Через полчаса за ними должна была приехать машина. Есть ещё время проверить, всё ли собрано в дальнюю путь-дорожку, в её новую жизнь, которая совсем неизвестно, каким боком к ней повернётся. Женщина тяжело присела на маленький табурет в коридоре, вздохнула, попыталась собрать мысли в кулак, чтобы не расплакаться, не наматывать сопли.
Слабаков она не любила, а тут самой хочется зарыдать в голос так, чтобы до костей пробрало.
Тридцать лет коту под хвост.
Детство, юность, папа и мама, горе муж. Неужели всё это случилось в стенах этого дома? Квартира в ответ уныло молчала. Лишь на лестничной площадке глухо ухнул, как филин, работяга лифт.
Ирина ни за что в жизни не продала бы это родительское наследство, если бы не роковые обстоятельства. За всё в жизни надо платить, в том числе за безумную страстную любовь. Вот судьба и выставила ей сейчас счёт по полному тарифу, на всю катушку. Своё жильё в тихом районе на окраине Москвы досталось родителям Ирины честь по чести после кропотливой работы на кондитерской фабрике «Ударница».
Отец девочки был наладчиком производственных линий. Именно благодаря его светлой голове по конвейеру плавно катились все эти пышные зефиры, одевались в шоколадную глазурь пастила, манил сахарными боками разноцветный мармелад.
К матери Иришки сладкие сокровища чуть позже попадали на упаковку. Разложат работницы хрупкие изделия в красочные коробки с маркировкой «Сделано на старейшей в России фабрике по производству сладостей.» Душа радуется, без всякой премии, а если еще и премию дадут, так вообще вот оно, простое советское счастье. В магазинах товар улетал с полок.
По всей стране ящики с продукцией разъезжались, давая персоналу кондитерского царства и зарплаты приличные по тем меркам получать и социальными благами пользоваться. Так вот и получили мастера вкусного дела эту двухкомнатную квартиру. Обставили новой мебелью. Тахта, телевизор, парочка кресел, торшер, сервант с хрусталём. Это в гостиной. В спальне, где ещё долго спали втроём, пока Ирина окончательно не повзрослела и не перебралась в зал, поставили три кровати.
Папа всё шутил.
— У нас прямо девочки, как у трёх медведей в сказке. Самая большая кроватка папе-медведю, поменьше маме-медведице, кровать-малютка их медвежонку Ирочке.
Дочка представляла себе эту картину и заливалась долгим счастливым смехом. Она тогда в силу юного возраста не задумывалась над тем, почему её родители спят на отдельных кроватях.
В семье уже тогда жила необратимая беда, но в тот медвежачий период Ирина мало что понимала в происходящем, им было бесконечно хорошо втроём. Казалось, что иначе и быть не может. Матери Ирины нельзя было иметь детей, в том смысле, что самостоятельно рожать. Но она так хотела ребёнка, что всё-таки рискнула.
На свет появилась Иринка, а самой Марие сделали после родов сложнейшую операцию. Ничего внутри детородного не оставили. Папа-медвежонка терпел честно и долго. Супруге даже близкие отношения с мужем были не рекомендованы. А потом, как с цепи сорвался, ни одну юбку пропустить не мог.
Голод вылетел из потаённого нутра, как пробка из бутылки с шампанским.
Андрей до событий, связанных с рождением Ирочки, был примерным семьянином. Да и потом добросовестно старался не отдаляться от жены. Мужская природа оказалась сильнее всех данных себе обетов. Первый роман с командированной Натальей выпустил Джина на волю. Теперь ему хотелось всё новых и новых приключений, всё новых эмоций и побед.
Мария в облаках не витала, не стала поджимать скорбно губы, когда впервые нашла на воротнике мужниной рубашки следы губной помады, не падала в обморок от вечного роя женских запахов, теперь всегда окружающих Андрея, когда он возвращался поздним вечером к домашнему очагу. Для нее не стало шоком, когда поняла, что мужа зацепила всерьез. Он даже с ней и с Ирочкой в кино и в парк перестал выбираться по выходным.
Домой возвращался глухой ночью. Подолгу яростно смывал следы в ванной комнате, потом мог часами курить на балконе сигарету одну за одной, о чём-то мучительно размышляя. Мария знала, Андрей сейчас делает выбор, чувствовала, что он будет не в её пользу. Тяжёлый разговор случился на пике расцветающей за окном весны.
Щебетали птички, расточала ароматы сирень во дворе. Сквозь открытую форточку запахи настойчиво ползли на кухню, где Андрей объяснялся с Марией.
- — Я встретил другую женщину, и это сильнее меня. Не живу, не дышу, не существую, если её нет рядом хотя бы несколько часов. Алименты на Иришу буду посылать исправно, но оставаться в нашем доме вдалеке от любимой женщины больше не буду.
- — Ира, этот молодой мужчина из другого мира. Не его ты поля ягодка. Разобьёт сердце, ты опомниться не успеешь.
- — А что, будешь наших детей учить писать сочинения, красиво разговаривать и вести себя в обществе. Хорошая профессия, да и хлеб какой-никакой.
