«Твои вещи — народное достояние!» — как моя свекровь решила осчастливить соседей за мой счет
Говорят, что муж и жена должны делиться всем. Но никто не предупреждал, что делиться придется еще и со всем подъездом…
Я всегда думала, что наша однушка — уютное гнездышко для нас с Денисом. Сорок квадратов, заработанных еще до замужества. Кредит, конечно, но свой угол того стоил. Когда въезжала, казалось — вот оно, счастье: свой диван, своя кухня, свои занавески в цветочек. Даже старенькая люстра с позолотой, оставшаяся от прежних хозяев, не раздражала.
После свадьбы Денис переехал ко мне. Решили, что так будет практичнее — зачем снимать, если есть своя крыша над головой? Тогда я еще не знала, что вместе с мужем получу бонус в виде Степаниды Макаровны и ее своеобразных представлений о семейной жизни.
Степанида Макаровна, моя свекровь, поначалу забегала раз в неделю «на чаек». Приносила пирожки, интересовалась нашими делами, давала советы по хозяйству. Правда, иногда её замечания царапали: «Настенька, ну что это за занавески? В моё время такие даже в больнице не вешали…» или «Доченька, ты бы мебель переставила, а то энергетика неправильная…»
Я только улыбалась — мало ли какие у человека представления об интерьере. К тому же Денис всегда говорил: «Мама просто заботится. Она же любя…»
А потом начали пропадать вещи.
Сначала я не придала этому значения. Перебирала свою шкатулку с украшениями, собираясь на день рождения подруги, и не нашла любимые бусы из чешского стекла. Простенькие, но такие нежные — перламутровые бусины переливались на свету всеми оттенками розового.
— Куда же я их положила? — бормотала я, вытряхивая содержимое шкатулки на кровать. — Точно помню, что после корпоратива сюда убирала…
Перерыла всю спальню. Заглянула в ванную — может, там оставила, когда красилась? Проверила карманы всех курток и пальто. Бусы как сквозь землю провалились.
— Дени-и-ис! — позвала я мужа. — Ты не видел мои бусы? Ну те, перламутровые?
— Какие? — он оторвался от телефона.
— Розоватые такие, я их на Новый год надевала.
— А-а-а… — он как-то странно замялся. — Не знаю. Может, потеряла где-то?
Что-то в его голосе мне не понравилось. Но я решила не заострять внимание — подумаешь, бусы. Недорогие же, можно и новые купить.
Через пару дней пропали сережки из того же комплекта. Потом исчезло колечко — тоже копеечное, но как-то идеально подходящее под бусы.
Я начала замечать, что украшения исчезают после визитов свекрови. Но как заговорить об этом с Денисом? «Милый, твоя мама ворует мою бижутерию»? Звучит как бред.
Еще через неделю, разбирая шкатулку, я обнаружила исчезновение браслета. Снова простенького, но очень милого — с маленькими подвесками-сердечками.
— Денис, — решилась я, — ты правда не знаешь, куда делись мои украшения?
Он вздохнул:
— Мама говорит, такое ты все равно носить не будешь больше и отдала Зининой внучке — у нее выпускной скоро, а денег на украшения нет…
— Что?! — я не поверила своим ушам. — Твоя мама… отдала мои вещи?
— Ну да, — он пожал плечами. — А что такого? Ты же их почти не носишь. А девочке нужнее.
— Но это же мои вещи! — голос предательски дрогнул. — Как она могла без спроса?
— Настя, ну что ты как жадина? — он поморщился. — Подумаешь, бижутерия дешевая. Ну надо же делиться с людьми.
— Своими вещами делиться? А она сама делится? — тихо спросила я.
— Да какая разница? — он махнул рукой. — Главное — доброе дело сделали.
После истории с бижутерией я стала внимательнее следить за вещами. И не зря – через пару недель пропал мой любимый шарф. Тот самый, осенний, цвета опавших листьев. Я купила его на первую зарплату, три месяца копила.
Помню, стояла перед зеркалом в магазине и представляла: вот иду такая в офис, красивая, уверенная… Глупые мечты вчерашней студентки. Но шарф действительно приносил удачу – в нем я и на собеседование успешное сходила, и с Денисом познакомилась.
