– Ты уверена? – Дмитрий внимательно посмотрел на жену. – Это же та самая свекровь, которая разрушила твою жизнь.
– Та самая, – Яна присела рядом с мужем на диван. – Я должна это сделать. Не для неё – для себя.
– Иду-иду, ох, как же тяжело… – голос из-за двери дрожал. – Подождите минутку, я сейчас открою.
Из квартиры послышалось медленное шарканье. Через несколько долгих мгновений дверь наконец открылась. Яна шагнула в прихожую и замерла: на пороге стояла незнакомая старуха в застиранном халате. Она тяжело опиралась на стену и натужно дышала, словно долго шла в горку.
– Яночка! – воскликнула она голосом бывшей свекрови. – Я боялась, что ты не придёшь! Проходи на кухню, – Клара Антоновна пошла первой, продолжая придерживаться рукой за стену. – Там удобнее говорить.
– Что с вами случилось? Вы заболели?
– Инсульт, месяц назад. Думала, справлюсь сама, но… – Клара Антоновна почти упала на кухонный стул. – Ты же медсестра, знаешь, как это бывает.
– Вы что, тут одна? – Яна обвела взглядом заброшенную квартиру. – А как же Геннадий? Неужели он не приехал? Не помогает?
– Гена в Германии, ты же знаешь. С Владой, у неё научная карьера, им не до старухи, – Клара Антоновна опустила глаза. – А остальные… Кто на пенсии, кто болеет. Вот и не приходит никто. Яночка, мне нужна помощь, я одна не справлюсь со всем этим. Я понимаю, что не имею права просить, но… Больше некого.
– По вашему наказу Гена меня бросил, что Вы теперь от меня хотите? – ледяным тоном спросила бывшая невестка.
В кухне повисла звенящая тишина. Только капала вода из подтекающего крана – мерно и гулко, словно отсчитывая секунды этого странного визита.
Яна внимательно посмотрела на бывшую свекровь. Куда делась та статная, властная заведующая больницей? Перед ней сидела маленькая сгорбленная старушка. Седые волосы небрежно собраны в пучок, в глазах – растерянность и что-то похожее на страх.
Вчера вечером, получив сообщение от бывшей свекрови с просьбой приехать, Яна несколько раз перечитала текст. Бывшая свекровь не общалась с ней больше десяти лет – с того самого дня, как Геннадий объявил о разводе. Первым порывом было удалить сообщение и забыть о нём. Но что-то в этих строчках – то ли непривычное «Яночка», то ли просьба о прощении – заставило её остановиться.
– И что мне теперь с вами делать? – тихо спросила Яна, глядя на некогда грозную свекровь.
Яна прикрыла глаза, и прошлое нахлынуло волной воспоминаний. Больничный коридор, запах хлорки, и она – молоденькая медсестра, только после училища. Тогда она впервые появилась в отделении, где работал Геннадий – высокий, серьёзный, в белоснежном халате. Молодой врач, недавно из ординатуры, сын заведующей.
– Сестра, подготовьте, пожалуйста, перевязочную, – каждое утро начиналось с этих слов.
Она влюбилась не сразу – постепенно, незаметно для самой себя. Его спокойствие, внимательность к пациентам, мягкая улыбка… Геннадий тоже всё чаще задерживался на посту, якобы заполняя карты. А потом пригласил в кино.
Клара Антоновна приняла их роман холодно. Всё чаще заводила разговоры о том, как важно сыну сосредоточиться на карьере, намекала на то, что пора думать о защите кандидатской. Яна старалась не обращать внимания – ей казалось, что любовь всё преодолеет.
Первое время после свадьбы было счастливым. Они жили в маленькой съёмной квартире. Оба много работали, особенно Яна. Геннадий совмещал работу с написанием диссертации. Яна старалась поддерживать его, обустроить быт так, чтобы ему было удобно, чтобы не приходилось ни о чём думать.