— Я встретил другую женщину, и это сильнее меня. Не живу, не дышу, не существую, если её нет рядом хотя бы несколько часов. Алименты на Иришу буду посылать исправно, но оставаться в нашем доме вдалеке от любимой женщины больше не буду.
Вещи Андрея собрали вместе, пока Ира была на занятиях в школе. Мария понимала, что муж выдержал ад холодной постели целых восемь лет, что его мужской век тоже короток, что всё было неизбежно с той поры, когда её спустили с операционного стола уже больше неполноценной женщиной. На удивление, слёз и внутренних стенаний не было.
Она слишком устала от чувства своей постоянной вины, а ещё кое-что о себе знала.
Поставь её сейчас снова перед выбором, иметь дочь или иметь мужа, она снова выберет Ирочку.
Через пару месяцев Мария узнала, что Андрей со своей новой женой завербовались на вахту в Норильск. Там их следы довольно быстро потерялись под снежными заносами, шутка ли всего 300 километров до Северного полярного круга.
Своё обещание Андрей сдержал, деньги на дочь перечислял аккуратно, точно в срок, к первому числу нового месяца. Мария с дочерью зажили вдвоём. Ирина безоговорочно приняла сторону матери в разводе, в свои восемь лет совсем по-взрослому выдала.
— Мама, я всегда буду рядом с тобой, мужчины иногда уходят к другим женщинам, порода у них такая.
Мария тогда от души рассмеялась, обняла свою уже начинающую рассуждать не по-детски дочь и ответила:
— Когда-нибудь, моя хорошая, ты встретишь своего человека, свою половинку, и изменишь свое ироничное отношение к мужскому полу. Мы обсудим с тобой эту тему ещё не раз.
Как в воду глядела.
Ирочка из нескладного подростка уже в 15 лет превратилась в абсолютную красотку. Хоть садись и картину с неё пиши. Лёгкая, складная, с большущими синими глазами, ровными длинными волосами цвета угольного антрацита, женственной, рано сформировавшейся фигуркой.
Одноклассники забрасывали её записочками с предложениями пойти в кино или на дискотеку, но сердце прелестницы неожиданно оказалось занятым. В соседнем подъезде их дома жил немного развязный, но при этом очень симпатичный парень по имени Артём. Тот случай, когда женщины всех возрастов млеют и бросают вслед томные взгляды.
Артём был ироничным и дерзким, великолепно сложённым, с мужской брутальностью в повадках. При этом мимо женского пола почему-то вышагивал равнодушно. По свиданиям не бегал, пороги дам не оббивал. Работал юристом в одной из московских адвокатских контор. Делами в основном занимался гражданскими, без всякой там уголовщины и криминала.
И всё-таки было в нём что-то неуловимо скользкое, мутное. Мария даже объяснить себе не могла, почему так сжалось сердце, когда она поймала теперь уже 17-летнюю дочь за дежурством у окна. Ириша даже не сразу поняла, что мама уже рядом и тоже смотрит на Артёма, вальяжно шагающего к новенькой иномарке.
Этот юноша родился с золотой ложкой во рту. Папа — дипломат, мама — актриса театра. Родители в Москве были личностями публичными. В их доме занимали целый этаж. Выкупили и сделали ремонт сразу в двух смежных квартирах. Не жильё, а хоромы в тихом зелёном районе столицы. Женщине тогда подумалось:
— Господи, ну почему Ирине приглянулся именно он?
Что-то меня в нём неуловимо настораживает. А что? Понять пока не могу.
Артём был старше Иры на целых 10 лет. Между ними лежала глубокая пропасть его уже некоторого жизненного опыта, диплома о высшем образовании, начало подъёма по карьерной лестнице и её девичьей наивности и чистоты выпускницы 10 класса.
— Чудо произойти не может, и это здорово, — думала про себя Мария.
Он никогда не обратит внимание на пигалицу. Уж сколько девиц местных и пришлых открывало на него охоту, всё мимо.
Ещё как обратил. Набегу, вдруг замер, когда Мария с Иришкой шли нагруженные покупками из продуктового магазина. Галантно приоткрыл перед ними дверь, оценивающе окинул Иру взглядом, что-то хмыкнув себе под нос.
Девушка от его присутствия рядом мигом оцепенела, замерла перед ступеньками, как истукан, пока Мария чуть ли не носом ткнулась ей в спину.
— Ира, этот молодой мужчина из другого мира. Не его ты поля ягодка. Разобьёт сердце, ты опомниться не успеешь.
Дочка смутилась, но в себя пришла быстро.
— Я люблю его, мама. Люблю настолько сильно, что даже тебя в этот раз не послушаю. Позовёт за собой куда угодно, не буду размышлять и секунды. Это мой выбор, тебе придётся с этим смириться.
— Истинная дочь своего отца, — подумала тут же Мария. — Тот тоже влюбился без памяти и находить компромиссы отказывался. Хотя бы моя неопытная девочка в какую-нибудь нелицеприятную историю не вляпалась со своей неземной любовью.
Что ж, если судьба распорядилась так, надо ей только сказать, что если она обожжётся и набьёт шишки, дверь дома для неё всегда открыта.
