Впервые Лена услышала это слово от матери, когда в доме началась очередная нужда. Младшему брату срочно требовалась новая пара обуви, а зарплата была еще далеко.
Петька потерял один валенок в колодце, конечно, не нарочно. С мальчишками затеяли возню неподалеку — кидались шапками, ведь варежки были привязаны на резинках, а кроме шапок и валенок ничего не было. Вот он и размахнулся, запустив валенок в воду.
Петька ничего не сказал дома, а второй валенок, будто сушить, положил на печку и спокойно лег спать. Лишь через два дня, когда пора было идти в школу, он, поникнув головой, тихонько всхлипнул.
Мать сначала накричала на сына, потом обняла его и расплакалась. Она вытерла слезы, достала старенькие калоши Лены, обернула их двумя шерстяными платками и вручила Петьке. Но тот разрыдался еще сильнее: «Не пойду, будут смеяться!»
Если бы отец был дома, Петька и не подумал бы сопротивляться, но отец каждую зиму уходил в тайгу на заработки, добывал пушного зверя. В деревне зимой для него не было работы.
Тогда мать сняла ремень с гвоздя на стене и, с серьёзным видом помахав им, заставила сына натянуть «новую» обувь и выйти во двор.
— Ужмемся, — сказала она, — купим Петьке валенки, а лучше ботинки на вырост, чтобы до следующей зимы хватило.
Но «ужмемся» обернулось жертвой лишь для Лены. Мать сходила в магазин и отказалась от заказанного куска ткани, из которого собирались сшить Лене праздничное платье к Новому году.
Позже «ужмемся» снова стало актуальным, когда дело дошло до свадьбы Лены. Алексей, который ей нравился, но не был предметом горячей любви, всё же уговорил её выйти замуж. Мать только вздохнула: «Понимаешь, дочь, сейчас с деньгами совсем туго».
Корову пришлось пустить под нож, собрать деньгами, да приданым всё, что подходило и отпустить дочь во взрослую жизнь.
Алексей был неожиданно скуп. Лена никогда этого не замечала, а только в совместной жизни ощутила отчётливо, что это имеет место. Деньги она не видела, в руках не держала. Сколько зарабатывал муж не знала, отовариваться в магазин она ходила под его чётким присмотром. Всё, что давали родители или дарили близкие, муж забирал, аргументируя, что общий бюджет лучше вести хозяину.
Не успели 1970 год встретить, тут же ушла на тот свет мать мужа, а в процессе подготовки к поминкам, уже Алексей произнёс: «Ужмёмся».
Произнёс это скупо, наигранно, так, что Лена разрыдалась. Перед Алексеем, да собравшимися, это выглядело, словно ей жаль его мать, но на самом деле…
Лена с другими женщинами мыла дома полы, готовила на стол, помогала, как могла, Алексей принёс из дома табуретку, сел у печки, покручивая папироску и лишь наблюдал. Денег из своего кармана не достал, хотя братья разговаривали, Лена видела, как старший Олег подходил к нему и протягивал руку.
— Ужмёмся, братец, скоплю, отдам.
Лене стало противно, и комок злости и непонимания засел где-то в горле, только неделю назад Алексей хвастался за рюмкой, что получил очень большую премию. В одной семье и такой сын вырос… Лена не понимала, почему ей достался именно такой муж.
Ирина, жена Олега, ткнула Лену в бок и сказала, зайди к ней на неделе. Ирина работала продавцом в единственном на всю деревню магазине. Каждый день приезжала из города машина с товаром, товар нужно было принимать, выставлять на полки, да и так много было дел. Ирина работала одна, даже грузчика не было, иногда приходил Олег и тягал мешки, да тяжёлые коробки.
Ирина была тяжела, живот уже хорошо был различим под свободным платьем и даже тулупом.
Лена зашла в магазин к Ирине после обеда, когда Алексей уехал на работу. Она впервые была здесь одна, после замужества, и чувствовала себя крайне растерянно.
— Помоги мне, Лен, тяжело, сил нет, поясницу так тянет, что я вою вечерами. И уйти не могу, тут же всё есть, и заказать из города можно. Вон вчера сестре привезли одеяло, да не ватное, шерстяное, смотри какое, — и Ирина достала из подсобки обёрнутый в серую бумагу тюк.
Одеяло пахло шерстью и было тяжеловато.
— Пока Алёшка на работе приходи на пару часов. До денег я тебя не допущу, а вот на приёмку товара, да на выкладку мне помощь нужна. К концу февраля обещают платья нам подбросить, вот и выберешь себе по размеру.
Платья Лена шила себе сама, но знала, что магазинные ценились не только среди деревенских женщин, но и городских.
— Я не жадная, как твой…, — тут Ирина закусила губу, но быстро сменила тему. Лене показалось, что все в деревне знали о жадности Алексея, кроме неё.