В то утро я собиралась на важную встречу. Открыла шкаф – нет шарфа.
— Может, в прихожей? — бормотала я, методично обыскивая квартиру. — В шкафу для верхней одежды? На антресолях?
Перерыла все ящики, заглянула под кровать, даже на балкон вышла – вдруг случайно туда унесло при проветривании? Шарфа нигде не было.
— Дени-и-ис! — я уже опаздывала. — Ты не видел мой шарф? Бордовый, с узором?
Муж сидел на кухне, методично поглощая свой утренний бутерброд. Он всегда ест, когда нервничает.
— А этот… который осенний? — он старательно разглядывал колбасу в своем бутерброде.
— Да! — я влетела на кухню. — Где он?
— У тёти Зины теперь, — он сделал большой глоток чая.
— В смысле… у тёти Зины? — я медленно опустилась на стул.
— Ну… — Денис наконец поднял глаза. — Понимаешь, у нее дочка замуж выходит. А денег нет даже на платье. Она к маме плакаться пришла…
— И твоя мама решила отдать МОЙ шарф?
— Да ладно тебе! — он вдруг оживился. — Зато представь: девушка пойдет под венец, такая счастливая… А шарф, между прочим, удачу приносит! Вон, ты в нем со мной познакомилась.
Я смотрела на мужа, не веря своим ушам. Он что, серьезно?!
— Ну а что такого? — он развел руками. — Людям помогаем! Вот у тети Зины пять детей, еле концы с концами сводят. А старшая, Катька, такая красавица! Ей бы шарфик под свадебное платье…
— Под свадебное платье?! — я начала истерически смеяться. — Денис, это осенний шарф! Теплый! Для свадьбы!
— А что? — он пожал плечами. — Может, они осенью свадьбу играть будут. Или зимой. Или… — он задумался, — в церкви венчаться. Там же холодно!
Я молчала.. До встречи оставалось двадцать минут, а я даже не накрашена.
— Настя, — донеслось мне вслед, — ты же сама всегда говорила, что добро должно возвращаться! Вот оно и вернется… лет через девять, когда у Катьки сын вырастет. Будет тебе помогать снег чистить у подъезда!
После истории с шарфом я старалась держать себя в руках. «Ладно, — думала, — может, и правда надо быть добрее и проще относиться к вещам, тем более муж считал это нормальным — может я просто зациклилась… В конце концов, не последний шарф в жизни…»
Но когда пропали духи, я почувствовала: это точно будет долго продолжаться.
Синий флакон с витиеватой крышечкой всегда стоял на дальней полке в ванной. Подарок Тани из Дубая — особенный аромат, с нотками жасмина и ванили. Такие больше не выпускают.
В то утро, собираясь, я машинально потянулась к полке. Рука схватила пустоту.
«Показалось?» — подумала я, включая свет поярче.
Нет, не показалось. Флакона не было.
Два часа я методично переворачивала квартиру вверх дном. Выдвигала ящики, заглядывала под ванну, трясла корзину для белья. Перерыла косметичку, сумки, даже опять в карманах всех курток проверила.
Мысли путались: «Может, сама куда-то переложила? Но куда? Зачем?»
Вечером не выдержала, позвонила подруге:
— Тань, помнишь духи, которые ты мне привезла?
— Конечно! — в трубке послышался смех. — Я же специально такие искала, чтобы прямо твой аромат был. Что-то не так?
— Да нет… — я замялась. — Просто… они пропали.
— В смысле — пропали? — Таня перестала смеяться. — Настя, они же не носки, чтобы в стиралке затеряться!
— Вот и я думаю…
Я решила поговорить со Степанидой Макаровной. Напрямую. Без этих «мама сказала — мама сделала». Набрала её номер — «абонент недоступен».
Вечером, когда Денис вернулся с работы, я наблюдала за ним. Вот он разувается, вешает куртку, идет на кухню… Обычный вечер обычного человека. Который, возможно, знает, куда делись мои духи.
— Динь, — как можно небрежнее спросила я, — ты не видел мои духи? Ну те, синие, от Тани?
Он застыл у холодильника:
— Какие?
