– Кать, а ты снова домой не торопишься?
Женщина, к которой обращались, выпрямилась и сказала:
– А чего туда торопиться? Ну чего я там не видела? Никто же не ждет.
– Ну, а кот твой?
– Хватит с меня этого кота.
– Он у тебя какой! Ни у кого в деревне такого нет.
– Люд, ну что за ерунду ты городишь? Весна началась, кот уже забыл, кто я такая. Раз в неделю вспоминает, что поесть надо, вот и все.
Подруги рассмеялись. Людмила хмыкнула.
– Весна, она такая…
– Кать, ну а ты что? Так и будешь век одна куковать? Сколько Сашки уж нет? Лет десять-одиннадцать?
– Что ты предлагаешь?
– Ну не знаю, ты же видная, красивая баба.
Катерина рассмеялась.
– Не могу я с тобой… И что теперь? Все мужики должны захотеть на мне жениться? Да и сама же знаешь, что ответ будет «нет».
– Какая ты! Нет? Ну а Федька, который на бензовозе работает?
– А что Федька? Федька хочет на елку залезть и нигде не уколоться. Приходил не так давно с важным видом, заявил, что ему нужны свободные отношения.
Люда даже глаза выпучила.
– Это как? А жить где будет?
– У меня. Чтобы я кормила его, обстирывала, а спать будет ходить куда вздумается.
Люда минуту молчала, потом расхохоталась так, что коровы шуганулись.
– Кто? Федька? Да кому он вообще нужен? Черт конопатый. Ой, не могу я! Свободные отношения ему? А вилами по хребтам – не хочет? Это ж надо такое придумать! И где он только такое взял?
– Говорит, в кино видел.
– Ладно, пойдем, коровам тоже от наших разговоров отдыхать нужно.
Они закрыли ворота на ферме, сказали сторожу, чтобы присматривал за теми, кто вот-вот отелиться должен, и пошли в разные стороны.
Людмила торопилась: дома муж и мальчишки, сыновья. Опоздает – дом разнесут своими играми. На голодный желудок хорошо прыгается.
Катя же напротив, шла медленно, с удовольствием вдыхая запах весны. Хорошо-то как! Кате было уже 35, и не замуж ей хотелось, а детей, чтобы почувствовать себя счастливой. Но семьи у нее не было, а детей, как сказали врачи, и не будет. Ну и зачем ей вся эта возня с мужиками, от которых одни сложности? А гонору у них — будто пупы земли, хотя толку ни на грош. А потом мчаться домой прислуживать ему, как Людмила? Чтоб на свет белый некогда было взглянуть? Нет уж, спасибо.
Катя вышла замуж, когда ей было 23. Саша был хорошим парнем, они были знакомы с детства. Полгода прожили, забеременела, и все бы было как у людей, но Саша погиб. Погиб на ее глазах, спасая провалившегося под лед лосенка. У нее случился выкидыш, и так в один момент она лишилась не только мужа и ребенка, но и надежды на то, что вообще когда-нибудь сможет иметь детей.
Дома было невыносимо. Она, конечно, уже привыкла к одиночеству, но чувство это было щемящее. И если была возможность, Катя старалась всегда куда-нибудь уйти, чем-нибудь занять себя.
У Катерины всегда все переделано было на дворе: порядок, цветочки, грядочки, полный подвал солений и варенья. Корову она не держала, но поросенок и курочки были. В общем, считалась Катя завидной партией. Только вот мужиков достойных в их поселке почти не было. Те, что были, давно уже разобраны. Молодежь сразу в город переезжала. Тут ехать-то 20 минут, но все равно все с удобствами жить хотели: чтоб кинотеатр под боком, магазины, какие хочешь, развлечения.
Люда много раз говорила Кате, что нужно бы ей в город перебраться.
– Дом у тебя новый, хороший, с руками отхватят. И купишь что-нибудь себе, ну или отложишь, пока еще заработаешь. Чего тебе тут сидеть? Так и состаришься одна.
Катя соглашалась, кивала головой, но только для того, чтобы люди отстали. Она хоть и любила свою подругу, но иногда Людка была ну слишком надоедлива.
Женщина дошла наконец до своей калитки, вздохнула, открыла ее и остановилась.
Что-то было не так. Вроде бы все на своих местах, но вот что-то не так в ее дворе или в доме.
Катя стояла, осматривалась, пыталась разобраться, что же ее насторожило. У них в деревне частенько появлялись то попрошайки, то мелкие воришки. Город рядом, там особо не поживишься.
Катя заметила, наконец, что дверь погреба чуть приоткрыта. Значит, она не ошиблась: кто-то залез в ее подвал.