Всё начало меняться через год, когда Клара Антоновна решила создать новую семейную традицию – еженедельные семейные обеды – «чтобы не забывал мать». Геннадий не мог отказать.
На одном из таких обедов появилась Владислава – молодой доктор из соседнего отделения, дочь давней коллеги Клары Антоновны. Яна сразу заметила, как оживилась свекровь:
– Влада, расскажи Гене о своей диссертации! Гена, ты представляешь, она уже третью статью в международном журнале публикует.
С тех пор Владислава стала непременным участником семейных обедов. Яна всё реже ходила на них – не хотелось видеть, как свекровь превозносит успехи молодой коллеги, как Геннадий увлечённо обсуждает с ней последние медицинские исследования.
А потом Владислава получила грант на стажировку в Германии. Через неделю Геннадий подал на развод. Он даже не попытался объясниться – просто сказал:
– Прости. Так будет лучше для всех.
Звук капающей воды вывел Яну из оцепенения.
– Расскажите, что с вами случилось? – спросила она уже мягче.
– Месяц назад… Я проснулась утром, хотела встать – и не смогла. Правая сторона совсем не слушалась. Хорошо, телефон рядом лежал, успела в скорую позвонить.
– Почему мне сразу не написали?
– А что бы ты ответила? – Клара Антоновна горько усмехнулась. – Я думала, справлюсь. Положили в больницу, где всю жизнь проработала. Все такие внимательные, предупредительные – ещё бы, бывшая заведующая! А как выписали – никому не нужна стала. Сиделку наняла – так она через три дня сбежала. Говорит, тяжело со мной.
В кармане Яны запел телефон. На экране высветилось: «Дима».
– Извините, я отвечу. Алло? Да, милый. Нет, я задержусь немного. Конечно, куплю. И тебя целую.
Яна улыбнулась, вспомнив, как познакомилась с Дмитрием. После развода она перешла работать в частную клинику – невозможно было работать под началом бывшей свекрови. Как-то раз Дмитрий привёз туда отца на обследование. Высокий, широкоплечий, он казался таким потерянным в больничных коридорах… Помогла ему разобраться с документами, показала, куда идти. А через неделю он появился снова – с букетом цветов и приглашением на ужин.
– У тебя всё хорошо сложилось? – тихо спросила Клара Антоновна.
– Да. Дима… Он совсем другой, точно знает, чего хочет, и как этого добиться. Дочке нашей уже восемь. Сейчас второго ждём.
– Второго? – свекровь дёрнулась. – А я тут со своими проблемами…
– Четвёртый месяц, – с нежной улыбкой сказала Яна и положила ладонь на живот.
– Яночка, прости меня, – голос Клары Антоновны дрогнул. – Я ведь всё разрушила – и ваш брак, и свою жизнь. Гена… Он теперь редко звонит. У Влады там карьера, конференции. А он… Да тоже карьеру строит, работает много. Некогда ему. Чужой стал.
Яна смотрела на сгорбленную фигуру в застиранном халате и думала о превратностях судьбы. Когда-то эта женщина разбила её жизнь, а теперь сама просит помощи. Тогда казалось – мир рухнул. А вышло, что тот развод привёл её к настоящему счастью.
– Давайте посмотрим ваши выписки, – Яна решительно придвинула к себе папку с медицинскими документами. – Надо разобраться, что именно вам необходимо. И сиделку нормальную найти.
– Ты… поможешь?
– Помогу, чем смогу. В конце концов, я медик, пусть и недоделанный.
Клара Антоновна дёрнулась… Именно так она сама называла Яну в разговорах с сыном: «Ну куда тебе эта простушка? Медик недоделанный. Даже нормальное образование получить не смогла. То ли дело Влада».
Вечером Яна пересказала состоявшийся разговор мужу.
– Ты уверена? – Дмитрий внимательно посмотрел на жену. – Это же та самая свекровь, которая…
– Та самая, – Яна присела рядом с мужем на диван. – Я должна это сделать. Не для неё – для себя.