— В синем флаконе. На полке в ванной стояли.
— А… — он наморщил лоб. — Не, не видел. А что?
— Да пропали куда-то…
— Ну ты даешь! — он фыркнул. — Вечно все теряешь. Может, в сумке посмотреть? Или в шкафу?
Я внимательно смотрела на мужа. Врет? Не врет? Вроде спокоен… Или слишком спокоен?
— Точно не знаешь? — я решила зайти с другой стороны. — Может, мама брала?
— Да не, — он помотал головой, доставая колбасу. — Мама бы сказала. Она же всегда… — он осекся.
— Что — всегда?
— Ну… это… в смысле… Бутерброд будешь?
После истории с духами я стала прятать мелочевку. Глупо, конечно — от свекрови дверцами не спасешься. Но хоть какое-то чувство контроля над ситуацией.
Свадебное платье висело в чехле. На его вышивку я потратила три месяца — каждый вечер, после работы, пришивала мелкий бисер и кристаллы. Помню, как пальцы болели, как глаза уставали, но я продолжала. Каждая бусинка ложилась точно на свое место, создавая неповторимый узор. В интернете такие работы уходят за хорошие деньги — я уже присмотрела пару площадок для продажи.
В тот день я вернулась с работы пораньше. Открыла дверь и замерла — из комнаты доносились голоса.
— Ой, и колье такое есть! — восхищался незнакомый женский голос. — Прямо под платье!
— А то! — это уже Степанида Макаровна. — Настька только на свадьбу его и надевала. Куда ей еще в таком ходить? А твоей Леночке как раз будет…
Я на цыпочках подошла к двери. В нашей маленькой однушке две женщины казались неуместно большими. Степанида Макаровна держала в руках чехол с платьем, а рядом крутилась полная женщина в цветастом халате — кажется, та самая Верочка из пятого подъезда.
— А невестка не будет против? — Верочка благоговейно разглядывала колье.
— Да что ты! — свекровь фыркнула. — Она же платье продавать собиралась. А тут доброе дело — твоя Леночка под венец пойдет. Да еще и с колье! Как принцесса будет…
Я смотрела на это безумие и чувствовала, как немеют пальцы. Они стояли посреди МОЕЙ комнаты, копались в МОИХ вещах и решали их судьбу!
— Извините, — мой голос прозвучал как-то по-чужому. — Вы что здесь делаете?
Обе вздрогнули. Чехол с платьем выскользнул из рук свекрови и печально осел на диван.
— Настенька! — Степанида Макаровна моментально натянула улыбку. — А мы тут…
— Вижу, что вы тут, — я подняла чехол. — КАК вы тут оказались?
— А что такого? — Степанида Макаровна моментально перешла в наступление. — Людям помогаем! У Верочки дочка замуж выходит, а платье купить не на что…
— И поэтому вы решили «помочь» моим платьем? — я прижала чехол к груди. — Которое я три месяца расшивала? С моим колье?
— Настя, ну не жадничай, — свекровь всплеснула руками. — Ты же все равно продавать собиралась! А тут такое дело — судьба девочки решается!
— Судьба? — я почувствовала, как начинает дрожать голос. — А КАК ВЫ ВООБЩЕ СЮДА ПОПАЛИ?
Верочка попятилась к выходу:
— Я, наверное, пойду…
— Стойте! — я загородила проход. — Значит так. Сейчас вы обе объясните мне, каким образом оказались в моей квартире.
Степанида Макаровна поджала губы:
— Что ты как фашист? Может, у меня ключи есть…
— Какие ключи? — я похолодела. — Откуда?
— Обычные, — она достала из кармана связку. — Сделала на всякий случай. Мало ли что с вами случится — как попасть в квартиру?
— Вы… сделали дубликат… без спроса?
— А что такого? — она искренне удивилась. — Я же мать! Вон, Верочка, скажи — у тебя есть ключи от квартиры дочки?
— Н-ну… есть… — промямлила Верочка, пятясь к двери.
— Вот! — торжествующе воскликнула свекровь. — А ты шум подняла! И вообще, я когда шкаф открыла, там такой беспорядок был…
— ВЫ КОПАЛИСЬ В МОЕМ ШКАФУ?!