Женщина бесшумно метнулась к сараю, схватила вилы. Ее не напугают какие-то бомжи, женщина она сильная, в теле. Сейчас она этими вилами там и приколет того, кто чужое любит.
Она подошла к двери в погреб, стараясь ступать как можно тише, и, как оказалось, очень вовремя. Из подвала кто-то вылезал, вылезал задом, прижимая к груди несколько баночек из ее погреба. Этот кто-то повернулся и в испуге уставился на Катю.
– Здравствуйте. – Мужчина в заношенной одежде бродяги растерянно смотрел на неё.
Катя видела, что у него две её банки: одна с салатом и одна с вареньем. Женщина была в ярости.
– Здрасьте? Я сейчас тебе покажу здрасьте! Сейчас я тебя в милицию сдам и сядешь в тюрьму за воровство!
– Простите, у меня не было выхода. Хотите, я вам отработаю? Я копать могу, пилить, носить. Да все, что скажете.
– Не было выхода? А работать ты не пробовал, лоб здоровый! Не стыдно?
Мужчина опустил голову, а Катя приблизилась. Виллы почти упирались ему в грудь.
– А ну пошли к участковому!
Она не успела договорить, как рядом кто-то заплакал.
– Тетенька, не надо, не убивайте его! Это он для меня у вас взял.
Она в изумлении уставилась на мальчишку лет семи-восьми, который был одет не лучше того бродяги, что к ней в подвал залез. Потом перевела взгляд на забор. Там уже мелькало заинтересованное лицо соседки.
– Так, а ну, быстро все в дом, не хватало тут еще всю деревню собрать! – Катя качнула вилами. – Что стоим?
Мужчина бочком вдоль стенки двинулся ко входу, мальчик за ним. Они вошли, и Катя плотно притворила за ними дверь. Хотела сразу устроить допрос, но увидела, как мальчонка втягивает ноздрями воздух. Она утром пирог испекла, до сих пор запах на весь дом.
– Вот что, быстро мойте руки, я вас накормлю, а вы мне потом все расскажете, понятно?
Бродяга и мальчик синхронно кивнули головами, из чего Катя сделала вывод, что они родственники. В душе снова поднялась волна негодования. Как же можно так жить? Хоть бы о ребенке подумал! Сам болтается без дела и мальчика за собой таскает! Ну ничего, сейчас она их накормит и выскажет ему все, что о нем думает.
Мужчина ел осторожно и молча, а мальчик все время торопился, и Кате приходилось то и дело говорить: «Не торопись, подавишься, никто не отберет у тебя еду». Ребенок немного замедлялся, но потом снова начинал хватать. Наконец все поели, и мальчик, которого, как оказалось, звали Саша, как ее покойного мужа, начал клевать носом. Катя растерялась, а потом подумала, что все рассказать ей может и этот горе-папаша.
– Иди вон на диванчик, а то уснешь сейчас за столом.
Ребенок не заставил себя уговаривать, и через две минуты с дивана доносилось мерное посапывание.
Мужчина улыбнулся.
– Умаялся, наелся.
Катя тут же зло сверкнула глазами.
– Радуетесь? А есть чему? Как можно быть таким безответственным! Сам болтается, так ему мало! Еще и ребенка за собой таскает! Да как только не стыдно? Вы что, не понимаете, что вы ему жизнь портите?
Пока она говорила, размахивая руками, мужчина порывался что-то сказать. Наконец он успел влезть в паузу:
– Мальчик не имеет ко мне никакого отношения, мы встретились с ним за два часа до встречи с вами.
– …да таких, как вы… – Катя запнулась. – То есть как?
Он насмешливо посмотрел на нее, и Катя вдруг обратила внимание, какие у него серьезные, добрые и, что самое странное, умные глаза.
– Я мимо проходил… неважно, короче… слышу – плачет кто-то. Ну, полез в кусты, а там он. Сбежал из детского дома, говорит, мамку искать будет. А пока с автобуса на автобус зайцем прыгал, заблудился. Сидит там с утра, выйти боится, потому что думает, что его тут же отправят в детский дом, где ему, как я понял, несладко. И сидеть боится, потому что вечер на дворе, темнеть скоро будет. Ну, и самое главное, как он мне сказал, со вчерашнего дня не ел ничего. А у меня тоже ничего нет. Вот и пришлось к вам, как вор. Вы простите, пожалуйста. Только скажите, что сделать нужно. Я отработаю, я многое умею.
Катя пристально посмотрела на него.
– Что-то вы не больно-то похожи на бомжа.
Он грустно улыбнулся.
