Тот день, когда мама встала на ноги, стал самым счастливым для Витюшки. Он был трудный подросток. Его даже во дворе все бабушки не любили. И опасливо обходили стороной другие ребята. У Витюшки даже кличка была «Бешеный». Только мало кто знал, что в глубине души Витьки-бешеного, жил хороший добрый мальчик. Он просто превратился в ежика, в тот момент, когда отец ушел. Оставив его, Витюшку и бoльную маму. .Отцом Витюшка всегда гордился. Он был здоровый, сильный и красивый. Сына жизни учил.
— Чего ты как девка? Подумаешь, котенок валяется в луже. Мимо иди. Таких котят полно. И птиц не корми, нужны они. Мать хватит целовать в щечку, когда уходить. Нечего с бабами сюсюканье разводить. Они должны знать свое место! А то на шею сядут! — учил папа.
И маленький Витя как губка впитывал это все. Это же папа. Он авторитет, плохого не посоветует.
К маме его красивый папа относился снисходительно. Нет, не обижал. Просто часто проскальзывало: «Знай свое место!»
— А как это, папа? Знать свое место? — спрашивал Витя.
— Сынок, отношение к бабью должно быть одинаково. А то на шею сядут и ножки свесят. Но со мной такой номер не пройдет. Мне бабские слезы да сопли по барабану. Ты знаешь, их сколько? Полно. Так что пусть твоя мамаша радуется, что мы с тобой у нее есть. А то жила бы одна, — объяснял отец.
Витя не совсем понимал, что он хочет сказать. Но кивал. А мама слушала молча. Была она маленькая, очень худенькая. Глаза небольшие, нос наоборот, большой. Отец его «клювом» называл.
Все знакомые удивлялись, зачем он, этакий идеал мужской красоты — черноволосый, с большими синими глазами и атлетической фигурой, на ней женился. И мама себя всегда чувствовала дома, как в гостях. Словно одолжение ей муж делал. Робко и услужливо готовила, стирала.
Учила уроки с Витей, помогала ему во всем, советовала. А он с мамой не любил гулять. У других мамы были эффектные. Надушенные, нарядно одетые, статные, яркие. Словно птички заморские. А свою он стеснялся. Отец за глаза маму «моль» называл.
Потом мама вдруг занемогла. Вроде только что привычно хлопотала по дому. И раз- все. Витя ошарашенно смотрел на нее.
И вдруг вспомнил свою игрушечную птичку из детства, которую заводил ключиком.
Птичка шустро клевала. И вдруг зaмирала неподвижно — кончался завод.
Маму нужно было возить по врaчам. Отец отказался, сославшись на нехватку времени. И с ней ездила соседка тетя Галя с мужем.
Мама стала и внешне другой. Волосы у нее вылезать начали. Глаза ввалились. Руки были тонкие-претонкие, словно прутики.
— Боренька, ты посиди со мной! — просила она тихо мужа.
Но тот отмахивался. А потом и вовсе стал домой только ночевать приходить. И даже к жене не заходил.
Витя не знал, что делать. Он пытался неуклюже ухаживать за матерью. И та благодарно ловила его руку и целовала ее.
Дальше случилось вот что — Витя как раз из школы пришел. Когда увидел большие сумки в прихожей. Решил, что гости нагрянули. Но вышел отец со словами:
— Вот что, Витюшка. Собирайся. Я тут твои вещи собрал. Мы переезжаем. Не стой, быстрей давай!
— А … зачем? Папа, у нас же есть квартира? И маму надо собирать да перевозить, ей и так плохо. Зачем? — спросил Витя.
— Мать тут останется. Я попрошу соседку присмотреть. Зайдет пару раз. Денег ей оставлю. Нечего нам тут быть. Прости, но лишний груз ты, Света. Я ухожу к молодой и здоровой бабе. Ничего против тебя не имею, но жизнь такая. Баласт, что мешает, надо сбрасывать, — отец повернулся в комнату, где лежала мать.
Он даже не постеснялся произнести фразу. Витя посмотрел на маму.
— Иди, сыночек. С папой. Иди, Витенька! Чего на меня такую глядеть-то? Только подойди, дай я тебя за ручку подержу, попрощаюсь. Нечего тебе меня такую видеть, — попытавшись через силу улыбнуться, проговорила мать.
И Витя вдруг вспомнил. Как он, 8-летний мечается в жару. И мама носит его на руках. Ей тяжело, но носит. Сидит с ним ночи. Поит морсиком, читает. Готовит. Ласково гладит по голове.
Она его из школы встречала до последнего. Витя ей потом концерт устроил, мол, большой он. И мама шла поодаль. Мали ли что?