— Не копалась, а разбирала, — Степанида Макаровна выпятила подбородок. — А что там творится! Вещи друг на друге, платья мятые… Я как раз хотела порядок навести. Смотрю — а тут такое богатство пылится!
— Пылится? — я задохнулась от возмущения. — Вы про платье, которое в чехле висит?
— Ой, да ладно тебе! — свекровь махнула рукой. — Подумаешь, бисер какой-то нашила. У Леночки туфли будут с бантиками и стразиками, как раз под твое колье…
— Под МОЁ колье?! — я перевела взгляд на Верочку, которая пыталась спрятать в карман халата мое свадебное украшение.
— А что? — Степанида Макаровна упёрла руки в боки. — Ты же его только раз и надела! На свадьбу! А оно дорогое, качественное — надо, чтобы служило людям…
— Служило… людям… — я почувствовала, что начинаю истерически смеяться. — То есть, по-вашему, мои вещи должны «служить людям»? Шарф — тёте Зине, бижутерия — её дочке, духи — кому вы их отдали?
— Я никому не… — начала было свекровь.
Верочка, все еще пряча колье, попыталась проскользнуть к выходу.
Стоять! — рявкнула я так, что обе женщины подпрыгнули. — Колье на стол. И ключи туда же
— Настя, ты что себе позволяешь? — Степанида Макаровна побагровела. — Я вообще-то…
В этот момент как раз вернулся Денис.
— О, мама? — Денис застыл в дверях. — А что вы…
— Дениска! — Степанида Макаровна всплеснула руками. — Хорошо, что ты пришел! Представляешь, твоя жена устроила тут скандал! Мы с Верочкой хотели как лучше…
— Как лучше? — я перебила её. — Денис, твоя мать сделала дубликат наших ключей! Без спроса приходит, роется в вещах! Раздает их направо и налево!
— Мам, — он нахмурился, — это правда?
— Да что тут такого? — она снова перешла в наступление. — Я же мать! Я забочусь о вас! Вон, в шкафу бардак…
— При чем тут бардак?! — я повысила голос. — Вы хотели отдать мое свадебное платье! С ручной вышивкой! И колье!
— А что оно висит без дела? — Степанида Макаровна повернулась к сыну. — Дениска, ну скажи ей! У Верочки дочка замуж выходит, а денег нет. А твоя жена такая жадная…
— Я не жадная! — я почувствовала, как к глазам подступают слезы. — Я просто хочу распоряжаться своими вещами сама! Это МОЯ квартира! МОИ вещи!
— Да какие твои? — вдруг взвилась свекровь. — Вы семья! Все общее должно быть! А ты… ты…
— Мама, — Денис вдруг шагнул ко мне. — Отдай ключи.
— Что? — она поперхнулась на полуслове.
— Ключи, — повторил он твердо. — И колье верните, Вера Петровна.
Верочка, пунцовая от стыда, выложила колье на стол и бочком двинулась к выходу.
Степанида Макаровна постояла театрально злобно смотря то на сына, то на меня и пошла восвояси.
Когда дверь за Степанидой Макаровной и Верочкой захлопнулась, в квартире повисла тишина. Я смотрела на колье, одиноко поблескивающее на столе, и думала — как же так вышло?
— Знаешь, — я первая нарушила молчание, — а ведь твоя мама почти создала благотворительный фонд моего имени. Только забыла предупредить основателя.
Денис невесело усмехнулся:
— Ага. «Фонд имени злой невестки — помощь страждущим». Бесплатная раздача вещей всем нуждающимся. Особенно тем, у кого дочки замуж выходят.
— А история с шарфом? — он покачал головой. — «Возьми шарф невестки — обрети счастье в браке». Прямо приворотное зелье в шарфовой упаковке.
Мы посмотрели друг на друга и вдруг расхохотались. Нервно, до слез.
— Денис, — я вытерла глаза, — а ведь правда смешно. И грустно.
— Прости, — он вдруг стал серьезным. — За всё это. За маму, за вещи… За то, что не видел очевидного.
На следующий день мы сменили замки. Через неделю Степанида Макаровна начала звонить Денису — мириться. Он не брал трубку.
