Кто-то кричал с утра по раньше. В канун Нового года на рассвете Татьяну разбудил шум на кухне. Часы показывали полпятого утра, хотя по голосу свекрови за дверью могло показаться, что середина дня.
— Ой, кофе пролила, растяпа. Тань, где тут тряпка? — донёсся её громкий голос.
Меньше всего Татьяна хотела вставать так рано 31 декабря, но свекровь самостоятельно тряпку для пола найти не могла и продолжала на всю квартиру звать невестку. Молодая женщина вылезла из-под одеяла, поёжилась и пошла на кухню.
Свекровь возилась у стола, а золовка лениво ковырялась в своей тарелке с «Оливье».
— Что происходит? — спросила Татьяна, стараясь не сорваться. — Ещё и пяти нет, все спят. Вы чего кричите на весь дом?
— Да что-то не спится, — махнула рукой свекровь, беря новую кружку. — Решили кофе попить с тортиком. Раз уж проснулись, то можно и подкрепиться.
— С каким тортиком? Который я приготовила на Новый год?!
— Это простой бисквитный что ли на Новый год? Не смеши народ! На Новый год надо нормальный торт готовить: «Дамский каприз», «Графские развалины» или «Наполеон» на худой конец. А то сделала тортик из покупных коржей и хочешь нам на праздничный стол подсунуть?
— Я сама коржи пекла, что вы такое говорите?
— Да, а почему вкус, как у покупных? Лапшу на уши не вешай, а давай лужу с пола вытирай, раз пришла.
Татьяна предпочла промолчать. У неё не было сил спорить, особенно в такое время. Чем быстрее она сейчас вытрет пол, тем быстрее вернётся в кровать. Она вытерла лужу и вернулась в комнату, хотя сон не шёл…
Родственники мужа завалились днём ранее 30 декабря.
Татьяна готовила салата, рассчитывая только на троих человек: себя, мужа и сына. Она пригласила подругу, но та заболела накануне. Ничего серьёзного, но маленького Пашку она заразить побоялась.
— Влад, открой дверь! – закричала из кухни Таня, услышав сигнал домофона. – Интересно, кто там?
— Там мама с сестрой, — сказал Влад. – Они решили с нами отпраздновать. Прости, я знаю, как ты к моей родне относишься, поэтому не стал тебе говорить заранее, чтобы не расстраивать.
Татьяна резко повернулась с ножом в руках.
— А ты можешь им не открывать дверь, чтобы меня не расстраивать? – поросила она грозно.
— Нет, Тань, не могу. Я уже их пообещал принять. Да и сама понимаешь, нас всего трое – ну, что это будет за праздник? А так хоть семьёй соберёмся и встретим Новый год по-человечески, — гости уже звонили в дверь, и Влад пошёл открывать.
Татьяна чуть не расплакалась. То ли от ярости, то ли от бессилия.
Когда речь заходила о родственниках мужа, она всегда были против их прихода. Поэтому Влад приглашал родню без предупреждения. И это повторялось из раза в раз. Он знал, что жена не ладит с матерью, но считал, что его лично их конфликт не касается. Тем более когда речь идёт о таких больших праздниках, как Новый год и дни рождения.
— Вы должны договариваться ради общей цели! Мы не можем сидеть по разным хаткам и праздновать в одиночестве. Как же семейные традиции, канули в Лету? Нам надо уметь собираться дружно за одним столом. Постарайся, пожалуйста!
Но если Таня всё время уступала и старалась каждый раз вести себя дружелюбно, то мать и сестра мужа даже не пытались идти на компромиссы. Золовка приходила со своими детьми, которые были на 2-3 года старше Таниного Паши, и тоже не отличались вежливостью.
Паша жаловался на двоюродных братьев, но отец просил и его потерпеть и учиться находить общий язык с другими детьми.
— Учись ладить с любыми людьми, в жизни пригодится, — наставлял родитель.
Сам Влад участия в подготовке к празднику и в последующей уборке не принимал, считая, что это не мужское дело. Но в конфликтах женой и матерью, становился на сторону последней.
— Тань, но она реально старше, а значит опытнее. К тому двоих детей вырастила, а у тебя пока лишь 4-летний сын. Ну, что ты споришь. Ведь проще сделать, как мама хочет и до конфликта не доводить.
При этом праздники почему-то проходили на территории невестки. Поэтому именно она как хозяйка должна была порхать на кухне и орудовать тряпкой в других комнатах. Родственницы лишь высказывали пожелания и критику.
Особенно свекровь не могла простить Татьяне, что та не уступает ей свою кровать.
— Могли бы отдать мне свою спальню в распоряжение, пока я у вас гощу, — заявляла она с обидой.
Но Татьяна стояла на своём, заявляя и свекрови и мужу, что спальня – это её неприкосновенная зона. А свекровь, казалось, специально устраивала каждый раз с утра пораньше дебошь на кухне, чтобы не дать невестке выспаться в отвоёванной спальне. Татьяна была уверена, что свекровь специально вылила кофе на пол в половине пятого утра, чтобы разбудить невестку.
