Молодая жена не любила готовить, убираться в квартире, поэтому её мать часто приходила на помощь, что и раздражало Сашку.
— Ничего, Сашенька, потерпи, — мягко успокаивала Сашу тёща, — не сразу Москва строилась, привыкнет и Лидочка к семейным трудам. Для молодой девушки это не просто. К тому же она талантливая, и на работе строит карьеру.
— Ну, да. Талантливых теперь много, а вот хороших хозяек, видимо, днём с огнём не сыскать, — отвечал с грустью Сашка.
— А ты не дерзи, — сердилась тёща, — я, между прочим, и для тебя стараюсь. Вон сколько наготовила. На три дня хватит. Только разогревай, да ешь.
— А я думал, что мы будем свежеприготовленный ужин есть, — отвечал Саша.
Тёща бросала полотенце в сердцах, а Саша говорил ей вдогонку:
— Спасибо, Антонина Петровна, за прекрасное воспитание дочери! Так она и вовсе готовить никогда не научиться.
— А почему бы тебе самому не готовить, дорогой? – со смехом спрашивала жена, — между прочим, самые лучшие повара – мужчины.
— Так они за это зарплату получают, — отвечал Саша.
Лида поджимала губы и садилась за стол.
— Хорошо, я буду готовить. Но одну картошку или варить макароны. Есть будешь? Если надо что другое – готовь сам, и это принципиально. Ты же знаешь, какая нагрузка у меня: пишу научную работу. И все вечера не собираюсь стоять у плиты. Давай, как-то вместе, — ставила условия она.
Саша и сам готовил, чтобы не утруждать тёщу, но вскоре ему стало казаться, что жену это более, чем устраивает, и она не собирается утруждаться кухней совсем.
— И что это за жена? – сердилась мать Саши, — не понимаю. И не хочется ей угодить тебе, себе, чтобы настроение у всех было хорошим, и мир и лад в семье был?
Саша обедал в заводской столовой, а ужин готовил на двоих. Но всё бы ничего, но Лида не торопилась рожать. Она решила сначала построить карьеру, добиться повышения в институте, получить хорошую должность, а потом уже решиться на декретный отпуск. Саша понимал, что она хочет добиться высот в профессии, но не думал, что нежелание сразу родить так будет его задевать его.
Не таким себе представлял он семейный очаг. Работа Лиды вызывала у него уважение, но он мало что смыслил в её научных изысканиях по языку. Он стал чаще ходить с друзьями на футбол, приходил с запахом пива, и Лида выражала своё недовольство и по несколько дней не разговаривала с «провинившимся» мужем.
Однажды во время такой «молчанки» Саша ушёл из дома, и гуляя по городу, зашёл в кафе, где познакомился с официанткой Аней. Девушка была разговорчивой, обаятельной, и у них вскоре завязался роман.
Конечно, Лида ничего не знала поначалу, и Саша не собирался рушить свою семью. Он просто отдыхал в обществе Ани. Она была другая – весёлая, не озабоченная наукой, лингвистикой, даже несколько разбитной, что не совсем нравилось Сашке, но он навещал Аню несколько месяцев, пока та не поставила ему условия: пожениться, поэтому он, конечно, должен развестись с Лидой.
Саше вдруг показалось, что его хотят отобрать у жены, чтобы снова подчинить. Он откровенно поделился с отцом своими мыслями.
— Ну, ты и кобель, Сашка! Уж определился бы, к какому берегу приставать. Либо смирись со своей плохой хозяйкой Лидой, либо иди к любовнице. Аня права, ей уже тридцать и рожать, наверное, хочет баба. Ей семья нужна. Кого же ты любишь?
— Да я и сам уже не знаю. Кажется, и та, и другая волевые настолько, что думают о том, как им надо, а не как я хочу… — задумчиво сказал Сашка.
— Так разберись сначала в себе: чего ты хочешь, и такую жену себе и подыскивай, а не перебирай, и не иди на поводу: кто захотел тебя, тот на поводок и пристегнул! – рассердился отец, — мужик ты или нет?
