Та, не тратя времени попусту, быстро открыла двери в квартиру. Запах, который пошел из открытых дверей на площадку, заставил и Лизу, и Марину Сергеевну судорожно вздохнуть. Отпихнув с прохода какие-то пакеты, звякнувшие стеклом, Лиза вошла в квартиру:

— Катя! Ты дома?

В ответ – тишина. На кухне был полный разгром.

Лиза поморщилась, вспомнив, как любовно мама обустраивала место, где проводила больше всего времени, готовя для дочек самое вкусное, самое любимое. Сейчас здесь царила грязь и разруха. Отломанная дверца шкафчика над раковиной, перевернутые табуретки, куча разнокалиберных бутылок под столом. Последний раз в квартире Лиза была месяц назад, встречаясь с сестрой в основном на улице. Та не хотела, чтобы Лиза приезжала в гости.

Лиза кинулась в спальню, которая раньше была детской. В этой комнате жила Катя с дочкой. Открыв дверь, Лиза отшатнулась от вони, которая плотным покрывалом накрыла ее. Шторы были задернуты и в полумраке Лиза разглядела кроватку, которая стояла у стены. С ужасом она поняла, что там лежит ребенок. Она схватила племянницу на руки и убедилась, что та еще дышит. Дыхание было настолько слабым, что Лиза сначала даже не поняла, есть ли оно.

— Милена, Миленочка, открой глазки!

Малышка шевельнулась и затихла.

— Марина Сергеевна! Вызывайте «скорую»!

Лиза уже поняла, что сестры в квартире нет, ребенок был один непонятно сколько времени. Приехавшая «скорая», увезла ее с Миленой в больницу. Ребенок был в критическом состоянии.

Лиза и Катя родились с разницей в два года. Но настолько разных людей, наверное, было не найти. Ирина Петровна любила детей вроде одинаково, старалась не выделять никого, но рано оставшись вдовой, вынуждена была работать сутками, чтобы поднять девочек. Родители помогали как могли, но это была капля в море. Особенно сказалось отсутствие поддержки и финансов, когда заболела Катя. Долгий процесс, пока поставили правильный диагноз, затянулся почти на год. Потом были несколько лет лечения, реабилитации и прочего, пока врачи с уверенностью не сказали, что теперь девочка здорова. Возможно, именно в этот момент, пошел раскол и разделение между детьми. Катя привыкла получать все внимание, в то время как Лизе пришлось смириться с тем, что уставшая, часто совершенно без сил, мама, не в состоянии выслушивать ее проблемы или откровения. Пока была жива бабушка, мать Ирины Петровны, Лиза не чувствовала себя ни одинокой, ни ущербной. К ней она могла прийти с любым вопросом и любой проблемой. Бабушка же научила ее смотреть на мир не только под своим углом, но и со стороны окружающих.

— Пойми, маленькая, ты очень нужна маме. Нужен твой смех, хорошее настроение, чтобы она видела, что, хотя бы, у тебя все хорошо!

И Лиза, как могла, следовала совету бабушки. Но когда той не стало, она очень остро осознала, что осталась один на один со своими проблемами.

К тому времени, как выздоровела Катя, в семье четко сформировалась система общения. Младшая дочь могла рассчитывать на любое внимание, а Лиза старалась лишний раз не тревожить мать, понимая, как ей досталось за эти годы.

Как ни странно, но Катя больше ревновала маму к сестре, хотя по логике должно было быть как раз на оборот.

Ирина Петровна, немного выдохнув, ушла с одной из работ и стала больше времени проводить дома. Лиза закончила вуз и работала, помогая по мере сил матери. Катя же вела какой-то странный образ жизни. Лиза с мамой вытаскивали ее из отделения полиции, искали по всему городу, когда она пропадала. По всей видимости, сформировавшееся в голове Кати: «мне плохо – меня любят», теперь было принято, как четкое руководство к действию.

Когда Лиза привела Максима, чтобы познакомить его с семьей, Катя сказала:

— Ну, хоть кто-то на тебя внимание обратил! Не упусти! – и засмеялась.

Лиза дернула плечом:

— Завидуй молча!

Она уже оставила привычку жалеть сестру или пытаться помочь ей. В конце концов, та взрослый человек. Жалко ей в этой ситуации было только маму.

Максим был замечательным парнем. Они с Лизой учились в одном вузе, там же и познакомились. Оба понимали, что лучшей партии им не найти. Спокойная, выдержанная Лиза и веселый, но в то же время очень серьезный во всем, что касалось семьи, Максим. Выросший с мамой, он рано понял, как тяжело приходится женщине, которая поднимает ребенка одна. Поэтому, к будущей теще проникся самыми теплыми чувствами, после того, как увидел, что она, как и его мама, очень уставшая немолодая женщина, с массой проблем и минимальной поддержкой. Свою маму он потерял за год до знакомства с Лизой. Онкология унесла жизнь самого близкого человека, и Максим остался совсем один. Ирина Петровна, посмотрев на него некоторое время, на отношение к Лизе, к семье, сказала дочери:

— Замечательный он человек! Доченька, я рада за тебя и теперь буду спокойна. У тебя все будет хорошо, а вот у Кати…
Лиза не знала, что в день, когда мама получила инфаркт, она вернулась с работы раньше времени. Максим приехал в тот день с утра в их квартиру, чтобы закончить ремонт на кухне, который они затеяли перед свадьбой. Он заканчивал устанавливать раковину, когда на кухню зашла Катя.

— Макс, ты мне не поможешь?

— Минуту подожди! Сейчас…

Когда он обернулся, его чуть не хватил удар – Катя стояла перед ним почти раздетая. Она шагнула вперед, закинула руки ему на плечи и прошептала:

— Я же лучше Лизы?

Максим растерялся, но потом резко оттолкнул ее:

— Еще раз такой номер отколешь – не посмотрю, что ты девушка!

Именно этот момент застала Ирина Петровна, когда вернулась. Она тихо шагнула назад в коридор, пока ее не увидели, прошла к себе в комнату и через полчаса, заглянувший туда Максим, увидел, что будущая теща сидит на диване, неловко привалившись головой к подлокотнику. Приехавшая «скорая» ничем помочь уже не смогла.

Лиза с Максимом занимались всем, что связано с проводами, а Катя круглыми сутками не выходила из своей комнаты. Ехать на прощание с мамой она отказалась категорически:

— Хоть раз подумай обо мне! Как мне тяжело! Я теперь совершенно одна! – истерично кричала она сестре.

Лиза, на которой лица не было все эти дни, только махнула рукой:

— Делай, что хочешь!

Они переехали в квартиру Максима, и Катя осталась полноправной хозяйкой в квартире Ирины Петровны. Через полгода они вступили с Лизой в наследство, и Катя заявила:

— За свою половину платить будешь сама! Я не нанималась!

Лиза пожала плечами. Все это время Катя не дала ни копейки и квартиру содержала именно Лиза, следя за коммунальными платежами. Дальше так и продолжилось, несмотря на показательные выступления младшей.

Год спустя Лиза с Максимом тихо расписались. Все это время Лиза почти не общалась с сестрой, лишь изредка позванивая ей по праздникам. Увиделись они, когда Катя родила Милену.

— Забери меня из роддома! – короткий звонок поверг Лизу в состояние шока. Она понятия не имела, что сестра ждет ребенка.

Следующие пару месяцев она регулярно приезжала к сестре, помогая с младенцем, уборкой, готовкой, привозила продукты, вещи для ребенка. Катя принимала все как должное.

— Крестной будешь.

Она не спрашивала, а просто поставила перед фактом.

— Своих-то нет, и не будет, наверное, а так хоть какой-то ребенок.

Лиза вскинулась, готовая резко ответить сестре, но глянув на маленькую Милену, промолчала.

После крестин, которые организовали Лиза с Максимом, Катю как подменили. Она стала требовать, чтобы Лиза взяла на себя обеспечение ребенка:

— Ты же крестная, вот и обязана о ней заботиться!

Лиза поначалу молчала, понимая, что любое слово в сторону Кати и она Милену не увидит больше, но потом не выдержала:

— Я, конечно, буду помогать, но крестная мать все-таки не родная, правда? Катя, ты ее мама!

Безобразную сцену, которая последовала за этим, Лиза предпочла просто вычеркнуть из памяти. Она уже поняла, что Катя отрезанный ломоть, но племянница для нее стала родным человечком, пусть и маленьким. Лиза смотрела на нее, а видела маму. Маленькая Милена смотрела на тетку глазами Ирины Петровны.

— Красотка будешь! – целовала в нос племянницу Лиза.

Жизнь шла своим чередом. Максим открыл компанию, связанную с грузоперевозками, и немало преуспел. Лиза пошла на повышение, стала начальником подразделения и теперь часто ездила в командировки. Из очередной она вернулась досрочно, после того, как в течение двух дней не смогла дозвониться сестре.

В больнице Милену забрали в реанимацию, а Лизе пришлось объясняться с полицией и органами опеки. Ребенок был сильно обезвожен. Это означало, что мать оставила девочку на долгое время одну, без еды и питья.

— Вы знаете, где ваша сестра?

— Нет. Даже предположить не могу. Она последнее время вела очень беспорядочный образ жизни.

Лиза была зла как никогда. Хватит! Сколько можно носиться с Катей!

Она отвела с сторону представителя органов опеки и проконсультировалась, что ей нужно сделать, чтобы забрать девочку.

Милена провела в больнице больше месяца. Лиза взяла отпуск и неотлучно была с ней все это время. Про Катю вестей не было, и Лиза подала ее в розыск.

Спустя какое-то время суд лишил Катю родительских прав, и Лиза удочерила племянницу.

Двенадцать лет спустя, в квартире Лизы и Максима, первого сентября творилось настоящее светопреставление:

— Мам! Где мои гольфы?!

— А мои?

— И мои носки!

Трое детей вихрем носились по квартире, чуть не сбивая с ног родителей и пытаясь собраться, чтобы не опоздать на линейку.

— Так, а ну-ка тихо! – из кухни появилась Лиза, вытирая руки о фартук и мгновенно разобралась со всеми проблемами и проблемками. Через пару минут все трое стояли перед ней, и она поправляла им одежду, банты и вносила последние штрихи.

— Миленочка, неси цветы, только стебли вытри, чтобы сухие были, полотенце возле вазы я положила.

Милена глянула своими синими, как море в грозу на солнечной стороне, глазами и спросила:

— Мам, а вы сегодня с нами?

— Конечно! Я отгул взяла.

Милена хлопнула в ладоши и понеслась на кухню.

Лиза оглядела младшую дочь, Ольгу, и сына, Сашу, и осталась довольна:

— Настоящие первоклассники!

Дети довольно прищурились и спросили:

— А в парк?

Лиза рассмеялась:

— После школы будет вам парк! А теперь, марш за цветами!

Оля и Саша появились, когда их уже и ждать перестали. Лиза почти смирилась с тем, что детей у них с Максимом не будет. Она бросила ходить по врачам, которые не могли сказать ей ничего определённого, заставляя сдавать все новые и новые анализы, и успокоилась. Они первый раз поехали в Грецию и, глядя как Милена хохочет, пытаясь достать дно, ныряя все глубже в прозрачную воду, она сказала мужу:

— Может не дано нам, Макс? Может именно поэтому Бог нам Миленку дал?

— Может быть! – Максим сжал руку жены, лежавшей на соседнем шезлонге. Он знал, сколько боли в этом признании.

А спустя пять месяцев Лиза пошла к гинекологу, чтобы узнать, что с ней не так и с удивлением услышала:

— Да все так! Прекрасно просто все! На УЗИ пожалуйте! Подозреваю, что не одним нас порадуете!

Лиза тогда только удивленно открыла рот, а потом разревелась.

— Ну, и что мы рыдаем? Радоваться надо! – пожилой врач с улыбкой смотрел на женщину, которая приходила к нему неоднократно, но которой он ничем помочь не мог. Природа все-таки взяла свое, чему он был несказанно рад.

— Это я от радости! – сквозь слезы рассмеялась Лиза.

— Ааа, ну тогда можно и даже полезно! Пойдемте!

УЗИ показало двойню.

Школьный двор был наполнен гомоном и смехом. Лиза отвела двойняшек к месту, где стоял их класс и помахала рукой старшей дочке, которая стояла на другой стороне площадке со своим. Вдруг, Лиза замерла, забыв опустить руку.

— Лиза, ты что? – Максим удивленно посмотрел на жену.

— Да… так, ничего, показалось…

Лиза озадаченно вглядывалась в толпу. Ей показалось, в какой-то момент, что она увидела Катю.

«Да ну, вряд ли, просто почудилось!»

В этот момент началась линейка и все внимание родителей устремилось на директора школы и выступающих. Милена была одной из них. Сначала она танцевала вместе с группой поддержки, а потом читала стихи. Брат с сестрой отбили все ладошки, хлопая своей старшей, любимой сестренке.

Максим тихо обнял жену и прошептал ей на ухо:

— У нас прекрасные дети, а у них замечательная мама!

— Папа тоже ничего себе! – рассмеялась Лиза.

Возвращаясь из парка вечером, все семейство заходило в подъезд, когда Лизу окликнули:

— Лиза!

Та обернулась и застыла. Перед ней стояла Катя. За эти годы сестра почти не изменилась, только еще больше похудела. Лиза переглянулась с мужем и кивнула. Максим закрыл за собой дверь, подтолкнув вперед Сашу, который замешкался, оглянувшись на мать.

— Привет!

Лиза молчала, ошарашенно разглядывая призрак из прошлого. Катя была странно одета, на ней было темное платье до пят, на голове платок.

— Ну что молчишь? Не узнала?

— Узнала, конечно. Что ты здесь делаешь?

— Приехала тебя повидать. И на дочку посмотреть. А еще прощения попросить.

— Катя… а так ли оно тебе нужно, мое прощение? Где ты была все эти годы? Что с тобой случилось?

— Да где я только не была… Главное не то, что со мной случилось, а то, что сейчас со мной. Я в монастыре живу.

Лиза удивленно вскинула брови:

— Где?

— В монастыре. Удивила тебя?

— Не то слово!

— Скажи мне кто-то несколько лет назад, я сама бы удивилась.

Катя огляделась по сторонам, увидела скамейку и подойдя, присела, похлопав ладонью по лавочке:

— Иди, поговорим. Не бойся.

— Да чего мне тебя бояться? – Лиза присела рядом с сестрой.

— Правильно, теперь уже нечего. Знаешь, я ведь тебя ненавидела… Так ненавидела, что больше всего в жизни мечтала, чтобы у тебя ничего не получилось, чтобы тебя просто не было.

Лиза удивленно посмотрела на сестру:

— Почему?

— Сама не знаю. Может быть потому, что ты была сильная, знала, чего хочешь от жизни, а я, наоборот, как листок в поле носилась… Не знаю, Лиза, не могу объяснить. А еще, мне казалось, что ты меня ненавидишь…

— Я? – Лиза поперхнулась. – Ты с ума сошла?

— Тогда, наверное, да… Мне казалось, что я забрала у тебя маму и поэтому ты не можешь меня любить.

— Сама придумала – сама обиделась! Катя, ну ты что?!

— Это сейчас я что-то понимать стала, а тогда, как в темной комнате была. Ничего не видела и свет включить было некому.

— Лучше скажи мне, как получилось, что Милена одна осталась? Как ты могла ее бросить?

— А я ее не бросала. Точнее не так. Я ее оставила на пару часов. Она спала, я думала, что съезжу по делам и вернусь. У меня тогда появился парень, вроде все складывалось. Он вез меня домой, когда мы попали в аварию. Я почти два месяца была без сознания, на аппаратах. Олег погиб.

— Я обзвонила все больницы, тебя нигде не было.

— Ты бы меня и не нашла, потому что я лежала в соседнем городе и документов при себе у меня не было. Авария на трассе случилась. Олег не в Новгороде, а в Сольцах жил. Мы только выехать успели на трассу и тут этот грузовик… — Катя поежилась и на секунду закрыла глаза.

— Ничего не понимаю, а почему же ты тогда не дала о себе знать?

— Не знаю. Поняла в какой-то момент, что у Милены со мной нет будущего. Что ты о ней позаботишься лучше.

— Ты знала, что она чуть не умерла?

— Да, читала потом. Знала и то, что она теперь у тебя живет.

— И как ты дальше думаешь?

— Постриг приму. Только нельзя мне, пока все дела не улажу. Пока прощения не получу там, где могу еще его получить. Ты меня простишь?

— Ох, Катя, какая же ты глупая все-таки! Конечно! – Лиза обняла сестру.

Катя тихо плакала, прижавшись к единственному родному человеку в этом мире. Наконец, она вытерла слезы и подняла голову:

— Спасибо! А Милена…

— Нет! – Лиза строго глянула на сестру. – Ее тревожить не надо! Не дам! Она ничего не помнит, Катя, считает меня матерью. Пусть так и будет, пока не вырастет, а там посмотрим.

— Можно я иногда буду приезжать, чтобы посмотреть на нее? Как сегодня, на линейке.

— Я не могу тебе запретить и не буду. Только с условием, что все это на расстоянии. Она замечательная! Очень умная, способная, прекрасно танцует. Да ты видела сегодня. Пусть у нее будет детство, хорошо?