К утру Таня обнаружила, что её новый дорогой крем для лица — подарок мамы — оказался на туалетном столике золовки. Крышка лежала рядом, и содержимого заметно убавилось.
— Ты что наделала? — она показала баночку Лене, поглощающей второй завтрак на кухне.
— Крем? Ты же им не пользуешься. Там написано, что он омолаживающий, а с прошлого года ты что-то совсем не помолодела. Я решила взять – что добру пропадать, — ответила та.
— Решила? — Татьяна почувствовала, как голос дрожит. — Это мои вещи! Ты не спросила!
— Ой, Тань, ну чего? Новый год же. Давайте обойдёмся без скандалов, — свекровь, зайдя на кухню, тут же поддержала дочь. — Прекращай жадничать. Мы же семья. К тому же Ленка права насчёт твоего лица – видно же, что ты кремом вообще не пользуешься. Хоть кому-то сделай доброе дело.
— Семья?! — Татьяна засмеялась, но это был больше нервный смех. — Семья не разворовывает вещи, семья в состоянии вытереть за собой пролитый кофе и не оставляет мусор где попало!
В комнате возникло ощутимое напряжение. Даже дети, которые резвились в коридоре, затихли.
— Так что ты имеешь в виду? — свекровь прищурилась. — Мы тебе мешаем? Хочешь сказать, что тут нам не место?
— Даже не пытаюсь, — Татьяна ответила уверенно. — Я открыто говорю: мне надоело чувствовать себя служанкой в собственном доме! Вы взрослые люди: можете и готовить и убирать за собой.
Свекровь тяжело вздохнула, явно с перебором, как будто перед воображаемой аудиторией.
— Ой, что я тебе говорила, Влад? — обратилась она к сыну, который только что появился в кухне. — Твоя Татьяна снова капризничает. Как с ней вообще жить?
— А давайте накажем Таньку в воспитательных целях , и выставим за дверь в Новогоднюю ночь, – весело предложила Лена. – Пусть приготовит, что мы решили, и идёт на все четыре стороны, если не хочет нас видеть.
Влад стоял в дверном проёме, молча следя за происходящим. Его лицо выдавало усталость, но он явно не хотел вмешиваться.
— Влад, ты это вообще слышал? — обратилась к нему жена. — И что ты думаешь по поводу предложения твоей сестры? Нормально вот так взять и выгнать меня из собственного дома, заставив предварительно батрачить на вашу семейку?
— Ну, что тут скажешь? — он пожал плечами. — Сама накручиваешь себя. Понятно же, что Ленка пошутила. Мама и сестра ничего такого не делают, просто ты слишком остро на всё реагируешь. У тебя пэмээс, что ли?
Эти слова стали последней каплей. Татьяна сняла кухонный фартук со спинки стула и бросила его на стол.
— Знаете что? Разбирайтесь сами. Я ухожу прямо сейчас.
Все замерли. Татьяна отправилась в комнату, взяла сумку и начала собирать вещи. Никто не пытался её остановить. За дверью слышались шёпоты, но никто не вошёл.
Когда она подошла к выходу, в прихожую зашёл Влад.
— Ты куда? — спросил он, не скрывая раздражения.
— Куда угодно, лишь бы подальше отсюда, — ответила она.
— Новый год ведь на носу – надо много готовить. Кто это будет делать, ты подумала? – продолжал муж.
— Пусть твоя дорогая «семья» позаботится о тебе. Я вижу много работников! — она открыла дверь и вышла на тёмную лестничную клетку.
Через минуту дверь открылась, и Татьяна зашла обратно. Лица родни расплылись в ехидных улыбках. Женщина, не разуваясь, прошла на кухню к холодильнику, сложила что-то в два приготовленных заранее пакета, и снова покинула квартиру.
Свекровь бросилась к холодильнику и обнаружила, что исчезли все баночки с консервами и деликатесами, а также контейнеры с уже приготовленной заранее едой.
— Вот же, скотина! Влад, задержи её и отбери пакеты! – скомандовала мать.
Но Влад лишь пожал плечами:
— Пусть идёт пока. Всё равно ей и деваться-то некуда – родня всё в другом городе живёт, лучшая подруга болеет. Походит, остынет и обратно вернётся. Знаю её, Танька отходчивая.
— Ленка, быстро обувайся – и вперёд за этой припадочной! Вдруг она не вернётся сегодня. Или хочешь в магазин тащиться и покупать за свои деньги кучу продуктов?
Пока золовка обулась да оделась, Татьяны на улице и след простыл. Вернулась Лена злая и красная.
— Звони тогда Таньке и скажи, что её сын у нас в заложниках! И мы его не отдадим, пока не вернёт продукты и сама всё сначала не приготовит, — свекровь явно понесло на эмоциях.
— Мам, ты в своём уме. Я отец и я здесь, — сказал Влад, не повышая голоса. – И вообще, это твой внук. Давай, Лен, Новый год на носу. Раз ты одета – иди в магазин. А ты, мам, начинай готовить. Полный дом женщин, а готовы подраться из-за банки горошка.
