше первое свидание — господи, неужели это было всего пять лет назад? Мимо школы №3, где я мучила детишек азами английского…
Остановилась я только у реки, хватая ртом воздух и чувствуя, как по щекам текут горячие слёзы.
Твою мать, что я наделала?
Я рухнула на траву у берега, глядя на спокойное течение реки. Вот ей-то точно плевать на мои проблемы. Течёт себе, и хоть бы хны.
Как же всё запуталось…
Я вспомнила, как познакомилась с Андреем. Это было пять лет назад, на дне рождения Лёхи — нашего общего друга. Андрей сразу зацепил меня своей улыбкой и каким-то совершенно идиотским чувством юмора. Мы проболтали весь вечер, а потом он вызвался проводить меня домой. Ха! Как будто мне нужна была защита в нашем городишке, где все друг друга знают.
Наши отношения развивались как в дурацкой романтической комедии. Уже через полгода мы съехались, а ещё через год начали копить на тачку. Боже, какие мы были наивные! Такие счастливые, такие… свободные.
А потом начался этот бесконечный цирк с его мамашей. Сначала по мелочи — то помочь обои переклеить, то одолжить пару тысяч до получки. Я не возражала, ведь семья — это святое, так? Но постепенно эта карусель превратилась в какой-то грёбаный аттракцион ужасов.
Каждый раз, когда мы планировали что-то для себя — отпуск на море, новый диван, даже просто поход в какую-нибудь забегаловку поприличнее — обязательно случалось что-то из разряда «мама в беде, надо помочь».
— Всего один раз, — говорил Андрей каждый грёбаный раз. И каждый раз я, как последняя дура, верила, что это действительно в последний раз.
А теперь… теперь он хочет, чтобы мы толкнули нашу ласточку. Машину, ради которой мы пахали как проклятые, отказывая себе во всём. Тачку, которая должна была стать нашим билетом в новую жизнь, символом нашей независимости.
Я посмотрела на свои руки. На безымянном пальце блестело скромное колечко — подарок Андрея на годовщину. «Однажды я заменю его на настоящее обручальное», — пообещал он тогда. Интересно, он ещё помнит об этом?
Слёзы снова подступили к глазам. Чёрт, а ведь я так мечтала о свадьбе, о собственном доме, о детишках… Но сейчас всё это казалось таким же далёким, как Марс или эта чёртова Луна.
Зазвонил телефон. Я достала его из кармана — ну конечно, Андрей. Хотя я просила не звонить… Палец завис над зелёной кнопкой. Часть меня хотела ответить, услышать его голос, послать всё к чертям и помириться…
Но другая часть, та, которая ещё сохранила остатки здравого смысла, знала — если я отвечу сейчас, ничего не изменится. Мы помиримся, я снова уступлю, и всё пойдёт по кругу. Снова, и снова, и снова…
Я сбросила звонок и вырубила телефон на хрен.
Река продолжала неспешно течь, абсолютно пофиг на мои страдания. Где-то вдалеке орали дети, лаяла собака. Жизнь шла своим чередом, и всем было плевать на мои проблемы.
«Что мне делать?» — крутилось в голове, пока я пялилась на воду. — «Неужели любовь должна быть такой… хреновой? Или я просто эгоистичная сука, не желающая помогать семье любимого человека?»
Я не знала ответов на эти вопросы. Знала только, что больше не могу жить так, как раньше. Что-то должно измениться. Иначе я просто сойду с ума.
Солнце медленно клонилось к закату, раскрашивая небо всеми оттенками розового. Красиво, чёрт возьми. Я поднялась, отряхнула траву с джинсов и поплелась домой.
Ноги гудели от бега, в голове был полный бардак, а в душе — пустота размером с Большой каньон.
Я не знала, что ждёт меня дома. Найду ли в себе силы отстоять свою позицию или снова прогнусь под «семейные ценности»? Сможем ли мы с Андреем преодолеть это дерьмо или наши пути разойдутся, как в сопливой мелодраме?
Знала только одно — та фраза, которую я выпалила сегодня утром, изменила всё:
«Нет, продавать свою машину и отдавать деньги твоей маме я не буду!»
И как бы ни было страшно, я была готова встретить эти грёбаные изменения лицом к лицу. Потому что иногда нужно всё разрушить, чтобы построить что-то новое.
Или просто послать всё к чертям и начать с чистого листа.
Я глубоко вздохнула и толкнула дверь подъезда. Пора было возвращаться в реальность и разгребать то дерьмо, которое мы с Андреем сами себе и наворотили.
А может, просто собрать вещи и свалить куда подальше? Эта мысль мелькнула так внезапно, что я даже остановилась на полпути к квартире.
Нет, бежать — это не выход. Но и возвращаться к прежней жизни я была не готова.
Я поднялась на наш пятый этаж, проклиная отсутствие лифта. Перед дверью квартиры замерла, прислушиваясь. Тишина. Может, Андрея нет дома? От этой мысли стало одновременно легче и… тоскливо?
Ключ в замке повернулся с противным скрежетом. Я вошла в квартиру, и меня тут же окутал знакомый запах — смесь Андреевого одеколона, моих цветочных духов и чего-то неуловимо домашнего.
— Андрей? — позвала я, скидывая кроссовки.
Тишина в ответ. Прошла на кухню — там всё так же стояли наши утренние чашки. Как будто время застыло, пока я бегала по городу.
На холодильнике, прижатая магнитом, белела записка. Почерк Андрея, такой знакомый, с забавными завитушками на буквах:
«Марин, я у мамы. Нам нужно поговорить. Позвони, когда будешь готова. Люблю тебя.»