– Да, я так старался, понимаете? Я сам так захотел, чтобы не жить жизнью, чтобы с людьми не общаться и не видеть того, как другие счастливы. Наказал себя, если можно так сказать. Два года уже скитаюсь по свету. Всё надеюсь, может, заболею или прибьют где. Ан нет, все жив!
Слабак, подумала Катя. Не хочешь жить — с моста прыгни.
– И не стыдно?
Он вздохнул.
– Стыдно. Понимаете, у меня когда-то все по-другому было: жена, сын. А я все работал, все занят был. Отправил их одних на отдых, потому что у меня работа, а жена… Она всегда хорошо водила машину, и что с ней случилось тогда, не знаю. В общем, не справилась с управлением, и они оба погибли… Если бы я поехал с ними, я бы был за рулем, я бы справился, и этого всего не получилось бы.
Она понимала этого мужчину, понимала, как никогда. Было время, когда и она тоже хотела уйти куда-нибудь в лес и там одной переболеть, перемыкать свое горе. Очень тяжело было выбраться, если бы не Люда, которая покоя ей не давала и почти не оставляла одну. А так, кто знает, чем бы это закончилось.
– Послушайте, но это не выход. Нужно брать себя за шкирку и вытаскивать!
Мужчина серьезно посмотрел на нее.
– Зачем? Ради чего или ради кого?
– Ради самой жизни, ради утра, весны, да чего угодно. Это сейчас кажется, что вокруг все рухнуло, пройдет время, боль притупится. Она никуда не денется, но все-таки не будет такой острой. А теперь подумайте: было бы приятно вашему сыну видеть вас в таком состоянии?
– Вы просто не понимаете, о чем говорите, – вздохнул он.
– Как бы я хотела не понимать того, о чем говорю, – ответила она.
Они общались чуть ли не до утра. Странно, но Кате и мужчине, которого звали Егор, стало намного легче.
Утром Катя предложила им остаться на несколько дней.
– Передохните оба, а потом уже решим, что дальше.
Мальчишка сразу согласился. Ему очень нравилась это добрая и вместе с тем такая боевая тетя. А Егор спросил:
– Вы уверены, что мы не стесним вас?
– Уверена.
Она улыбнулась, и мужчина как-то слишком долго задержал на ней свой взгляд.
Вечером, после ужина, они играли в шашки, усевшись прямо на пол. Катя нашла кое-что из вещей Саши и дала Егору переодеться. Днем они истопили баню, и теперь, чистые и довольные, чуть ли не катались по полу от смеха. Именно за таким занятием и застала их Людмила. Она огромными глазами смотрела на картину, которая была перед ней, потом удивленно спросила:
– Я не понимаю, что это у вас тут такое?
Егор сразу напрягся.
– Не пугайся, это Люда, моя подруга, — сказала Катя.
Когда её всё рассказали, Людмила выдохнула.
– Ничего себе! Но нужно же что-то делать. Сашку ищут, Егору тоже неплохо было бы объявиться. И вообще, ребят, вы так клёво смотритесь, как будто одна семья!
Егор кашлянул.
– Мы с Сашкой обо всем договорились. Завтра едем сдаваться в детский дом. Сашка потерпит немного, а я пока вернусь к нормальной жизни и все восстановлю. У меня жилье есть. Правда, там живут жильцы, которые на мой счет деньги закидывают. Там у меня сразу и завещание написано, что в случае моей смерти все деньги пойдут городскому приюту для инвалидов. Но суть не в этом. Думаю, что как только все восстановлю, смогу взять над Сашкой опекунство. Вот и будет у нас семья.
Люда глянула на Катю, которая сидела какая-то потерянная, и промолчала.
На следующий день Саша и Егор уехали. Катя провожала их до остановки. Егор, прежде чем сесть в автобус, долго держал её за руки, как будто что-то сказать хотел, но так и не сказал.
– Сашка, ты приедешь ко мне ещё?
– Приеду, тёть Кать!
Катя кивнула, пытаясь держать слезы. Она плакала месяц, пока Людмила не сказала:
– Катя, ну какая же ты дура! Собирайся, езжай!
– А что я скажу ему?
– На месте разберешься.
Катя села на постели.
– А что, вот соберусь и поеду!
– Мужчина, я вам сотый раз повторяю, всё, конечно, замечательное: жилье и работа. Но вы не женаты. А детей мы отдаём только в полные семьи. Вот если бы у вас была жена или хотя бы невеста, то уже другой разговор бы был.
Егор в бессилии стукнул кулаком по столу, и тут же услышал:
– Простите, но у него есть невеста. Не понимаю, почему он вам этого не говорит. Мы скоро распишемся.
Он повернулся. В дверях кабинета стояла Катя. Чиновнице пришлось не один раз кашлянуть, чтобы прервать их затянувшиеся объятия.