И вышел в гостиную, дальше играть в телефон.
На улице было тихо. Снег медленно ложился, скрывая следы. Татьяна шагала по двору, ощущая давно забытое чувство свободы. Телефон она отключила, чтобы родственники не думали её беспокоить.
Новый год Татьяна встречала у подруги Насти.
Да, Настя болела, но уже более или менее оклемалась. Да и Таня не боялась заразиться. Всё лучше, чем возвращаться к наглой родне.
В небольшой уютной кухне едва хватало места, но было по-домашнему спокойно. Маленький стол ломился от принесённых деликатесов, Настя украсила ёлку гирляндами и зажгла свечи. Всё выглядело так, как Татьяна всегда хотела видеть у себя.
Когда куранты возвестили о наступлении Нового года, Настя разлила шампанское и предложила тост:
— За перемены, Тань. Пусть этот год станет твоим!
Татьяна приподняла бокал с улыбкой. На душе было странное чувство: горечь смешивалась с облегчением. Пашка остался с отцом, а она впервые за долгое время почувствовала себя просто человеком.
На следующий день Таня включила телефон, и посыпались звонки и сообщения от Влада.
Сначала с интервалом в несколько часов, но потом чаще. Сообщения тренькали одно за другим: от холодного: «Ты ведёшь себя как ребёнок», до умоляющего: «Вернись, мы без тебя курицу сожгли и торт новый недопекли».
В последнем сообщении муж написал: «Пашка скучает, я тоже. Больше никакой родни на Новый год. В этого году – последний раз. Но давай его допразднуем, как нормальные люди, как семья: ты, я и Пашка».
Татьяна читала их, но не отвечала. Она знала, что если вернётся, с неё уже не слезут – количественный перевес явно на стороне родни мужа. А в то, что они уехали, женщина не верила.
Настя в какой-то момент не выдержала.
— Ты думаешь, он серьёзно понял? Или просто хочет, чтобы всё вернулось на круги своя? — спросила она, предлагая чай.
— Не уверена, Насть, — призналась Татьяна, слегка пожимая плечами. — Я так изморилась, что даже мысли об этом мне тяжело даются.
Настя устроилась рядом и, обняв её за плечи, произнесла:
— Решение за тобой. Но помни, иногда то, что кажется «не могу», просто страх. Подумай, чего ты в самом деле хочешь?
Татьяна задумчиво уставилась на кружку с чаем. Её мысли метались от Влада к сыну, от квартиры, набитой роднёй мужа, к тому невероятному чувству свободы, которое она ощутила сейчас.
На третий день она отправилась забрать вещи.
Поднимаясь по лестнице, услышала, как за дверью раздаются крики.
— Ты чего буянишь? — вопила свекровь. — Лена, ты снова с мужем сцепилась, а ребята чуть телевизор не свалили!
— Мои дети – сама разберусь! Не вмешивайся! — не уступала дочь.
Войдя в дом, Татьяна увидела настоящий погром. Вещи разбросаны по полу, диван завален одеялами, а на кухне гора немытой посуды. Дети носились по коридору, свекровь и Лена спорили, а Влад сидел в углу с потухшим взглядом.
Когда муж заметил Татьяну, его лицо просветлело.
— Таня, ты вернулась? — спросил он, вставая, словно ничего не случилось.
— Нет, — ответила она холодно. — Я тут за вещами.
Крики на кухне мгновенно угасли. Все взгляды обратились к ней. Свекровь встала, сложив руки на груди.
— Как же ты собираешься одна выжить? Без Влада тебе не справиться.
Татьяна встретила её взгляд.
— Как-нибудь справлюсь, не переживайте. После ваших приездов мне сейчас ничего не страшно, — сказала она, окинув взглядом неразбериху вокруг.
Влад попробовал подойти ближе.
— Я же писал, что всё понял. Это в последний раз. Давай попытаемся начать заново.
Она улыбнулась, но в её улыбке проскользнула грусть.
— Влад, ты не понял. Если бы понял, здесь и духу не было твоей родни, а квартира сияла бы чистотой. А ты даже пальцем не пошевелил, ради нашей семьи: тебя, меня и Пашки, как ты распинался в сообщении. Решение принято.
— И что это за решение? — дрогнувшим голосом спросил он.
— Развод. Подам заявление. Завтра обсудим, как распределить время с Пашкой.
Он окаменел. Все молчали. Татьяна собрала сумку, аккуратно укладывая нужные вещи.
— Мам, можно мне с тобой? Меня тут братья обижают! – захныкал маленький Паша.
Сердце Татьяны сжалось. Но она сейчас не готова была забрать сына. Женщина присела на корточки перед мальчиком, чтобы их глаза оказались на одном уровне.
— Прямо сейчас нельзя, милый. Проведи ещё один день с родственниками, пожалуйста, пообщайся с бабушкой напоследок. Я тебя завтра заберу, обещаю.
Когда она вышла из подъезда, снег снова мягко покрыл землю. Она глубоко вдохнула морозный воздух и почувствовала странное облегчение. Это был конец одной главы её жизни и начало новой.
