– Да пойми ты, я устал от тебя, больше не люблю! А с Мариной у нас ребенок будет! – муж своими словами что-то ломал внутри меня.
– А наш ребенок? Ты подумал, как это воспримет Митя?
– Да мне плевать! Видеть тебя не могу. Машину и квартиру я забираю, езжай к своим родителям. – Костя развернулся на пятках и вылетел из комнаты, где мы с ним говорили.
Чувствуя, что ноги больше не держат, села прямо на пол. Только не плакать! Не унижаться еще больше!
Вот так живешь ты пятнадцать лет с человеком, и думаешь, что каждую его трещинку знаешь, каждую родинку, каждую мысль. А потом оказывается, что вы давно чужие люди, что у супруга твоего давно другая женщина. Даже не так – семья другая. И ребенка ждут. А наш с Костей сын в этой истории просто приложение ко мне – к той, кого он разлюбил.
О том, что у Кости другая, я подозревала давно. Гордость не позволяла в телефон лезть и напрямую спросить. Но мы, женщины, словно кошки, все чуем, хоть и не можем порой выразить в словах. Интуиция, однако.
Мы с Костей поженились, когда нам обоим было уже за тридцать. На следующий же год я родила Митю, мы жили хорошо и дружно. Муж работал – у него был свой небольшой, но стабильно приносящий доход бизнес по шиномонтажу. Постоянные клиенты советовали услуги супруга своим друзьям, родным, знакомым. Я работала учительницей математики в школе, вела дом, занималась сынишкой. Костя казался мне надежным, спокойным, рассудительным, я прожила за ним, как за каменной стеной. Мы вместе завтракали утром, весело болтая ни о чем, вместе ужинали вечером, делясь, как прошел наш день.
Выходные проводили тоже вместе. Я и не заметила, когда наши отношения посыпались, словно карточный домик, на которого дунул сквозняк из окна. Сначала пропали разговоры. Утром муж сидел, уткнувшись в телефон, а на мои вопросы или реплики мычал что-то невразумительное, ради вежливости, или рассеянно кивал. Вечерами мы также практически молча ели то, что я приготовила. Щебетал как дела в школе Митя, а Костя снова утыкался в гаджет, перестал даже говорить «спасибо», вставая из-за стола.
Потом была неприятная история с отпуском. Уже купили путевки в санаторий, уже все распланировали.
– Кать, у меня заказ тут крупный на ремонт. Вы с Митей поезжайте, а я через неделю подтянусь, ладно? – огорошил муж.
– Кость, ну всех денег ведь не заработаешь, отложи. Поехали с нами, весь год работали… – попыталась уговорить супруга я, но тот был непреклонен.
– Всех не заработаешь, но и упускать возможность заработать не слишком умно.
Через неделю, как обещал, Костя не приехал. Мы вернулись через двадцать один день домой, супруга как раз не было дома. Он даже не встретил нас. И что-то неуловимо поменялось в нашей квартире. Аромат женских духов – приторно сладкий, чужой? Или светлый волос на спинке кресла? Или ощущение надвигающейся беды, которое, словно гул, росло и ширилось у меня внутри? Не знаю. Знаков было много, но я отмахивалась от них, как отмахивается человек, идущий по лесу, от назойливо звенящей мошкары. Я привыкла доверять Косте. Он был моим родным человеком, он был отцом моего сына.
Мы жили в квартире мужа. У меня была и добрачная, но она сперва сдавалась, а потом просто стояла без дела. Туда приезжал пожить мой старший брат, когда ему давали командировку в наш город. Он оплачивал коммунальные и поддерживал мою девичью квартирку в чистоте и порядке, так что меня все устраивало. А у Кости была оставшаяся в наследство от бабушки просторная светлая трешка, в которой я свила настоящее уютное семейное гнездышко. Последние пару лет в ней стало словно бы темнее и холоднее – мы с мужем отстранялись друг от друга, и дом наш это ощущал.
Не было ссор, упреков, скандалов. Просто нас разводила жизнь все дальше друг от друга. Ниточки быта истончались. Костя все чаще пропадал на работе, поясняя, что он зарабатывает для семьи. Бывало, даже на ночь не приходил – крупные заказы, мол. И правда доход его в последнее время пошел в гору. Митя занимался латинскими танцами, а там одни туфли стоили под двадцать тысяч даже с рук на Авито. Все это муж оплачивал, и мне не в чем было его упрекнуть. Но что-то ныло, свербело, тосковало внутри, что-то было не то и не так.
– Знаешь, Ксюш, я как будто через стекло на мужа теперь смотрю. И звуков нет. Не докричусь до него.–объясняла я подруге, сидя с ней в кафешке.
С Ксюшей мы дружили со школьной скамьи. Она сама была замужем в третий раз, имела уже взрослую дочку.
– Да на сторону он бегает, Кать! Чего ты как маленькая! Ты тут какие-то вензеля разводишь, а у мужика там амуры явно.–отмахивалась Ксюша.
– Да ты что! Не может быть такого. Это же Костя. Он бы никогда не поступил так.
– Я не хотела тебе говорить, но скажу. Я видела твоего неблаговерного с какой-то девицей молоденькой.–подруга поморщилась, словно в кружке был не кофе, а что-то гадкое. – Даже под шубой ее интересное положение уже заметно. Живот на нос лезет.
