— Мам, я понимаю, но ее же на веревочке никто в этот брак не тащил, двоих детей рожать не заставлял. Все сама. — ответила я. — Давай, не расстраивайся. Мне пора на работу бежать.
Попрощавшись с мамой, наскоро подкрасила глаза, тронула нежно-розовой помадой губы и помчалась в офис. Работала я программистом. Это увлечение было у меня еще со школы, и скоро я поняла, что хобби вполне себе можно успешно монетизировать. Отец вообще всегда говорил, что я крайне находчива относительно заработка. Наверное, он был прав. Сперва помогала чинить компьютеры знакомым и знакомым знакомых, потом, отучившись, устроилась в довольно крупную компанию, которые нуждались в программистах.
Работа мне нравилась. Мне всегда было интересно копаться в этом загадочном железе, которое стало во главе нашей жизни, и без которого мы уже не можем обойтись. Сервис наш был сетевым по стране, так что в большой компании и платили достойно. То, что коллектив преимущественно из бледных юношей с горящими от недосыпа глазами, меня ничуть не смущало.
Да, и правда, в технике обычно лучше разбираются мужчины, но это меня не останавливало. Наш начальник всегда подчеркивал, что я единственная женщина в команде, и требовал ко мне уважительного отношения. Парни поначалу пытались надо мной по-доброму подшучивать, но вскоре зауважали, и всяческие шутки отпали сами собой.
К тридцати годам я заработала на просторную двухкомнатную квартиру с большим балконом, который утеплила, сделав из него свою маленькую оранжерею. Развела там цветы, поставила диванчик и плетеный столик, чтобы можно было работать удаленно и вечерами спокойно отдыхать с чашкой ароматного какао, сваренного на овсяном молоке.
Из семьи я была довольно простой, но любящей и дружной. Папа всю жизнь проработал электриком на заводе, где его ценили за огромный опыт и золотые руки. Мама – учительница биологии. Нас в семье было двое – я и моя младшая сестра Таня. Татьяна родилась на шесть лет позже меня, ее ждали и хотели.
Я получилась случайно сразу после того, как мама с папой поженились, но меня обожали и родители, и бабушки с дедушками. Танюшку поначалу очень ждала и я. Кто же знал, что будет она беспокойным ребенком, который зубы растит так, что весь подъезд на ушах от ее рева стоит? Но миновали детские беспокойства, бессонные ночи, сестра подросла. Охотно ела кашу, окрепла, пошла в детский сад, потом в школу.
Первая учительница, у которой сперва занималась я, а потом и Таня, сестру хвалила.
— Талантливая ведь девочка, способная. — говорила Оксана Геннадьевна, — Не усидчивая совершенно, ничего не хочет делать, ленится.
Наверное, этими словами учительницы младших классов можно было охарактеризовать мою сестру в любом возрасте. Учиться Таня не хотела. Старшие классы дались особенно трудно. Мама настояла тогда, что девочке непременно нужно высшее образование, и Татьяну буквально силком затолкали в десятый и одиннадцатый класс. Как по мне, так шла бы в колледж после девятого, а потом, если бы сама захотела, уже бы поступила в ВУЗ. В итоге Татьяна в старших классах училась совсем плохо, еле-еле сдала ЕГЭ, поступила на платное отделение журналистики. Писать ей и правда всегда удавалось.
В юности даже на какие-то собрания литературных объединений ходила, писала заметки в местные газеты. Но с учебой и тут не срослось. Сестре интереснее было развлекаться с подругами, гулять с парнями, которых она меняла, как перчатки. А потом взяла да и влюбилась. Парень для семьи был совершенно неподходящий, и понимали это все, включая и меня.
Я, в отличие от сестры, училась хорошо и замуж совершенно не спешила. Не понимала я всей этой романтики «надо реализоваться как женщина». Я и так неплохо реализовалась в своем собственном просторном жилье, но хорошей должности, и мужчина для приятных встреч у меня имелся, вот только о замужестве и речи не шло.
Таня же поторопилась узаконить свои отношения с Павлом, когда узнала, что ждет ребенка. Тот, как честный человек, женился. Он тоже был очень творческий – художник. Общаться с ним мне, будучи скорее технарем, было невозможно – брала древнерусская тоска. Разглагольствовал Павел о высоком: о поэзии, о силе кисти и холста, о том, что слава ждет его, и мчит ему навстречу.
Какие-то картины супруга моей сестры продавались за копейки, работать такой высокодуховный субъект, разумеется, не мог, но семья пока еще держалась на маленьком сынишке и огромной любви его родителей друг к другу. Через два года Таня объявила семье радостную весть – она снова беременна. И еще через два родила третью дочь. Мы с мамой вздохнули, отец покачал головой, но что-то Татьяне говорить было попросту бессмысленно.
Даже с учетом пособий на троих детей, молодая семья едва сводила концы с концами. Павел в итоге устроился в какую-то захудалую газетенку корректором и иллюстратором, но платили там такие копейки, что прожить на это было невозможно. Дети же требовали постоянных вложений – в одежду, в еду, в развлечения и обучение. Даже в садике кружки уже были давно платными. Конечно, как многодетной семье, какие-то «плюшки» и там имелись, но они не спасали. Таня всегда была бедной, несчастной, замотанной малышами.
Любовь в таких обстоятельствах стала потихоньку таять, сестра моя прозрела, и вдруг оказалось, что муж совсем не тот человек, с которым она хотела бы строить свою счастливую судьбу. Вот только с тремя детьми шибко менять свою жизнь не разбежишься – все трое еще мал мала. Младшей так и вовсе год и три месяца, она еще даже в детский сад не ходит, слишком привязана к маме. Кроме того, сестра от постоянного недосыпа, рождения детей и питания дешевой и слишком калорийной едой сильно подурнела – поправилась, волосы стали вовсе не такими густыми и блестящими, как в молодости, посыпались зубы.
Родители всегда любили нас с Таней одинаково, но мне помощь семьи не требовалась – я достаточно крепко стояла на ногах в этом мире и хлопот не приносила. А вот Таню родители жалели, регулярно посылали денег на нее и детей. Да и я подкидывала на племянников, понимая, что с тремя Тане очень тяжело.
Павла все за глаза осуждали, но расставаться с ним сестра пока не спешила. Хоть какие-то руки от горе-муженька. Мама с папой еще работали, помогать с внуками особо не могли. Родители Павла и вовсе сразу заявили, что с детьми к ним приходить не надо, они на старости хотят пожить для себя и отдохнуть. Вот и маялась Таня со своим благоверным с тремя мелкими без отдыха.
Как-то вечером мне позвонила Таня. Долго плакала в трубку, не в силах вымолвить не слова, чем очень меня напугала.
— Да говори ты уже, что стряслось! — не выдержала я.
— Арина, спасай меня! Мне просто больше некого просить. Не могу я с Пашей больше… Вымотал всю душу, всю жизнь мне сломал. Мы так поссорились, не прощу его никогда. Пусти меня с детьми пожить у тебя немного. Я постараюсь Машеньку в садик поскорее отдать, пойду работать, что-нибудь сниму.
— Фух, я уж испугалась прямо. Приезжай, конечно. — ответила я.
Таня с мелкими приехала через полтора часа. Я помогла выгрузить вещи из такси, взяла Машу на руки, поторопила мальчиков скорее подниматься на этаж:
— Сема, Витя, холодно, скорее топаем ножками!
Дома малышей накупали, отправили смотреть мультфильмы и укладываться спать. Мне утром нужно было на работу, но, благо, у нас в офисе не было жесткого графика, потому я вполне могла позволить себе заявиться и к одиннадцати часам. Потому спокойно разговаривала с сестрой, выясняя, что же там у нее с Пашей на этот раз.
— Я копила на шубу себе, понимаешь? А он взял все эти деньги и спустил на краски и кисти. Там такая сумма огромная была… — плакала сестра.
Я ошалело заморгала:
— Краски по цене шубы?
— Да ты не представляешь, сколько сейчас все это художественное стоит! Там цены космические.
— Не представляю, ладно. А шуба-то тебе зачем? Вам же постоянно и есть толком нечего, кроме сосисок с макаронами. Какие шубы при таких раскладах? — продолжала расспросы я.
— Я ее хотела на день рождения. Копила год, откладывала с пособий втайне от Паши. Это была мечта!
Я вздохнула – нет ума, своего не добавишь. Вот уж точно!
— Ладно, Тань. Утро вечера мудренее. Дети, наверное, уже третий сон видят. Давай и мы ложиться. Мне завтра еще работу работать.
Неделя пролетела незаметно. Таня водила старших пацанов в детский сад, так что дома мальчики были лишь вечером. Они оказались спокойными послушными детьми. Машенька тоже особых хлопот не доставляла, сидя у мамы на руках ела, играла в какие-то кубики, что-то тихонечко лепетала. В целом мы вполне себе ужились, и пожаловаться на сестру я не могла. Пока работала, Таня готовила, поддерживала порядок в доме. Домашние дела я искренне не любила, и даже радовалась, приходя на все готовое.
Была суббота, мы все вместе пекли пирог. Дети плели из теста косички, которыми собирались украсить рыбник. Маша больше мешала, но ей дали чищенную хрустящую морковку, и мелкая радостно увлеклась угощением. Таня тихонько напевала, раскатывая тесто. Пекла она всегда гораздо лучше меня, так что и в этот раз возню с тестом я доверила именно ей. Сама же занималась начинкой. Треску купили очень хорошую, не перемороженную. Я нарезала ее, заранее почищенную, крупным кубиком, смешала с тертой на терке картошкой. Сестра уже успела закрыть пирог, мальчики его украсили. Ужин отправился в духовку, а мы решили, пока ждем, попить чаю с сушками и печеньем.
Звонок в дверь стал полной неожиданностью. Я пошла открывать, и удивилась, увидев на пороге осунувшегося и взъерошенного Павла.
— Я за женой и детьми. — заявил мне супруг сестры.
— Тань, это тебя! — крикнула я так, чтобы меня услышали в кухне.
Татьяна вышла и, зло посмотрев на меня, выпалила:
— Живешь ты одна, хоромы тебе ни к чему. Отдай мне свою квартиру, а сама живи у родителей — Заявила мне сестра
— То есть, как отдать тебе квартиру? С чего бы вдруг, Таня? Это мой дом. Ты просила тебя пустить, я пустила. Но что-то отдавать я тебе не намерена. Решай сама свои многочисленные проблемы.
Дальше разразился скандал. Сестра кричала, упрекая меня, что я живу только для себя, что ни ребенка у меня, ни котенка, а спеси хоть отбавляй. Все вспомнила – и зарплату мою не заслуженно высокую, и то, что так мало денег ей давала на детей, и кучу еще разного наговорила.
— Или вы немедленно выметаетесь из моего дома, или я вызываю правоохранителей, и с вами обоими разговаривают по-другому, — спокойно сказала я сестре и ее мужу.
Павел потянул Татьяну за рукав.
— Ну и живи, как хочешь. Ноги моей больше тут не будет, гордячка! Дети, собирайтесь, мы уходим, папа приехал!
— Папа-папа-папа! — высыпала радостная ребятня.
Когда родня, наконец, ушла, я выдохнула с облегчением. Все-таки тишину я очень люблю и ценю, с чужими людьми в доме тяжело.
Спустя несколько дней в гости ко мне приехала мама. Она рассказала, что сестра только и делает, что настраивает родственников против меня. Брат матери, дядя Олег сразу сказал, что Татьяне не верит. А вот его жена племянницу свою охотно слушала и мнение обо мне разделяла. Мне было, признаться, все равно, что там и кто про меня думает – мне с ними детей не крестить. Пусть как хотят, так и рассуждают.
Татьяна же должна научиться нести ответственность за свои поступки. Никто содержать ее с тремя детьми, и тем более квартиры ей дарить не обязан. Мама с папой полностью были на моей стороне. Сестру они осадили, сказав, чтобы не смела обо мне гадости болтать. Таня крепко на меня обиделась, Паша тоже. Хотя он-то с чего, я вообще понять не могла.
Сестра мне не звонила и не писала, я тоже с ней мириться не спешила. Окунулась с головой в работу, стараясь подкопить денег на отпуск. Планировала поехать в Индию этой зимой. Хотя бы на месяц, взяв за свой счет. Была я там только раз, очень давно. Эта экзотическая страна, полная чудес и мудрости, манила и звала меня. О сестре я больше не думала, охваченная радостным предвкушением перед долгожданной поездкой.