И когда к нему пристали ребята постарше, окружив его, мама бросилась к нему. Смешная, маленькая, но словно тигрица бежала защищать своего детеныша. А еще всегда гордилась им. Говорила, что он у нее самый лучший. Что же он натворил?
— Я никуда не пойду. Иди, если хочешь. Я с мамой буду, вот так! — и большой мальчик Витя бросился к кровати, где лежала мать.
Напрасно отец пытался его оттащить и увести с собой. Он ушел, а Витюшка плакал. Впервые. И чувствовал, как невесомая мамина рука все гладит его по голове.
Он разносил листовки. Лето пришло — огороды помогал копать. Совсем стало туго с деньгами. Отец давал, чисто на него, Витьку. Но маме нужны были лeкaрства.
Мама жалела его. И скучала по отцу. Так и угасала медленно.
Однажды Витюшка yдрyченный домой шел. И как и в детстве — дождик, лужи. Возле лавки облезлый и одноухий персидский кот. Большой, кем-то брошенный. Глаз один заплыл.
Витька прошел уже, как отец учил. Но столкнулся с ним взглядом.
Обреченным таким, грустным. И вдруг поднял на руки, спрятал под куртку и понес домой. А животное ласково тыкалось Вите в шею, словно благодарило. Мама спала. Тикали часы. Было тихо.
Мальчик кота вымыл, молоком напоил. Тот свернулся на диванчике на кухне.
А Витя к соседке пошел. У нее было два хвостатых, может, подскажет, как глаз-то подлечить. А у соседки день рождения. К себе его тетя Галя затянула.
Коту капельки дала. И подростку подкладывала вкусные блюда.
Гостей много было. Среди них выделялась женщина с высокой прической и брошью в форме скарабея. Большой такой, блестящей
Тетя Галя рассказала про Витькину маму. Все сочувственно поохали. Он уже уходить решил, как его та дама догнала. И говорит:
— Мама твоя думает, что тебе обуза. Сломил ее папин уход. Не хочет выздоравливать. Организм не борется, во мраке. Ты, мальчик, возьми обычную бутылочку. Налей туда воды. Или подсласти чем. И давай маме по ложке. Скажи, что это новое средство. Чудотворное. И что оно ее на ноги поставит. Поговори с ней. Скажи, что любишь. Вот увидишь, мама поправится!
Витька помялся и ушел. Думая, что за ерунду ему посоветовали?
Кот неслышно скользил по дому, словно радовался тому, что он у него теперь есть. Витя его Фломастером прозвал. Потому что тот прыгнул туда, где у него рисунки были и коробочку с фломастерами все катал.
Ночью маме хуже стало.
А утром Витюшка сходил и кyпил фляжку пластмассовую, красненькую такую. Налил воды. Витаминку кинул апельсиновую. Разболтал.
И пошел к маме. Сказал, что у тети Гали вчера в гостях целительница была. И дала средство специальное. Оно поможет, стопроцентно!
Начал маму поить. И долго беседовал с ней. Строил планы. Надеялся. И боялся, что ничего не поможет.
Только чудо случилось — мама встала. Пришел Витя со школы — а она с кухни идет тихонечко. И дома пахнет блинами.
Он не знал, почему это случилось. Может, мама воспряла духом? Или хворь вдруг отступила?
Позже Витя поймет, что имела ввиду незнакомка. Сила внушения. Есть такой метод плацебо.
Как бы то ни было, мама стала прежней. И накопив денег потом, Витя ее в магазин повел. Платье выбирать. Любил с ней долго гулять вечерами. И гордился тем, что у него мама есть. У других может и нет.
Отец его женился снова.
Правда, счастье было недолгим — вот какая штука: начались проблемы с легкими. И новая супруга выставила его вон.
Он в бывший дом вернулся. Присмиревший, без былого гонора.
Мялся долго на пороге. Идти-то больше некуда было.
Мама добрая, приняла. И Витя принял. Помогал тому в бoльницу ходить, выходил.
Но условие поставил — если будет с мамой плохо обращаться — пусть уходит. Они и втроем проживут — Витя, мама и Фломастер.
Только тот, поскитавшись, присмирел. Любит теперь телевизор смотреть, держа Фломастера на коленях. Говорит, что он волшебный, хорошо на всех влияет!
Маме отец впервые за много лет цветы приносит. И зовет ее не иначе как «Светик мой».
А Витина мама счастлива. Через невзгоды и тяготы вновь соединилась вся семья. Мужа она простила. А сынок у нее золотой. Всегда ее целует на прощание. И постоянно говорит:
— Мама! Ты мои крылья! Пока ты есть, я летаю!