– А как же ребёнок? И у тебя работа…
– Дим, я не собираюсь становиться сиделкой или торчать у неё вечерами. Просто помогу организовать уход, подберу специалиста. Буду иногда заходить проверять – всё-таки я медсестра, знаю, что и как должно быть. Ну если больше никто этого не сделает… Не бросать же.
Через неделю Яна привела к Кларе Антоновне новую сиделку – немолодую, спокойную женщину с опытом работы после инсульта.
– Вот, знакомьтесь. Она очень опытная, со всем справится. Будет с вами весь день, поможет со всем, что необходимо, – объясняла Яна, раскладывая на столе лекарства по часам приёма. – Я договорилась в социальной службе о медсестре для уколов. Будет приходить по утрам. Я тоже буду заходить время от времени.
Клара Антоновна молча кивала, комкая в пальцах салфетку. Яна физически ощущала, как трудно гордой женщине принимать помощь от той, кого она когда-то считала недостойной своего сына.
Постепенно жизнь входила в новое русло. Яна действительно заезжала время от времени – проверить, всё ли в порядке, поговорить, спросить, нужно ли что. Однажды, в самый разгар зимы, они с Кларой Антоновной впервые по-настоящему разговорились.
– Гена звонил вчера, – свекровь задумчиво смотрела на чай в кружке. За окном медленно падал снег, укутывая город в белое безмолвие. – У Влады новое назначение, теперь она будет руководить отделением. А он… Тоже, вроде, хорошо устроился. Но так и живёт в её тени.
– Но вы же этого хотели? Чтобы он был с успешной женщиной, с серьёзными перспективами.
– Хотела… – Клара Антоновна горько усмехнулась. – Всю жизнь строила по каким-то лекалам. Сначала свою – знаешь, я ведь тоже когда-то выбирала между любовью и карьерой. Выбрала карьеру. Потом Гену воспитывала, как считала правильным. А теперь вот… – она обвела взглядом кухню. – Сижу одна в пустой квартире. Сын далеко, звонит редко, словно по обязательству. Про здоровье даже не спрашивает. Внуков нет и, похоже, не будет – Владе всё некогда, она в науке.
Яна молчала, глядя на заснеженный двор. В свете фонарей кружились снежинки. Почему-то вспомнилось, как они с Геннадием сидели в этой же кухне, строили планы, мечтали о детях…
– А ты счастлива, Яночка? – вдруг спросила Клара Антоновна.
– Да, – ответила Яна просто. – Дима… Он настоящий. Знаете, он никогда не стремился быть лучшим, первым, самым успешным. Просто делал своё дело, заботился о семье. Умеет прислушиваться к советам, но решает всегда только сам. Так, как он хочет. Как мы хотим.
– А Гена не умел принимать решения сам, – медленно проговорила Клара Антоновна. – Это я его таким вырастила. Всё за него решала. А потом удивлялась, почему он такой… удобный. Сначала я им управляла, теперь Влада.
За окном сгущались сумерки. Где-то на улице слышался детский смех – видимо, соседские ребятишки лепили снеговика. Яна положила руку на живот – её сын или дочка тоже когда-нибудь будет так же беззаботно играть в снежки.
– Я ведь не сразу поняла, что натворила, – голос Клары Антоновны дрогнул. – Когда они уехали в Германию, я ещё гордилась – вот, думала, как всё удачно устроила. А потом… Потом стало доходить. С каждым его звонком, с каждым приездом видела – не то. Всё не то. Но гордость не позволяла признать ошибку. А теперь вот… – она кивнула на свою полупарализованную руку. – Теперь поздно что-то менять.
– Знаете, – Яна поднялась, начала собирать чашки со стола, – я долго не могла вас простить. Не за развод – за то, как вы со мной обращались. Будто я не человек, а так, пустое место. Но в чём-то… – она помолчала, подбирая слова. – Наверное, я должна сказать спасибо.
– За что? – Клара Антоновна недоуменно подняла брови.
– За то, что всё сложилось именно так. Не будь того развода, не было бы у меня ни Димы, ни дочки, ни этой новой жизни.
Клара Антоновна долго смотрела на падающий снег, потом медленно повернулась к бывшей невестке:
– А я вот думаю… Может, если бы тогда позволила Гене самому выбирать свой путь, он был бы счастливее? Не таким успешным, может быть, зато… – она не договорила, но Яна поняла.
К началу весны состояние Клары Антоновны намного улучшилось, хотя идеальным его назвать, конечно, было сложно. Она жила по давно устоявшемуся распорядку: по утрам – медсестра из поликлиники, днём – сиделка, которая не только помогала с бытом, но и делала с подопечной лечебную гимнастику. Иногда заходила Яна, но по мере роста живота всё реже.
Клара Антоновна заметно окрепла. Начала сама ходить по квартире сама. И даже выходить на улицу, пусть и с тростью. В доме стало чище – сиделка оказалась хорошей хозяйкой.
– Нужно обязательно продолжать гимнастику, – Яна внимательно изучала результаты последних анализов. – Как сегодня себя чувствуете?
– Получше. Может, чаю? – в голосе Клары Антоновны прозвучала плохо скрытая надежда. – Расскажешь, как дочка, как малыш?
– Спасибо, но мне пора. Дима ждёт, – Яна улыбнулась и стала собираться.
В глазах свекрови мелькнуло разочарование, но она только кивнула:
– Конечно, иди. Спасибо тебе.
Клара Антоновна смотрела в окно, проводила взглядом удаляющуюся Яну. Всё было правильно устроено – и уход, и лечение. Яна регулярно приходила, всегда была приветлива. Вот только… Этого оказалось так мало. Ей хотелось не просто помощи – хотелось тепла, участия, возможности быть частью чьей-то жизни. Узнавать про внуков – пусть и не своих, делиться переживаниями, просто разговаривать по душам.
Но разве имела она право просить об этом? После всего, что сделала?
Вечерами, когда сиделка уходила домой, тишина давила на плечи. Телефон молчал – Геннадий звонил редко, всё больше по праздникам. Клара Антоновна понимала: эта пустота – цена её собственных решений. Когда-то она разрушила чужое счастье ради амбиций. А теперь… Теперь оставалось только принять: некоторые вещи невозможно исправить, как бы ни хотелось.
Снег почти растаял, когда Яна в очередной раз поднималась по знакомой лестнице. С утра позвонила сиделка – у Клары Антоновны поднялось давление.
– Как вы? – Яна привычно осмотрела подопечную.
– Лучше уже, – Клара Антоновна наблюдала за чёткими движениями бывшей невестки. – Гена звонил сегодня. Влада получила какую-то премию…
– Это хорошо.
– Да. Наверное… – она помолчала. – А ты когда в декрет?
– Через месяц.
– Значит, не будешь больше приходить?
– Буду присылать медсестру из своей клиники. Она хороший специалист.
В комнате повисла тишина, нарушаемая только всё так же подтекающим краном. За окном весело чирикали воробьи – весна всё увереннее вступала в свои права.
Яна искоса взглянула на свекровь. Та как-то сразу постарела, осунулась после этого короткого разговора. Наверное, надеялась… На что? На то, что за эти месяцы что-то изменилось? Что они станут ближе? Родными?
Нет. Можно научиться прощать, но некоторые вещи невозможно склеить заново. Яна поймала своё отражение в оконном стекле – молодая женщина с аккуратным животом, счастливая своим счастьем. Всё правильно. У каждого своя дорога.
– Я пойду, – Яна собрала капельницу. – Если что-то понадобится, звоните.
Клара Антоновна кивнула, не поднимая глаз. В пустой квартире её ждал ещё один долгий вечер – с воспоминаниями, сожалениями и пониманием, что прошлого не вернуть. А Яну ждали дома – любящий муж, дочка, новая жизнь под сердцем. Два разных мира, которые однажды случайно пересеклись – и разошлись навсегда.