Сашка уже подумывал об Ане, но та сделала решительный шаг – встретила Лиду и рассказала о них с Сашей. Лида была в ярости. Она била посуду, ругалась, как большой знаток русского народного языка, и Сашка не стал дожидаться драки. Он собрал чемодан и уехал в деревню.
В деревне у него жила бабушка. Сашка все школьные каникулы проводил у неё, и очень любил Елизавету Петровну.
— Глазам своим не верю. Сашенька, — обняла внука бабушка, — неужели ко мне? Надолго ли, родной?
— Сам не знаю. Поживу пока. Тем более, что тебе помощь нужна, а мне с собой разобраться надо, в личной жизни определиться… Вот так как-то…- неопределённо ответил Сашка и прошёл в свою комнату. В доме почти ничего не изменилось со времён его детства.
Всё так же стоял старый телевизор в большой комнате под салфеткой с кружевами, всё так же чуть поскрипывали половицы на кухне, а у бабушкиных икон по вечерам горела лампада.
— Потерпи меня, ба, — обнял после обеда бабушку Сашка, — я так рад, что ты у меня есть, самая лучшая, добрая, заботливая.
— Так, так, — улыбнулась бабушка, — значит, с Лидой у вас нелады. Ну, ничего, иной раз надо переждать время, а оно само покажет, что и как. Живи, а на работу будешь каждый день мотаться в город?
— Так не пешком, на машине. И тут всего десять километров, считай, пригород, зато всегда будем при свежих продуктах. Я, кстати, готовить научился, как заправский повар. Так что тебя не утомлю.
— Ага, наслышана я про твои способности, — кивнула бабушка, — помоги нам Бог, всё будет хорошо, Сашуля, вот увидишь.
— Верно, мне тут у тебя так спокойно. Понимаешь, я до сих пор всё подстраивался, а не жил. Всё приспосабливался. А как я хочу жить, меня мало кто спрашивал, а если и говорил, то никто не слушал… — пожаловался бабушке Сашка.
— Эка печаль, — сказала бабушка, — то всё ерунда на постном масле, что ты говоришь. Главное, что все живы и здоровы, а остальное наладить можно. Остальное – поправимо настолько, насколько ты сам захочешь изменить.
Саша стал жить у бабушки. Он будто бы скинул десяток лет. После работы успевал и в саду помочь, и в доме затеял ремонт, и на улице скосил траву, и успевал даже с соседями поговорить- пообщаться.
Лето стояло жаркое, с дождями и радугами, с урожаем в садах, и Саша не мог нарадоваться и надышаться красотой. К нему приезжала на выходные и мать, и бабушка была этому несказанно рада.
— Всё бы хорошо, мы снова все вместе, — шептала она дочери на кухне, когда Саши не было в доме, — вот только плохо Саше без жены-то. Видно, что он задумчивый ходит. Как будто о чём-то размышляет про себя…
— Не знаю, что они с Лидой решат. Пока не разводятся, но она тоже с характером, да и он набедокурил… — отозвалась мать, — так уж пусть сам решает, кого выбирать.
А Сашка стал по вечерам ходить к реке. Он брал старую удочку деда и сидел до сумерек на знакомом берегу, вытаскивая в удачный вечер и плотвицу, и ершей, и голавлей.
Уже не первый раз здоровался он с местной дачницей Любой, тридцатилетней москвичкой, приехавшей сюда с больным отцом.
— У папы врачи диагностировали язву желудка, вот и решила я его тут козьим молоком отпаивать, — рассказывала Люба, — папа меня вырастил один. Мама умерла, когда я только школу закончила, так он второй раз и не женился, всё работал ради меня, чтобы я выучилась, образование получила, на ноги встала… Я ему обязана.
— Так помогло ему козье молоко-то? – поинтересовался Сашка, рассматривая столичную женщину в простом платье и с косой.
— Помогло! Ему сразу стало легче, и как показали анализы, язвы уже нет, — горячо поясняла Люба, — я теперь фанатка коз. Вот моя Лада пасётся, больше никуда и ехать не хочу. Тут нам хорошо, а дом, который снимаем, выкупили этой весной.