Я тогда была так потрясена, что даже головой помотала:
– Да мало ли кто это! Может, жена клиента какого-то, или клиентка сама. Женщины тоже в шиномонтаж обращаются.
Подруга скептически подняла бровь, а потом сочувственно взяла меня за руку:
– Катюша, Котенок мой, открой глаза! Самец собаки твой Костик!
Я потом этот разговор с подругой вспоминала не раз. Ксения оказалась прозорливее меня. После 15 лет брака муж забрал квартиру и машину, но не ожидал, чем обернётся его поступок. Я не ожидала тоже, когда после его жестоких слов перебралась в свою добрачную квартиру с сыном и котом. С Митей тоже беседа вышла непростая.
– Не суди отца, сынок. Так бывает в жизни, она не простая.–говорила я подростку.
– Жизнь простая, ма, когда дело касается родных! Нельзя предавать! – по-взрослому отчеканил мой такой большой и мудрый мальчишка.
Он был копией Кости – те же глаза, те же жесткие темные волосы, тот же упрямый тяжелый подбородок. И у меня слезы наворачивались от его слов. Я сама также считала, и правилу этому следовала – семья это все. А все, что вне семьи – второстепенно. Но это мое мнение, моя позиция. А муж мой по-другому решил. Без пяти минут уже бывший муж. Документы на расторжение брака он обещал подать в ближайшее время. Его Мариночка настаивала, чтобы малыш родился в законном браке.
А я словно заледенела вся. Любила ведь Костю, столько лет жила с ним, сына растила. И вот так просто все перечеркнуть, и уже завести новую женщину, ждать другого ребенка, а первого словно бы вычеркнуть. Как в той сказке – курочку на уточку, и так далее.
Но гордость помогала держаться. Я работала, обустраивала наш с Митей был в своей добрачной квартире, вечерами и ночами писала студенческие работы, чтобы денег побольше было. У сына на носу маячили соревнования по танцам, и стоило это как крыло от самолета. Костя сразу сказал, что больше денег давать не будет. Это окончательно поставило точку в наших с ним отношениях, и я не просила, не звонила, не писала.
Так прошел год. Я устроилась в частную школу, и теперь получала очень достойную зарплату. Отучилась на права, и теперь была на машине. Сын привез бронзу с соревнований, готовился сдавать экзамены. Весна выдалась солнечная, яркая. Щебетали воробьи на раскидистой рябине под окном, появлялись силы вставать пораньше и делать побольше. Я даже генеральную уборку затеяла, а на ужин старалась нам с сыном приготовить что-то повкуснее.
После занятий забежала в магазин, купив филе лосося. Последнее время мы с Митей ели чаще рыбу, чем мясо. На гарнир решила сделать пюре, и, по счастью, картошка дома была – отец три сетки на той неделе завез. Мои родители очень поддерживали нас с Митей, помогали.
Я шла, щурясь на весеннем солнышке, улыбалась. Сумка с продуктами была не тяжелой, я позволила себе купить шоколадный рожок, и ела мороженной маленькими кусочками, смакуя их во рту, чтобы медленно таяли.
– Кать! – знакомый, когда-то родной голос полоснул по слуху.
Резко обернулась, встретившись с глазами бывшего мужа. Костя, ссутулившись, в какой-то несуразной мешковатой куртке стоял передо мной, словно призрак из прошлого. Прошло ведь больше года уже…
– Что тебе нужно? – резко спросила я, инстинктивно покрепче сжимая пакет с рыбой и хлебом.
– Вы с Митей мне нужны. Я осознал, что был не прав. Я совершил ошибку.–мужчина виновато улыбнулся.
Улыбка была не та, что я помнила – уверенная и немного дерзкая. Он теперь улыбался как-то жалко, заискивающе. Словно стержень из него вынули.
– А как же Мариночка и твоя дочка?
Да, я знала, что новая пассия Кости родила девочку – общие знакомые просветили.
– Она настаивала, чтобы я зарабатывал больше, я в новое дело кинулся, и… И прогорел. Остался в долгах, как в шелках. Все ушло – и машина, и квартира, и Марина с Настей. Я стал им не нужен.
– И ты вспомнил про запасной вариант в лице меня и твоего старшего сына, так? – я зло прищурила глаза.
– Нет, я правда понял, что на самом деле очень люблю вас, вы мне нужны. Прости, Кать! – бывший буквально умолял, и мне даже на секунду показалось, что он вот-вот на колени бухнется.
– Ты нам не нужен, Костя. Больше не нужен. Мы научились жить сами. Я прощаю тебя, но нам не по пути больше.–и я отвернулась, обойдя супруга так, словно он был пустым местом.
Впрочем, почему «словно»? Он и был им теперь для меня. Перегорело все, развеялось как дым. Передо мной стоял совершенно чужой мужчина. Да, был он мне родным, да, верила я и любила. Но все проходит, когда тебя предают. А раскаиваться приходят с разбитым корытом, в которое капают крокодильи слезы, в которые уже не верится. Я простила и отпустила.
– Мам, привет, а я уже картошку почистил и сварил, только взбить осталось! – крикнул мне из кухни сын, когда я вошла домой.
– Митя, ты герой! А я купила рыбы и твоих любимых яблок.
Мы ужинали с сыном через полтора часа, и он вдруг очень серьезно сказал мне:
– Мам, я никогда тебя не предам, я не отец.
– Я знаю, мой родной. Никогда-никогда. Мы с тобой из одного теста.
