— Опять?! — Глаза Анны уставились на безжизненные цифры банковского счёта. Там должно было быть 120 тысяч. Достаточно, чтобы провести две недели в ГОА, солнце, океан, никакой готовки и уборки. Но вместо цифры с шестью нулями там стояла горькая ноль.
— Ма-а-ам! — голос дрожал от смеси ярости и ужаса.
В комнату, словно ни в чём не бывало, вошла мать — Антонина Сергеевна, элегантная женщина шестидесяти лет, обвешанная новыми украшениями: огромные янтарные бусы, громоздкие кольца.
— Ты что орёшь, как резаная?
— Деньги! Где деньги, мама?
— Какие деньги? — в голосе прозвучала непритворная удивлённость.
— На отпуск! Мои сбережения!
— Ах эти… Ну, ты не сердись. Я купила тут кое-что. Вот, смотри, новый чайный сервиз, скидка была хорошая. А это — увлажнитель воздуха. Полезная вещь!
— Увлажнитель? — Анна почувствовала, как её пульс стучит в висках. — Увлажнитель вместо билетов на море?
— Ты преувеличиваешь. Ты ещё заработаешь. Молодая, здоровая. А мне сейчас хочется комфорта.
Вся следующая неделя прошла под знаком ледяного молчания. Анна металась между обидой и желанием всё бросить. Её не отпускали мысли о том, как много она сделала для матери: оплачивала коммуналку, покупала лекарства, помогала с ремонтом. А теперь? Оставлена без мечты, в плену бытовухи.
Потом наступил решающий момент. В один из вечеров, сидя на кухне, Анна не выдержала:
— Ты хоть понимаешь, что сделала? — Голос её сорвался. — Это не просто отпуск, это моя жизнь!
— А моя жизнь — это забота о тебе! — огрызнулась мать. — Кто тебя вырастил, воспитал? Я! Я имею право на компенсацию за свои старания.
— Компенсацию?! — Анна вскочила, едва не уронив чашку. — Ты тратишь деньги, которые я копила год, и ещё считаешь это своим правом?
— А ты считаешь своим правом ездить по заграницам, пока твоя мать сидит дома в одиночестве?
— Я бы с радостью уехала! Но ты не даёшь мне даже этого.
Молчание накрыло кухню, как тяжёлое одеяло. Впервые Анна всерьёз задумалась: так ли уж незаменим этот семейный долг?
Анна сидела на диване в зале, задумчиво глядя в окно. Её мечты об Индии плавно перекочевали в разряд несбыточных. Но уходить из дома она не хотела — мама всё-таки оставалась близким человеком, и бросить её в одиночестве значило проиграть в главной битве — за семью.
На кухне звякнули чашки. Антонина Сергеевна громко вздохнула, но первой начать разговор не решалась. Анна встала, чувствуя, как внутри всё ещё кипит недовольство, но понимала — молчанием проблему не решить.
— Мама, — её голос звучал жёстче, чем хотелось бы. — Так жить дальше нельзя.
Антонина Сергеевна тут же нахмурилась:
— Ты опять об этом?
— Да. Потому что ты не оставляешь мне выбора. Мы должны расставить всё по местам.
Мать устало опустилась на стул.
— Расставлять-то зачем? Мы же не чужие.
Анна кивнула, присаживаясь напротив.
— Не чужие. Но и не враги, правда? А то, что ты сделала, это было подло.
— Подло? — Антонина Сергеевна возмутилась. — Я просто хотела создать уют в доме. Для нас обеих.
— Для тебя, мама, — спокойно ответила Анна. — И это главная проблема. Ты не считаешь, что я тоже могу хотеть чего-то для себя.
Молчание повисло в воздухе. Анна продолжила:
— Мы должны договориться. Иначе я не выдержу.
— Договориться? — с сомнением переспросила мать.
— Да. Вот что я предлагаю. Мы составляем список всех наших расходов. Разделяем их — ты оплачиваешь свои желания, я свои. Если нужно что-то общее, решаем вместе.