Саша смотрел на Любу, как на чудо: уехать из Москвы в молодом возрасте? Бросить всё из-за здоровья отца? Симпатичная, молодая, образованная…
— А я теперь тут в местной школе историю и обществознание преподаю. Так что моё образование везде пригодится, — Люба словно услышала мысли Саши, — и мне так нравится жить на природе, такая тут тишина и красота, что езжу в Москву раз в три месяца, наведаться как там дела, и скорее сюда, в деревню! Квартиру сдаём, и нам это приличная прибавка к папиной пенсии и моей зарплате.
Люба и Саша подружились. Вскоре и отец Любы стал рыбачить рядом с Сашей. Люба стала приносить молоко Елизавете Петровне, и бабушка была очень довольна, одаривая молочницу своими чудесными ягодами и ранними яблоками.
Вскоре по деревне поползли слухи, что появилась парочка влюблённых. И люди были правы. Саша настолько увлёкся Любашей, что и не вспоминал своих городских дам.
Люба тоже стремилась к общению с Сашей. Она слышала, что он ушёл от жены, и не стеснялась назначенных им свиданий. Вечерами они всё чаще стали уходить за околицу в поле. Шли по песчаной дороге, разговаривали, а иной раз и просто молчали, глядя на алеющий закат, любуясь меняющейся окраской неба, и дыша испарениями влажной земли после дождя. Провожая Любашу, Сашка нежно целовал её руки и гладил толстую русую косу:
— Ты словно из сказки, очень настоящая… Любушка.
Оба были влюблены, и Саша собирался ехать в город, чтобы подать на развод. Однако Лида опередила его. Она постучалась как-то вечером в окошко бабушкиного дома в деревне.
Саша и Елизавета Петровна обомлели.
— Не ждали? – с улыбкой спросила Лида, заходя в дом.
— Проходи, Лида. Садись за стол, — сказала бабушка и поставив чай и печенье на белую скатерть, тактично поспешила выйти во двор, чтобы дать супругам поговорить.
— Ты, наверное, не ждал меня? Совсем вычеркнул из своей жизни? – стала укорять с порога Лида.
— Честно, не ждал. А что ты хочешь? Свободу? Так я как раз собирался подать заявление. Нас разведут, — ответил Саша, не глядя на жену.
— Ах, вот как ты заговорил? Тебя не узнать. Смелый стал. Под бабушкиным крылом… — Лида снова унижала мужа, чувствуя, что к ней он возвращаться не собирается.
— Ты приехала зачем? Говори, — попросил Саша, с тревогой глядя в окно.
— Ты ждёшь кого? Или бабушку потерял, такой смелый? – снова стала сердиться Лида, — я-то думала, что ты изменился, соскучился, будешь звать меня обратно, повинишься, в ноги мне упадешь, а ты… Или у тебя тут есть кто? Только кто тут может быть в этой дыре, где доживают свой век только такие сердобольные бабушки, да деды, привыкшие месить грязь по полгода…
— Замолчи! – почти крикнул Саша, и встал, — ты всё сказала? Уходи. Завтра же я подам на развод. И знай: и тут настоящие люди живут.
Он вышел из дома. Лиде ничего не оставалось делать, как сесть в машину и уехать обратно.
-Ну, ты её и отбрил по полной… — смеясь, сказала бабушка, когда они вошли в дом.
— Ты подслушивала, ба? – засмеялся Сашка, чувствуя, что нервное напряжение начинает проходить.
— Ну, скажем, услышала невольно… Под окном на лавочке сидела. Мало ли чем могло всё закончиться, а ты, однако, молодец. Научился за себя постоять, — она обняла внука, — ничего, ничего. Всё к лучшему. Вот увидишь.
Но на этом всё не закончилось. Не успел Саша успокоить Любашу, которая, конечно, делала вид, что всё хорошо, однако была грустной и не разговорчивой, как ровно через неделю в деревню заявилась Анна. Сашка увидел подъехавшую машину такси, и Аня, выпорхнув из неё начала всматриваться в номера домов.
Сашка как раз выходил со двора на улицу, собираясь на свидание к Любе.
— Этого ещё не хватало, — пробормотал он, озираясь, — привет, ты меня ищешь?
Аня увидела Сашу и кинулась ему на шею.
— Привет, Сашка, я так соскучилась! Нужно поговорить. Не собираешься же ты прятаться тут от меня целую вечность? Понимаю, что я была слишком резка, даже не права в чём-то, но главное, мы должны быть вместе… теперь я это знаю точно.
Она попыталась поцеловать Сашу, но от отвернулся и снял её руки со своих плеч.
— Погоди, погоди, Аня. Мы, кажется, уже расстались с тобой, у нас разные взгляды на жизнь, семью. Да, я виноват перед тобой, но понимаю на своём горьком опыте с женой, что и наш брак потерпел бы такую же участь. Поэтому не стоит и начинать. Извини.
— Что? Почему ты так уверен? Саша… Я рожу тебе сыночка. Она не хотела рожать, а я рожу… — Аня снова обняла Сашу.
В это время на тропинке показалась Люба. Она, увидев Сашу в объятиях нарядной эффектной женщины, остановилась, чуть покачнулась, а потом уверенно повернула обратно.
— Люба! Любушка! Я всё тебе объясню! – Саша резко снял с себя руки Ани и прошипел:
— Ты уезжай, пожалуйста… У нас ничего быть больше не может…
Он догнал Любу и, забежав вперёд, остановил её, подняв на руки. Она стала колотить его ладонями по плечам:
— Бабник, настоящий бабник, каких свет не видывал! И за что мне такое наказание: влюбилась в бабника!
— Тихо, тихо… ну, что же ты такое говоришь? Ведь не я за ними, а они за мной, а это уже большая разница. И по-другому называется, — Саша не выпускал Любу из объятий и нёс по тропинке за околицу.
— Боже ты мой… — удивлённо проговорила Аня, наблюдая эту сцену, — да тут такие деревенские страсти! Бразильский сериал отдыхает. Так вот оно что! И правда – бабник. Тьфу на вас!
Она уехала на такси с твёрдым решением больше никогда не видеться с Сашей.
А Саша поставил плачущую Любу на песочную дорогу:
— Ну, Любушка, прости ты меня. Вот тянется за мной моё прошлое. Я живой человек. Ну, да, мужик со всеми слабостями… Но поверь, я тебя люблю. Одну тебя, потому им всем от ворот поворот…
— Им всем? Сколько же их у тебя? Это когда-нибудь закончится? – всхлипывала Люба, — угораздило же и меня встать в эту очередь… Ой, бабник…
— Нет, Любушка, любимая. Поверь. Теперь всё будет у нас хорошо. Мы поженимся, народим ребятишек, правда? И будем жить долго и счастливо… — Сашка гладил её по голове и целовал нежно и ласково.
— Ты мне сказки рассказываешь?
— Это ты у меня сказочная. Сама как из старого времени, когда все были простыми, откровенными и чистыми… — Саша взял её под руку и они пошли по дороге обнявшись.
— Ты в это веришь? – спросила Люба, остановившись и глядя Саше в глаза.
— Во что?
— В наше счастье?
— С тобой – да.
Вся деревня тайно, но бурно в течение двух недель обсуждала любовные отношения Саши и Любы. Потом погода резко сменилась на дожди, грибники поспешили в лес, жизнь пошла своим чередом. Люба радовалась, что папа поддержал её с избранником, и они готовились к застолью.
Осенью молодожёны посидели небольшой компанией в честь создания семьи. Через год Любаша родила девочку, и в деревню зачастили родные: Любина тётя с племянниками, родители Саши.
— Не скучно нам тут жить, — рассказывала всем бабушка Лиза, — мало того, что Саша с Любой хозяйство держат: и козу, и кур, и поросят, так теперь и доченьку какую родили! Молодцы, ребята. Так держать!
