Вокруг царила праздничная суматоха – мамы в осенних пальто сновали туда-сюда с подносами домашней выпечки, развешивали на стенах гирлянды из кленовых листьев. То одна, то другая останавливалась, чтобы чмокнуть своего ребёнка в макушку или заботливо поправить сбившийся шарфик.
Костя опустил глаза в пол, но предательский взгляд снова и снова возвращался к этим счастливым лицам – раскрасневшимся от беготни детям, их улыбающимся мамам, то и дело обнимающим своих чад. Тётя Нина, у которой он жил последние три года, конечно, не пришла – «слишком занята на работе». Как всегда. Костя уже привык к её вечной занятости и равнодушным взглядам, но сегодня почему-то было особенно больно.
– Ольга Сергеевна, спасибо, что пришли помочь! – раздался голос Марии Петровны, их классной руководительницы. – Вы так выручили нас с оформлением!
Костя поднял глаза. Высокая женщина в тёплом бордовом свитере раскладывала на столе какие-то поделки. У неё были добрые карие глаза и мягкая улыбка, от которой вокруг глаз собирались лучики морщинок. Что-то в ней притягивало взгляд – может, плавные движения рук, когда она поправляла экспозицию, или то, как она терпеливо выслушивала каждого подбегающего к ней ребёнка.
Мальчик сам не заметил, как встал со своего места и медленно двинулся к столу с поделками. Ноги словно сами несли его. Ольга как раз наклонилась, чтобы поднять упавшую бумажную птичку, когда он остановился рядом.
– Здравствуйте, – тихо произнёс Костя, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле.
Она повернулась к нему, и её улыбка стала ещё теплее: – Здравствуй! Ты тоже участвуешь в выставке?
Костя помотал головой, не в силах оторвать взгляд от её лица. Слова вырвались сами собой, прежде чем он успел их обдумать: – Ты… вы можете стать моей мамой хотя бы на один день?
Повисла тишина. Ольга застыла с бумажной птичкой в руках, и Костя увидел, как дрогнули её пальцы. В этот момент он готов был провалиться сквозь землю от стыда, но что-то удерживало его на месте – может быть, отчаянная надежда или то, как мягко смотрели на него эти карие глаза.
Ольга почувствовала, как перехватило дыхание. Детская просьба, такая простая и бесхитростная, словно острым ножом полоснула по старым шрамам в душе. Пять лет назад она потеряла своего единственного сына – забрал проклятый лейкоз. С тех пор она старательно обходила стороной всё, что могло напомнить о материнстве. А теперь этот мальчик с глазами, полными надежды…
– Я… – начала она, но голос предательски дрогнул.
– Костя! – раздался встревоженный голос Марии Петровны. Учительница уже спешила к ним, на ходу поправляя очки. – Прошу прощения, Ольга Сергеевна. Костя у нас… – она замялась, подбирая слова, – особенный мальчик.
Но Костя уже пятился назад, его лицо залила краска стыда. В глазах заблестели слёзы.
– Простите, – пробормотал он. – Я не хотел… Я пойду.
– Подожди! – Ольга сама не ожидала, что её голос прозвучит так громко. Несколько родителей обернулись в их сторону. – Подожди, пожалуйста.
Она присела на корточки, чтобы оказаться вровень с мальчиком. Его плечи были напряжены, словно он готовился принять удар.
– Мария Петровна, – Ольга подняла глаза на учительницу, – можно нам поговорить? Втроём?
Через пять минут они уже сидели в пустом классе. Солнечные лучи косо падали через большие окна, рисуя на стене причудливые тени от кленовых листьев за окном. Костя сжался на стуле, стараясь казаться как можно меньше.
– Костя живёт с тётей, – тихо объясняла Мария Петровна. – Его мама… она не смогла о нём заботиться. А тётя… – она покачала головой, – работает сутками. Мальчик практически всё время один.
Ольга смотрела на Костю, который упорно разглядывал свои потёртые кроссовки. Её сердце сжималось от того, каким потерянным он выглядел.
– А что если… – она сделала глубокий вдох, – что если мы правда проведём вместе один день? В эти выходные?
Костя резко поднял голову, его глаза расширились от удивления и недоверия.
– Правда? – прошептал он. – Вы не шутите?