Из воспоминаний о том, какой была её жизнь с красавцем-мужем, Ирину вырвал оклик детей.
— Мама, мы там всё на кухне убрали за собой, когда уже за нами машина приедет? Ты говорила, что наш новый дом в загородном посёлке стоит почти на берегу реки, что вокруг густой лес с зайцами и белками.
— По восемь и шесть лет уже стукнуло моим архаровцам, а все о приключениях мечтают, — подумала Ира с любовью. — Хоть что-то светлое оставил после себя на этой земле Артем. Что бы я делала, как бы жила, если бы у меня не было моей великолепной четверки?
Ирина погладила головы старших сыновей, подтянула цветные резинки у девочек на хвостиках, расчесала барышням чёлки маленькой расчёской, что вечно таскала за собой во всех карманах.
— Вперёд, мои юные принцессы и рыцари! Нас ждут великие дела!
У подъезда пыхтел нанятый ею микроавтобус. Она оглянулась на родной дом, в котором прожила 35 лет, и смело шагнула на подножку.
Сегодня закрылась большая, пёстрая страница её жизни. К вечеру они будут на месте, в своём недавно купленном жилище в трёхстах километрах от Москвы. Мебель и утварь Ирина всю пораспродала, справедливо решив, что если начинает свою жизнь с нуля на новом месте, пусть и вокруг неё всё тоже будет новым.
В старой квартире всё напоминало о былых неудачах и радостях, которые тоже были. Гневить Бога, что в её жизни не было очень счастливых дней, она не будет. Это было бы уж совсем несправедливо по отношению к судьбе злодейки.
Ирина откинулась на мягкую, удобную спинку сиденья в микроавтобусе и опять предалась воспоминаниям.
Сзади о чём-то своём ворковали близняшки. На какое-то время она даже забыла о трагических событиях двух последних лет и вернулась туда, далеко, в их потрясающий роман с Артёмом.
Первый парень их двора поджидал её у подъезда уже на следующий день. Крутил на пальце ключи от машины и улыбался своей невообразимой улыбкой именно Ирине.
Пока шла от подъезда, метнулся к задним сиденьям, достал оттуда роскошный букет нежно-бордовых роз с какими-то красивыми розовыми прожилками.
— Тебя ведь, Ирина, зовут, соседушка?
Он коснулся пальцами её руки, и Ире показалось, что в этом месте на коже остались ожоги.
— Ирой, — заикаясь, ответила девушка, — а вас?
Она задала этот глупый вопрос, прекрасно понимая, что он знает, что она знает, как его зовут. Артём ещё раз улыбнулся своей обворожительной улыбкой и вдруг предложил.
— А давай я тебе покажу свою Москву, ту, от которой без ума, ту, которую я хорошо знаю, ту, где за всю жизнь иногда так и не побывает каждый второй житель столицы?
Ира сглотнула слюну и виновата ответила.
— Сейчас я никак не могу. Иду в школу на консультацию по физике. Через неделю у нас выпускной экзамен.
Артём не повёл и бровью. Небрежно сунул ей в руки эти невозможные по красоте розы и ответил:
— Тогда отложим наше свидание на время после твоих выпускных экзаменов.
Он впрыгнул на переднее сиденье, ловко вписавшись между рулём и спинкой кресла автомобиля.
Мотор мягко заурчал, как довольный мартовский кот, и машина исчезла в мгновение ока. Только Ира осталась стоять во дворе, мучительно пытаясь принять решение пойти на консультацию прямо с шикарным букетом роз и успеть вовремя, или вернуться домой и поставить букет в их самую дорогую вазу из чешского хрусталя, но опоздать. Во внутреннем споре с собой было выбрано третье решение.
От нахлынувших впечатлений и эмоций её лицо пылало, как в огне. В таком виде показываться в школе было немыслимо, а дома сейчас никого не было. Решив, что вопросы и ответы, обсуждаемые нынче с преподавателем в школе, она спишет у подруги, Ира помчалась домой и почти два часа любовалась в одиночестве на свои первые в жизни цветы, подаренные мужчиной.
Потом было еще очень много всего головокружительного. Пешком Артем ходить по городу любил не очень, зато покатал её по Москве бесконечное число раз. Себя вёл безукоризненно. Ничего, кроме лёгкого касания её губ своими губами после встречи на прощанье, не позволял. Даже когда Марию отправили с кондитерской фабрики в санаторий по льготной путёвке, в гости не стал напрашиваться.
Так и прогуляли они целомудренно до 18-летия Ирины. После окончания школы Ира, вся поглощённая, неожиданно свалившейся на её голову первой любовью, с выбором вуза особо не мудрила, пошла в педагогический университет. Точные науки она любила не очень, зато обожала читать книги. Всё подряд, что только можно было купить, выменять, достать.
Ей показалось, что профессия «учитель русского языка и литературы» звучит и прилично, и культурно. А престиж? Ну что престиж? Да, не женщина-космонавт, не директор торгового центра, не телеведущая. Ей и так сойдет. Артём к её выбору отнёсся немного иронично, но потом пошутил:
