Немтырь

Та что постарше, прижимала к себе ту, что помладше, совсем махонькую, закутанную в шаль, так, что торчат одни глазки- бусинки.
яндекс картинки

-Проходите, — буркнул Михаил, — мать, помоги.

Варвара помедлила, потом подошла к порогу, приняла у сына узел, видимо с вещами этих…двух…вот немтырь и откуда он их приволок только.

-Мишаня, — будто и не было этих двоих, повернулась к сыну Варвара, — а откель ты их взял?

-С городу, — бросил угрюмо и продолжил заниматься своими делами.

Варвара подошла к девчонкам.

-Раздевайси, ково стоишь, — бросила старшей,наклонилась над маленькой, покрутила её туда — сюда, развязала негнущимися пальцами узел на затянутой крест — накрест шалёшке.

Она бросила взгляд на ту, что постарше, лет .

Худющая, кожа да кости, волосы обрезаны по шею, в волосах гребёнка, не ладно это, девка без косы.

Тонкие руки и ноги, шейка словно былинка, того и гляди от ветра переломится, глаза огромные, губы сжаты, стоит, держит в руках ветхое пальтишко и не знает куда притулить его.

-Тыды клади, проходи в горницу, — Варвара сама тем временем продолжала распутывать узел на маленькой, видно уже сопревшей от жары девчонки.

Старшая девочка медленно шагнула куда показали, чисто и звенящая тишина.

Вот что бросилось ей в глаза.

На окнах занавесочки, белые с белыми же кружавчиками, связанными в ручную.

В углу портрет каких -то мужчины и женщины, сидят склонив друг к другу головы, немного натянуто улыбаются,дальше на стене много фотографий под стеклом, круглый стол с вышитой скатёркой, диван с маленькими подушечками, на стене часы, тик- так…только они и нарушают тишину, тик- так.

Варвара меж тем раздевала младшую девчонку, сняла шубку, шапку, батттюшки…

— Парнишка, что ль? Тя как зовут?

-Мамка Еголуфкой звала, Настюфка Еголкой, а злая бабуска- Еголкой -палазитом.

-Господи…Иди, беги туды, к сестре…Мишааа, Мишаааа.

Варвара выскочила раздетая в сени, там сын ворочал, складывал какие -то мешки, коробки, посмотрел на мать, сдвинув лоб.

-Мишка, ты иде дитёв взял, ирод?

-Мои, — бросил коротко.

-Ково? Какие твои, ты что? У тя бабы -то отродясь не бывало, откель оне у тебя возьмутси?Ты што, лешак, дитёв украл? ооой, Мишкаааа, тебя же посодююють, кому я нужна будуууу, на старости лет, уууу.

-В дом иди,- буркнул.

Варвара зашла в дом, тяжело опустилась на стул.

Кроме Мишки у неё и не было никого.

Степана мужа, да троих сынов отобрала война проклятущая.

Мишку не взяли тогда на фронт, маленький был, четырнадцати не было, да не разговаривал он долго, думали немтырь.

А он заговорил, к восьми-то годам, ну как заговорил, скажет слово и молчит.

В интернате вот до тринадцати лет учился, а потом война, будь она неладна…

Варвара заплакала, она всегда плачеи, когда вспоминает Степана и сыновей старших

Макарушка, Фёдор и Илья…

Михаил вырос, пошёл в лесничество работать, как раз по нему, работа -то…Варвара уже успокоилась, поняла что внучат так и не понянькать ей.

-Ты ба хучь каку бабёшку завалящуся подыскал ба, Мишка, а то ить не станеть меня, хто тебе будеть щи варить, да рубахи штопать?

Сын молчал, отмахивался и уходил в себя.

Раза два в месяц, Михаил уезжал в город, запасался там продуктами, привозил для матери всякую всячину, разные штучки для рукоделия, нитки, крючки, тряпочки, а ещё книги, много читал Михаил, Варвара же была неграмотная.

Она бы хотела послушать, что там в этих книжках пишут, да Мишка всё отмахивался, а тут гляди -ка, чё удумал -то, дитёв где -то взял…

Ребятишки сидели тихонечко на краешке стула вдвоём.

Варвара встала, пошла в горницу.

— Исти поди хотите?

Дети молчали.

— Идёмтя, покормлю вас.

Варвара вдруг засуетилась, засновала, как челнок, от печи к столу.

Михаил зашёл в дом, когда дети ели, словно синички, думает старуха, голодовали что ли.

-Вы ешьте, ешьте, молочка можеть? На-ко, молочка -то, на — кося, пей, от так.

Михаил глянул одобрительно, вымыл свои большие ручищи в рукомойнике, вытер поданным матерью льняным полотенцем, сел за стол.

Старуха засуетилась, подавая ему еду.

Девочка встала и начала помогать, вот те раз.

Потом спросила тоненьким голоском, где помыть посуду, быстро вымыла чашки, хоть старуха и была против, но осела под тяжёлым взглядом сына.

Кое — как добилась от того молчуна, что это брат с сестрой, девочка Настя, а мальчик Егорка.

-А матерь иде у них, Мишка?

-Помёрла, — бросил отрывисто, — их в детский дом хотели, а я забрал.

-Ты то как туды попал?

-Они мои…дети.

-Ково? Ты чего, анчутка, откудава у тебя дети, — начала говорить Варвара и тут же осеклась, под тяжёлым взглядом сына.

Так и зажили, Михаил возил Настю в село, в школу, как едет на работу,в лес, так сначала Настёну завезёт, а потом уже к себе, к зверям. Живут они на краю леса, а вся деревня там, впереди.

Остаются Варвара с Егорушкой, да у него мало что вызнаешь, а девчонка всё молчит, как и Мишаня…

Но однажды, сын привёз из города отрезы, много отрезов.