– Нет, не шучу, – Ольга почувствовала, как губы сами собой растягиваются в улыбке. – Конечно, нам нужно разрешение твоей тёти и…
– Я поговорю с ней, – быстро вставила Мария Петровна. – Думаю, она будет только рада, если кто-то проведёт время с Костей. Ольга Сергеевна, вы уверены?
Уверена ли она? Нет. Ни капли. Это безумие могло разбередить старые раны, могло принести новую боль. Но когда она смотрела в эти полные надежды глаза…
– Да, – твёрдо сказала Ольга. – Я уверена.
Улыбка, которая озарила лицо Кости, была ярче всех осенних гирлянд в актовом зале.
Суббота выдалась на удивление тёплой для середины октября. Ольга нервно поправила воротник пальто, поглядывая на часы. Без пяти десять. Они договорились встретиться у входа в парк в десять утра. Она пришла на двадцать минут раньше – волнение не давало усидеть дома.
– Ольга Сергеевна! – звонкий голос разрезал утреннюю тишину.
Костя бежал по аллее, размахивая руками. На нём была та же потёртая куртка, но шея заботливо укутана новеньким шарфом.
– Здравствуй, Костя, – улыбнулась она, отмечая раскрасневшиеся от бега щёки мальчика. – А где твоя тётя?
– Она на работе, – выпалил Костя, переводя дыхание. – Сказала, что у неё срочный вызов. Но я сам дошёл, тут близко!
Ольга нахмурилась. Отпустить восьмилетнего ребёнка одного…
– Я почти каждый день сам хожу, – словно прочитав её мысли, поспешно добавил Костя. – И в школу, и в магазин. Я умею через дорогу переходить!
Что-то больно кольнуло в груди. Ольга присела перед ним на корточки, поправляя съехавший набок шарф: – Красивый шарф. Новый?
– Да! – просиял мальчик. – Мария Петровна подарила. Сказала, что осенью нужно тепло одеваться.
«Спасибо вам, Мария Петровна,» – мысленно произнесла Ольга. Вслух же сказала: – Ну что, какие у тебя планы на наш день?
Костя вдруг стушевался, опустил глаза: – А… а что обычно делают мамы с детьми?
От этого простого вопроса защемило сердце. Ольга на мгновение прикрыла глаза, вспоминая. Что они делали с Димой? Её маленький сын обожал…
– Знаешь что? – она легонько коснулась плеча мальчика. – Когда-то мой… один мальчик очень любил кормить уток в пруду. А потом мы всегда шли пить горячий шоколад и делились секретами. Как тебе такой план?
– А можно? – Костины глаза загорелись. – Правда можно? У меня даже хлеб есть! – он похлопал по карману куртки. – Я с утра взял, думал, вдруг пригодится…
Ольга почувствовала, как к горлу подступает ком. Этот маленький человек, который заранее приготовил хлеб, надеясь на чудо…
– Конечно можно, – она выпрямилась и протянула руку. – Пойдём?
Костя секунду помедлил, глядя на протянутую ладонь. Потом осторожно, словно боясь спугнуть момент, вложил свою маленькую ладошку в её руку. Его пальцы были холодными – видимо, долго ждал на улице. Ольга машинально сжала их чуть крепче, согревая.
Они медленно пошли по аллее, усыпанной жёлтыми листьями. Костя то и дело подпрыгивал, наступая на особенно хрустящие листья, но руку не отпускал. И с каждым шагом его ладошка становилась всё теплее.
У пруда было тихо – только утки негромко переговаривались между собой, рассекая гладкую поверхность воды. Солнце уже поднялось выше, и его лучи искрились в мелкой ряби. Костя достал из кармана бережно завёрнутый в салфетку хлеб и теперь старательно крошил его на маленькие кусочки.
– Вот так, правильно, – одобрительно кивнула Ольга. – Маленькими кусочками им удобнее.
– А вы… ты… – Костя запнулся, не зная, как правильно обращаться, – а как лучше говорить?
– Можешь называть меня тётей Олей, – мягко подсказала она, присаживаясь рядом с ним на скамейку.
Костя покачал головой: – Не хочу тётей. У меня уже есть тётя. Она… – он замолчал, сосредоточенно глядя на хлеб в руках.
– И какая она, твоя тётя? – осторожно спросила Ольга.
– Она не злая, – торопливо сказал мальчик. – Просто… просто ей некогда. И она не любит, когда я дома. Говорит, что от меня много шума. Но я стараюсь тихо! Правда! – он поднял глаза на Ольгу, словно ища подтверждения, что ему верят.