Платья привезли на две недели раньше, чем думала Ирина. Но обещание она своё сдержала и, улыбаясь, сказала Лене: «Выбирай, через два часа прибегут, ничего не останется».
Лена растерянно стояла перед коробкой и не знала с чего начать. В подсобке не было зеркала, но, только взяв одно из платьев в руки, Лена поняла, что это её. Размер подошёл идеально, бежевый цвет — светлое, как она любила.
Ирина даже прижала руки к груди, восклицая: «Красотка».
Платье обнимало Лену и дарило то необъяснимое чувство, медленно произносившее в голове: «Я королева».
Вечером Алексей не притронулся к ужину, отодвинул тарелку от себя и строго спросил:
— Чего бабы судачат, что ты в магазин каждый день бегаешь? Почему без меня ходишь, думаешь, я твои долги оплачу? Говори, что покупала.
— Ничего, — пожала плечами Лена, — раз соли взяла. Всё остальное с тобой брали.
— Зачем тогда ходишь туда?
— Иринке тяжело уже, просила помочь, я и помогаю.
— У тебя дома нет дел? А может мало? То-то я смотрю, печка не белена.
— Перед Пасхой белить буду.
— Она тобой пользуется, а ты и рада крутиться, — не переставал муж.
— Почему же пользуется? Платье я у неё заработала, — и Лена быстро скрылась в комнате, а потом вынесла платье, то самое, красивое, бежевое. — Хочешь, примерю?
Алексей встал из-за стола и подошёл к улыбающейся жене.
— Я тут ужимаюсь, в дрявых сапогах хожу, а она за платье продалась.
Правая щека у Лены загорелась сразу. Как получилось так, что муж её ударил, она и сообразить не успела. Он долго ругался, схватил платье и со всей силы потянул в разные стороны. Ткань нервно напряглась, но быстро сдалась под сильными руками, превратившись в два куска. Алексею и этого показалось мало, он скинул тарелку с супом на пол и вышел во двор.
Лена в слёзы. Она стояла, сжавшись, дрожала как осинка на ветру.
На следующий день у Ирины Лена не показалась. Та пришла в обед, увидела багровую её щёку, сказала громкое «Ясно» и ушла.
Вечером, когда Алексей вернулся домой, пришёл Олег. Они долго разговаривали на повышенных тонах, но Алексей всё время повторял: «Не тебе меня учить, как с женой себя вести».
Лена вышла во двор и остановилась на крыльце. С него хорошо была видна вся улица до поворота. Видна распутица, две идущих рядом полосы жижи, чернота, переходящая в белый сахар. Лена вздохнула, вспомнила, что не дала кроликам сена и полезла на крышу сарая.
Хорошая, мягкая часть, заготовленная специально кроликам, была забита к дальнему краю. Лена протянула руку с вилами, чтобы подцепить охапку, как они звякнули обо что-то.
Лена полезла смотреть что там. Ведро, старое, с дыркой на дне, стояло в самом углу. В нём что-то лежало, придавленное кирпичом. Лена убрала кирпич, размотала тряпки и достала коробку из-под чая. В коробке были деньги. Много денег. Очень плотно сложенные одна к одной купюры крупного достоинства.
Лена даже проглотить слюну не смогла. Она почувствовала, как её бросило в жар. Быстро вернув всё на место, она схватила охапку сена и поспешила вниз.
Возвращаясь из стайки, Лена слышала, как Олег хлопнул калиткой. Алексей стоял на крыльце, сунув руки в карманы.
— Что, нажаловалась? Значит, мало колочу, — Алексей показал свой большой и сильный кулак жене. Он был выше и крупнее Лены.
Она остановилась и не двигалась с места.
— Иди в дом, не трону, — рассмеялся он и спрятал кулак в карман.
Ночью Лена не спала, она слышала, как сопит рядом муж, а сама боялась дышать. Не такого она ждала от замужества. До этого случая не было ничего подобного. И выпивал, бывало крепко муж, но руку не поднимал.
На следующий день Лена пришла к родителям. У отца опять ныла нога, точнее то, что от неё осталось. Вернулся он уже в начале 1946 года домой, даже сообщить, что жив, не мог. А теперь, с возрастом, отголоски всё чаще давали о себе знать.
Мать кружила около мужа и будто не замечала дочь.
— Надо к врачу в город съездить, — высказалась Лена.
— По самое «нехочу» отрежут в твоём городе, как я скакать буду по огороду? — возразил отец.
— В город надо денег много, Лена, ты же знаешь. А нам даже остановиться негде.
— Мам, ты о деньгах не думай, справки собирай, направление бери и поедем. Каждую весну и осень так мучается, может там осколок?