Антонина Сергеевна с подозрением посмотрела на дочь.
— А ты что, перестанешь мне помогать?
— Нет, мама, — вздохнула Анна. — Но только в том, что действительно необходимо. Больше никаких безделушек, которые ты покупаешь за чужие деньги.
Мать долго молчала. Видно было, как в ней борются уязвлённая гордость и остатки здравого смысла.
— Ладно, — сказала она наконец. — Попробуем.
Прошло несколько месяцев. Отношения между Анной и матерью всё ещё были напряжёнными, но постепенно они учились уважать границы друг друга. Анна поняла, что небольшие победы — это тоже путь к мечте. Она начала снова откладывать деньги, на этот раз на отдельный счёт.
Иногда, сидя в своей комнате, она представляла океан, тёплый песок и ощущение свободы. Она ещё вернётся к этим мечтам. Но в её настоящем появился новый смысл: сохранить семью и научить их жить по-новому.
Через пару недель после принятия «договорённостей» Анна заметила, что в доме снова появились новые покупки: хрустальная вазочка на подоконнике, какой-то модный кухонный комбайн, который мать даже не пыталась включить.
— Мама, — Анна постучала по комбайну, — это что?
— Подарок самой себе, — спокойно ответила Антонина Сергеевна, занимаясь вязанием.
— Ты ведь согласилась, что тратишь только свои деньги! — голос Анны срывался.
— И трачу. Разве ты мне даёшь?
— А откуда тогда у тебя деньги на всё это?
Мать подняла голову.
— Я взяла кредит.
— Что?! — Анна почувствовала, как воздух уходит из лёгких.
— Ничего страшного, выплачивать буду я. Зачем ты так реагируешь?
Анна вскочила. Она знала этот тон — почти детский, обиженно-надменный. Такой, от которого внутри всё закипает.
— И как ты планируешь выплачивать кредит на пенсию?
— Ну… если не смогу, ты же поможешь.
Этот разговор стал началом настоящей войны. Антонина Сергеевна всё чаще давила на чувство долга: напоминала, как она одна растила Анну, как отказалась от личной жизни ради неё. И чем больше Анна пыталась объяснить, что их договор должен работать, тем громче мать делала себя жертвой.
Через несколько недель Анна обнаружила, что мать начала открывать её почту и проверять личные сообщения на ноутбуке. Когда она спросила об этом, мать в ответ только фыркнула:
— Ты живёшь в моём доме. У меня есть право знать, чем ты занимаешься.
— В твоём доме? — Анна чуть не рассмеялась от абсурда. — Ты забыла, что квартира — моя?
Это стало последней каплей. Анна решилась на шаг, который раньше считал невозможным.
— Я ухожу, — сказала она вечером.
Антонина Сергеевна резко выпрямилась, бросив вязание.
— Куда?
— Снимаю квартиру.
— Ах, вот как! — Мать вскинула руки, будто собираясь схватить воздух. — Оставляешь меня здесь одну?
— Ты взрослая женщина, мама, — спокойно ответила Анна. — Я не могу больше так.
— Ах, не можешь! А то, что я двадцать лет могла, ничего? Неблагодарная!
Анна выдохнула и посмотрела ей прямо в глаза:
— Мама, ты тратишь не только мои деньги. Ты тратишь мою жизнь.
Анна переехала через неделю. Первые дни казались адом: новая квартира была маленькой и почти пустой, а с материнской стороны шли постоянные звонки, упрёки и даже угрозы. Но с каждой неделей становилось легче.
Она начала ходить на йогу, чтобы научиться справляться со стрессом. Завела новых знакомых. И, самое главное, снова откладывала деньги на поездку в ГОА.
Мама не смирилась, но их отношения стали реже и прохладнее. Иногда Анне было грустно, но она понимала, что сделала единственно правильный выбор.
Концовка:
Анна сделала шаг к личной свободе, пусть и ценой разрыва с матерью. Теперь её мечта о свободе в ГОА кажется не просто далёкой целью, а чем-то достижимым. Она знает, что потеряла многое, но приобрела большее — себя.