Я смяла записку в кулаке. Опять у мамы! Да что ж такое-то?!
Злость снова начала закипать внутри, но я заставила себя глубоко вдохнуть. Ладно, Марина, успокойся. Истерикой делу не поможешь.
Я прошла в спальню и плюхнулась на кровать. Взгляд упал на фотографию на тумбочке — мы с Андреем на море, счастливые, загорелые. Когда это было? Год назад? Два?
Потянулась к телефону, включила. Куча пропущенных от Андрея, пара сообщений от подруг. Набрала Лену — мою лучшую подругу и по совместительству коллегу по школе.
— Алло, Марин? — раздался в трубке её голос. — Ты куда пропала? Я тебе весь день звоню!
— Лен… — начала я и вдруг разрыдалась.
— Так, стоп, — перебила она. — Я сейчас приеду. Ничего не делай, поняла?
Через полчаса мы сидели на кухне, и я, всхлипывая, рассказывала ей всё. Про маму Андрея, про машину, про нашу ссору.
— Знаешь, — задумчиво протянула Лена, когда я закончила, — может, оно и к лучшему, что ты наконец высказалась.
— В смысле? — я уставилась на неё.
— В прямом. Марин, ты же угасала на глазах последний год. Думаешь, мы с девчонками не замечали?
Я молчала, теребя в руках чашку с остывшим чаем.
— Послушай, — Лена взяла меня за руку. — Ты не плохой человек из-за того, что хочешь жить своей жизнью. И Андрей не плохой из-за того, что хочет помогать маме. Просто… вам нужно найти баланс. Или понять, что у вас разные приоритеты.
— И что мне делать? — спросила я, чувствуя себя потерянной.
— Для начала — поговорить с ним. Честно, открыто. Без обвинений, просто… расскажи, как ты себя чувствуешь. И послушай его.
Я кивнула. Лена была права. Нам с Андреем нужно поговорить. По-настоящему поговорить, а не просто ругаться или молчать.
Когда Лена ушла, я ещё долго сидела на кухне, глядя в окно на сгущающиеся сумерки. Потом достала телефон и набрала сообщение Андрею:
«Прости за истерику. Нам нужно поговорить. Приходи домой, пожалуйста.»
Ответ пришёл почти мгновенно:
«Буду через 20 минут.»
Эти 20 минут тянулись целую вечность. Я успела принять душ, переодеться, даже начала убираться на кухне. Когда в замке повернулся ключ, я чуть не подпрыгнула от неожиданности.
Андрей вошёл, и мы застыли, глядя друг на друга. В его глазах читалась тревога и… надежда?
— Привет, — тихо сказал он.
— Привет, — отозвалась я. — Давай… поговорим?
Он кивнул, и мы прошли на кухню. Сели за стол, друг напротив друга. Как на переговорах, честное слово.
— Андрей, я… — начала я, но он перебил меня:
— Нет, подожди. Можно я первый? — он посмотрел мне в глаза. — Марин, я… я всё понял. Точнее, начал понимать. Ты права, мы не можем так жить дальше.
Я молчала, боясь спугнуть этот момент.
— Я поговорил с мамой, — продолжил он. — Объяснил ей ситуацию. Она… она не в восторге, конечно, но поняла. Мы договорились, что будем помогать ей вместе с Ольгой и Сергеем. По очереди.
Я почувствовала, как внутри разливается тепло. Неужели? Неужели он наконец-то…
— И ещё, — Андрей взял меня за руку. — Я понял, как много ты терпела всё это время. Прости меня. Я был… слепым идиотом.
— Эй, — я слабо улыбнулась, — это моя фирменная фраза.
Он рассмеялся, и напряжение немного спало.
— Марин, я люблю тебя, — серьёзно сказал Андрей. — И я хочу, чтобы у нас было будущее. Настоящее будущее, а не бесконечная гонка за решением чужих проблем.
Я почувствовала, как к глазам подступают слёзы. Чёрт, да что ж такое, весь день рыдаю!
— Я тоже люблю тебя, дурак, — прошептала я. — И я хочу этого будущего. Вместе.
Мы говорили ещё долго. О наших мечтах, о планах, о том, как будем строить жизнь дальше. Решили, что машину всё-таки не продадим — это наш символ, наша первая общая большая победа.
А ещё договорились, что раз в неделю будем устраивать «вечер откровений» — чтобы не накапливать обиды и недомолвки.
Когда за окном уже совсем стемнело, Андрей вдруг встал и потянул меня за руку:
— Пойдём.
— Куда? — удивилась я.
— Увидишь, — подмигнул он.
Мы спустились во двор, подошли к нашей машине. Андрей открыл дверь:
— Садись за руль.
Я села, всё ещё ничего не понимая. Он устроился рядом и протянул мне ключи:
— Поехали.
— Куда? — снова спросила я.
— А куда хочешь, — улыбнулся он. — Просто… поедем. Куда глаза глядят. Как в самом начале, помнишь?
Я завела мотор, и сердце забилось чаще. Да, я помнила. Наши первые поездки, когда мы только купили машину. Без цели, просто… свободные.
Выезжая со двора, я вдруг поняла — мы справимся. Будут ещё ссоры, проблемы, сложные решения. Но пока мы вместе, пока мы готовы бороться за наше счастье — мы со всем справимся.
Ночной город проносился за окнами, а я чувствовала, как внутри разливается тепло. Надежда. И любовь.
Всё-таки иногда нужно сказать «нет», чтобы открыть дорогу новому «да».