Алексею Лена дала шанс перед тем, как решила сделать то, что задумала. Тем же вечером за ужином она прямо сказала мужу, что отцу нужно в город на обследование.
— Что у них денег на автобус нет? — поднял брови он. — А остальное всё бесплатно.
— Бесплатно, Алексей, но жить где мать будет? Да и ехать, бельё, тапочки, халат.
— Пусть один едет, не маленький, что жену тащить с собой, а на вещи там никто не посмотрит, пустая трата денег.
Лена отвела взгляд.
В следующий раз, когда выдался момент, она вновь залезла на сарай и нашла то самое ведро. Лена посчитала, что половина денег её законно. Отсчитала, но взять побоялась. Вернула на место.
В конце марта Олег стал чаще наведываться к Алексею и напоминать о том, что пора заказывать оградку да памятник матери и нужны деньги.
— Чего так рано?
— Как рано? — разводил руками старший брат. — Пока закажем, пока сделают, фотографию нужно подходящую.
Алексей кивал, но деньгами не делился, так и уходил Олег ни с чем.
Лена в такие моменты так и порывалась крикнуть, что деньги есть, она даже знает где они. Сумма вполне подъёмная, в том ведре не на одну оградку лежало. Но сдерживалась.
В последний раз Лена не выдержала, и когда муж был на работе, достала все деньги из пачки и перепрятала в доме своих родителей. Часть денег, да ещё немного сверху, отнесла Олегу.
— Наша доля, Олег. Тут и за похороны, поминки и на памятник.
— Вот уж не знал, что Алёшка раскошелится, надеялся, но не знал.
— А ты не говори ему, не поднимай тему, а то опять начнётся. Он как от сердца оторвал.
— Всё же хорошо ты на него, Леночка, влияешь, — кивал Олег.
— Я тут ни при чём, — пожимала плечами она.
Ещё через неделю отцу выдали направление на обследование, но мать заболела и вместо неё в город с отцом поехала Лена.
Когда она вернулась, Алексей сидел за столом. Рядом стояли пустые и полные бутылки, гранёный стакан и нехитрая закуска. Алексей пил третий день. В доме было не топлено, пахло гарью.
Лена поставила свою сумку у двери и прошла к столу.
— О, жена вернулась, — он потянулся рукой к бутылке, а Лена увидела его руки. Она вскрикнула.
— Руки, Алексей!
— А, эт ерунда, обгорели немного. Сарайка у нас сгорела, полез тушить. Сено полыхнуло от соседского костра. А у меня там на машину лежало.
— На какую машину? Что лежало?
— Деньги! — закричал муж так громко, что Лена закрыла уши. — Мои деньги. Копил, машину хотел купить.
— Зачем нам машина?
— Нам? Не нам, а мне! — закричал он, пытаясь встать и ударить жену.
Лена подскочила первая, схватила сумку у двери и выскочила на улицу. Краем глаза она увидела обгоревший со стороны огорода сарай.
Лена бежала к родителям до самого дома. Отдышаться удалось только в комнате.
Алексей пришёл следом и стал кричать. Лена вышла к нему, но встала на расстоянии двух метров.
— Домой иди! Шляться, я вижу, тебе нравится! — Алексей поднял руку с кулаком над своей головой и хотел было размахнуться, но отец Лены перехватил его руку.
— Не смей! Я её пальцем не трогал.
— Жена она мне, имею право.
— Не имеешь! — вступилась мать, — домой иди, проспись, ишь, кулаками махать в чужом доме.
Отец принялся выталкивать Алексея, но тот отмахнулся и ушёл сам.
Лена невольно вздрогнула, а потом, не сдержавшись, расплакалась.
— Как давно это продолжается? Почему молчала? — строго спросил отец.
— Не хотела беспокоить вас, — ответила дочь, проглатывая слёзы.
— Не хотела… Ждала, пока совсем не станет хуже? Ладно, разберёмся. Пусть брат пока в другой комнате поживёт, а ты останься здесь, — спокойно сказал отец.
Он снова сел за стол, а Лена ушла к себе. Мать безмолвно накрывала на стол. Лена, как обычно, прислушивалась из своей комнаты, но родители молчали.
— Доченька, иди, поешь, ты ведь с дороги, — тихо позвала мать.
Лена вытерла слёзы и села за стол.
— Нахлебалась горя в семье, а остаёшься всё равно голодной. Пока мы с отцом живы, обижать тебя не позволим, — сказала мать.
Алексей не хотел давать развод, не видел для этого веской причины. Но Лена настояла. Они расстались, и она не стала поливать его грязью, объяснив всё как несовместимость характеров.
Ирина, зная положение Лены, попросила взять её в магазин в помощницы, так как новая продавщица не справлялась. Лена согласилась, хоть и имела тайный запас денег, на случай если придётся вновь «ужаться».