– Знаешь, – Ольга протянула руку и стряхнула прилипший к его куртке жёлтый лист, – иногда взрослые говорят такие вещи не потому, что это правда, а потому, что им самим тяжело.
К ним подплыла пара уток, и Костя начал бросать им крошки, задумчиво наблюдая, как птицы подхватывают хлеб с воды.
– А моя мама… – он запнулся, – она просто ушла. Тётя говорит, что она была слишком молодая, чтобы быть мамой. Но другие мамы тоже молодые, а они не уходят, – в его голосе звучала детская обида пополам с недоумением.
У Ольги перехватило дыхание. Она украдкой разглядывала мальчика – как он сутулится на скамейке, машинально теребит рукав куртки, как пытается казаться взрослым и сильным. Но детские плечи не созданы для такой ноши, и сердце сжималось от этого зрелища.
– Можно я тебе что-то расскажу? – тихо спросила она. Костя кивнул, не отрывая взгляда от уток. – У меня был сын. Его звали Дима. Он тоже любил кормить уток… и строить крепости из подушек… и терпеть не мог манную кашу.
Теперь Костя смотрел на неё во все глаза: – А где он сейчас?
– Он умер. Пять лет назад. Ему было столько же лет, сколько тебе сейчас.
– Из-за болезни? – шёпотом спросил Костя.
– Да, малыш. Из-за болезни.
Они помолчали. Утки, подобрав все крошки, неторопливо уплыли к другому берегу. Вдруг Костя придвинулся ближе и осторожно положил свою ладошку на её руку:
– А знаешь что? Может, это он тебя ко мне послал? Чтобы ты не была совсем одна, а я… чтобы у меня была мама. Хотя бы сегодня.
Ольга почувствовала, как по щеке покатилась слеза. Она быстро смахнула её, но Костя заметил.
– Не плачь, – сказал он с той особенной серьёзностью, которая бывает только у детей, – хочешь, я тебе ещё хлебушка дам? Для уток?
И она рассмеялась сквозь слёзы, притягивая его к себе за плечи: – Спасибо, Костенька. Ты очень добрый мальчик.
– Это потому что сегодня у меня есть мама, – просто ответил он, прижимаясь к её боку. – А куда мы пойдём дальше?
В маленькой кофейне пахло корицей и ванилью. Они устроились у окна, за столиком, накрытым клетчатой скатертью. Костя с любопытством осматривался – он явно никогда раньше не бывал в таких местах.
– Два горячих шоколада, – сказала Ольга молоденькой официантке. – И, пожалуй… – она взглянула на Костю, – что бы ты хотел к шоколаду?
– А… а можно? – он растерянно заморгал.
– Конечно можно. Смотри, вот пирожные, вот круассаны…
– Я не знаю, – прошептал Костя. – Я такого никогда не ел.
Ольга почувствовала, как что-то кольнуло в груди. – Тогда давай попробуем разное? – предложила она. – Нам, пожалуйста, один черничный круассан и одно пирожное с клубникой. Можно разрезать пополам?
Когда официантка отошла, Костя придвинулся ближе: – А правда, что в кафе нужно сидеть прямо и… и салфетку на колени класть? – спросил он шёпотом.
– Кто тебе это сказал?
– В книжке читал, – он немного смутился. – Я много читаю. Когда дома один… ну, чтобы не скучно было.
– А что ты любишь читать? – Ольга подвинула к нему только что принесённый горячий шоколад с шапкой взбитых сливок.
Костины глаза загорелись: – Про приключения! И про животных. Знаете… знаешь, а я однажды кошку нашёл. Совсем маленькую. Хотел оставить, но тётя сказала – нельзя…
Он осторожно обхватил большую чашку обеими руками, подул на пар. А потом сделал глоток и замер с таким выражением блаженства на лице, что Ольга не смогла сдержать улыбку.
– Вкусно?
– Очень! – он облизнул шоколадные усы. – Лучше, чем какао из пакетика.
– Ты сам себе какао делаешь?
– Ага. И ужин тоже, – он пожал плечами с недетской деловитостью. – Тётя поздно приходит, а мне рано спать. Я умею макароны варить и яичницу жарить. Только она часто подгорает… – он виновато улыбнулся.
Ольга смотрела, как он старательно разрезает круассан на маленькие кусочки, пытаясь не накрошить на стол, и чувствовала, как в груди растёт что-то большое и тёплое, похожее на решимость.
– А хочешь, я научу тебя делать настоящий горячий шоколад? – вдруг предложила она. – Можно и дома такой приготовить. Нужно только молоко, шоколад и…
– Правда научишь? – перебил он с восторгом. Но тут же осёкся, и лицо его погрустнело. – А… а когда? Ведь сегодня только один день…
– Ну, – Ольга помедлила, собираясь с мыслями, – а что если… что если не только сегодня? Что если мы могли бы видеться иногда? Например, по выходным?
Костя замер с недоеденным кусочком круассана в руке. В его глазах промелькнуло столько эмоций сразу – надежда, недоверие, радость и страх.
– Ты правда… правда хочешь со мной видеться? – прошептал он. – Не потому, что тебя попросили?
– Правда, – твёрдо сказала она. – Очень хочу. Если ты, конечно, тоже хочешь.
Вместо ответа Костя вдруг вскочил со своего места и крепко обнял её. От его макушки пахло осенним ветром и почему-то яблоками.
– Значит, решено, – прошептала Ольга, обнимая его в ответ. – А теперь давай попробуем это клубничное пирожное. По-моему, оно уже заждалось.
Вечер подкрался незаметно. Солнце уже клонилось к закату, окрашивая небо в нежно-розовые тона, когда они подошли к дому, где жил Костя. Обычная пятиэтажка – облупившаяся краска, старые качели во дворе, скамейка с облезшей спинкой. Ольга почувствовала, как мальчик крепче сжал её руку.
– Тётя, наверное, уже дома, – сказал он тихо, замедляя шаг. – У неё сегодня короткая смена…
В его голосе звучала такая неприкрытая тоска, что у Ольги защемило сердце. День пролетел как одно мгновение – они ещё погуляли в парке после кафе, кормили голубей, говорили обо всём на свете. Костя рассказывал ей о школе, о книгах, которые прочитал, о своих мечтах. Таких простых, детских – завести котёнка, научиться кататься на велосипеде, попробовать испечь настоящий торт…
– Подожди, – Ольга остановилась и присела перед ним на корточки. – Помнишь, что я сказала в кафе? Про выходные?
Костя кивнул, но в глазах всё равно читалось сомнение: – А вдруг… вдруг тётя не разрешит?
– Я поговорю с ней. И с Марией Петровной. Мы что-нибудь придумаем, обещаю.
– Честно-честно? – он внимательно посмотрел ей в глаза, словно пытаясь найти там подтверждение её слов.
– Честно-честно. Знаешь, – она мягко улыбнулась, – я ведь тоже не хочу, чтобы этот день был последним.
Вдруг наверху хлопнуло окно. – Костя! – раздался женский голос. – Ты где ходишь? Уже темнеет!
Мальчик вздрогнул: – Это тётя… Мне пора.
Но вместо того чтобы бежать к подъезду, он вдруг порывисто обнял Ольгу: – Спасибо, что была моей мамой сегодня, – прошептал он ей на ухо. – Это был самый лучший день.
Ольга крепко обняла его в ответ, чувствуя, как предательски щиплет в глазах: – Знаешь что? Ты тоже подарил мне самый лучший день. И это только начало, слышишь?
Костя отстранился, улыбнулся – впервые за весь день по-настоящему счастливой улыбкой: – Я буду ждать. Каждые выходные.
– Костя! – снова раздалось сверху.
– Беги, – Ольга легонько подтолкнула его к подъезду. – До встречи в следующую субботу.
Она смотрела, как он взбегает по ступенькам, то и дело оборачиваясь и маша ей рукой. А когда за ним закрылась дверь подъезда, ещё долго стояла, глядя на освещённые окна.
Внезапно она поняла, что впервые за пять лет думает о Диме без острой боли в сердце. Словно её сын и правда послал ей этого маленького мальчика – чтобы исцелить, чтобы напомнить, как это – быть мамой, любить и быть любимой.
«Спасибо, сынок,» – прошептала она, глядя в темнеющее небо.
А потом достала телефон и набрала номер Марии Петровны. Предстоял серьёзный разговор о будущем – её и Кости. Потому что иногда один день может изменить целую жизнь. Или две жизни.
И уже через месяц в квартире Ольги появится новая комната – с книжными полками, игрушечным котёнком на подушке и самым настоящим велосипедом. Потому что мечты должны сбываться. Особенно если в них верят вдвоём.