— Платье себе пошей, — бросил девочке.

Та радостная схватила красивый, парчовый отрез.

Но, Варвара забрала и убрала в сундук.

-Пошила платье?- спросил через неделю Михаил.

Девчонка мотнула головой.

Михаил вопросительно глянул на мать.

— Прибрала я, Миша, ну ково, дитя ишшо, изрежет таку красоту.

-Отдай…это матери её, отдай.

Михаил вытащил машинку швейную, Варвара всплеснула руками, девчушка увидев машинку, заплакала.

— Чавой-то она?

Миша пожал плечами.

Настя плакала, закрыв личико худенькими ручками.

-Чавой -то ты?- спросила старуха, остановившись около девочки.

-Это…это…мамина машинка.

А потом, потом вытерла слёзы и как начала шить, да так у неё ловко получалось всё.

Покопалась в мешке с лоскутами, пошила прихватки весёлые, передники, салфетки какие-то, коврики.

Рукодельница.

По дому всё помогает, оттаивать стала девчонка, мальчик от Варвары не отходит, бабушкой зовёт, а у той на душе радостно отчего-то.

-Мишка, а ну как дитёв у нас заберуть?

-Это отчего? Они мои.

-Ну откудава твои, бирюк ты чёртов, ну ладно пацан, а девчонка?

— Мои…дети они, — сказал и отвернулся, — не заберут, у меня бумаги.

Не хочет Михаил ничего рассказывать, познакомился он однажды с Клавой, портниха она была, хорошая, да судьба злая.

Настёнка у неё была, а потом и Егорку родила кто его знает, сказала, что его, Михаила парнишка -то.

Он и прикипел к той Клавдии, а она…заболела и вот…не стало её, детей отвоевал, помогли, хорошие люди помогли, на охоту приезжают, просто отдохнуть, вот и помогли детей оформить.

Тоскует по Клавдии Михаил, она одна его полюбила и пожалела…Спасибо ей за детей, обещал вырастить и в люди вывести. Слово своё сдержит, детей не бросит, отвела ему судьба кусочек счастья.

-Внуки твои, — бросил матери, — хотела ты. Вот, документы.

А она читать-то не умеет.

Видала куда положил, позвала девчонку.

— Настёна, а ну -ка, подсоби, што тут написано?

Читает девочка, губки шевелятся, лицо краснеет и бледнеет, подняла глазёнки на Клавдию.

-Бабушка…мы…мы…

-Што тама? Ну?

-Папка…Михаил Степанович, он…папка наш, вот тут, в документах написано.

-Да ты штооо? И нихто не заберёть теперь вас у нас?

-Не заберут, — плачет девчонка, видно тоже боялась этого.

-Детушки родимые, внучаточки мои, родненькие, идите к бабушке, мои красуленьки, родименькие.

Плачут бабушка с Настею, обнял их Егорка и тоже ревёт.

Михаил зашёл, понять не может ничего.

-Чччто сслуччилось?

-Миша, Мишаня, так наши, детки -то? Наши? Мои, внучаточки, родненькие?

-А то? Сказал же.

Выучил детей Михаил.

Варвара отогрелась, уж как любила своих родненьких.

Настенька по вечерам книжки ей читала, любила бабушка разные сказки, да истории слушать.

Выучилась на учителя Настя, а следом Егорка, тот на егеря, как отец.

Настя в селе осталась, замуж вышла.

Отца своего любила и до последнего вздоха за ним ухаживала. Егорка понятное дело, рядом с отцом был, тоже до последнего вздоха.

-Там, дочка…документы…мать оставила…тебе.

Разбирает документы анастасия Михайловна, архивы отцовы, писал он дневники.

Говорить ему тяжело было, а писать в самый раз. С самого детства писал разные истории, то жизнь свою описывал, то какую — нибудь птичку найдёт и следит за ней.

Встречу с матерью детей описал.

Как же он всё тонко подмечал, удивляется Настя, какой же светлый человек всё — таки был, папа…

Нашла и письмо своей матери к ней, к Насте.

Милая моя доченька, — писала мать, — я знаю, что уже ничего не вернуть назад, что сделано не воротишь.

Я просила Михаила, он не бросит вас, он очень хороший человек.

Егорку ему я родила, в благодарность мою, за то что отнёсся к нам с тобой, по — человечески.

Сама я, без рола, без племени, не знаю, где мои родители и кто они, отец твой, Белоконь Степан Фролович, такой же был, по плохой дорожке пошёл, а я сбежала от него, с тобой маленькой на руках.

Скитались, а потом вот…Мишу встретила, так он тебе за папку.

Здоровье моё подорвано, ты проживи жизнь хорошую Настенька, чтобы не стыдно было…

Не бросай Егорку, за Мишу держись…

Люблю вас, обнимаю, ваша мама.

Проплакала Настя над теми бумагами всю ночь. Как бы была покрепче здоровьем мама, жили бы с папкой, душа в душу и бабушке бы мама понравилась…

Семья у Насти хорошая, муж не пьющий, работящий, дети взрослые, умные, очень дедушку любили.

У Егора жена хохотушка -болтушка, но не попусту, хорошая, самостоятельная. Егор -то в основном молчит и улыбается, весь в отца.

Детей тоже вырастили, внуков ждут.

Иногда Настя, Анастасия Михайловна, достаёт пухлые записи отца и читает, отобрала некоторые рассказы про лес, про повадки животных и отправило в издательство, а там заинтересовались, книжку выпустили, отцу в память…

В школьной библиотеки есть книжка Миши — немтыря, Михаила Степановича Иванова, не героя, не писателя, а просто замечательного человека.

Внуки и правнуки гордятся своим дедом, для них он герой.