– Сестра, с Новым годом! – Валера вручил мне небольшой пакетик, на котором были нарисованы елка и снеговик. – Нам надо поговорить, я должен тебе кое в чем признаться.
– Спасибо, братиш! – искренне обняла его, тихонько чмокнув в гладко выбритую скулу. – Проходи скорее! Поговорим, раз надо.
По традиции, мы собрались второго января у нас – посидеть за праздничным столом.
С братом отношения у нас были довольно близкие, все же мы с ним двойняшки. Он родился первым, я была второй, но эта связь ощущалась нами всегда. Сейчас нам было уже обоим хорошо за сорок. Мои старшие дочери поступили учиться в другие города, разлетевшись, словно птицы. Я жила с любимым мужем, работала в ВУЗе преподавателем, как и мой брат.
Он тоже был в счастливом браке, правда, в отличие от меня, уже во втором. Племянник мой тоже уже был большим, тоже поехал учиться в столицу. А мы каждое новогодье вот так вот собирались с Валерой у нас дома, гоняли чаи, ели салаты и запеченную с фруктами утку и болтали.
В нашей семье детей никогда не делили. Нас с Валерой мама с папой любили одинаково, но брат почему-то считал, что меня все же обожают больше за то, что я девочка. Может и правда, отец любил меня чуть нежнее, чем сына. Эта ревность чувствовалась от брата всегда. Он норовил в детстве отобрать у меня игрушки, дергал за косички, мог бросить ложку овсяной каши в чай. Я давала сдачи и особо на него не обижалась. А когда мы подросли, то брат стал моим верным рыцарем, который защищал, баловал, всегда был рядом. Ближе него у меня долгое время никого не было. Мы словно бы чувствовали друг друга – он начинал фразу, а я заканчивала, и наоборот. Он грустил, и я чувствовала ту же грусть, старалась его утешить.
Мы учились в одном классе, а после поступили в один ВУЗ. Закончили с красным дипломом, поступили в аспирантуру и пошли по научной стезе. Оба были на кафедре отечественной литературы, оба вскоре получили по курсу, защитили диссертации, и теперь мама с папой могли гордиться, что воспитали двоих докторов наук. Я преподавала устное народное творчество и фольклор, а брат читал курс по поэтам серебряного века. Изначально он ездил со мной по деревням в экспедиции, собирая фольклорный материал, и хотел даже писать диссертацию по былинам, но научный руководитель его отговорил. В итоге защищался Валера на материалах по Цветаевой, а я так и осталась фольклористом. Это была близкая для нас с братом тема, и он помогал мне в написании научной работы, статей, мы много и увлеченно говорили и спорили.
Защитилась я блестяще. Брат тоже, неделей позже меня. Научные степени мы отмечали с размахом у родителей. Приехали к ним в село, накрыли стол, позвали гостей, смеялись, ели и болтали.
– Я должен был, конечно, на эту тему диссер писать, но, как обычно, девочкам везде у нас дорога, а парням сомнительный почет! – шутливо сказал тогда брат, салютуя бокалом с облепиховым компотом.
– Братец, твою работу вся кафедра читала и чуть не плакала от восторга! Тебя же даже в Германию звали на цветаевские чтения.–вполне серьезно откликнулась я.
– О да, я светило науки! – продолжал балагурить Валера, но глаза его оставались холодными, колючими, какими-то злыми.
А полгода спустя мне предложили вести курс «Мировая мифология». Это был проект, о котором я мечтала с того момента, как увлеклась фольклористикой. Он должен был быть на базе нашего ВУЗа, но на платной основе и не для студентов, а для всех желающих. Этакий формат открытых лекций – и вживую, и удаленно. Цена билетов была довольно сносной, позволить себе прийти на лекторий мог практически любой. Стоило сие удовольствие примерно как поход в театр. Мне бы шел процент с каждой лекции, плюс зарплата от университета. Когда Валера услышал об этом, он как-то стремительно побледнел. Я с сияющими глазами тараторила, что очень рада, что куча планов, что это то, о чем я мечтала еще со студенческой скамьи! А брат только плотнее сжимал челюсти, и желваки ходили на скулах, словно он вот-вот зубы сломает.
Уже были назначены даты, я уже написала программу и активно готовилась, предвкушая как здорово все будет. И однажды меня вызвал наш декан.
– Арина Николаевна, вы присядьте, в ногах правды нет. – Дмитрий Иванович указал мне на стул, что стоял перед его массивным столом.
Я присела, настороженно ожидая – что же будет дальше.
– Мы посовещались с коллегами, и я склонен с ними согласиться. Такой курс лекционный для обывателей, как «Мировая мифология» успеха иметь не будет.
– Но ведь мы уже даже даты обозначили! Все готово, дайте хотя бы попробовать! Десять лекций прочту, посмотрим, как пойдет. –чувствуя, как ноги стали ватными от разочарования, говорила я.
– И пробовать нечего. Это вопрос уже решенный.–отрезал Дмитрий Иванович. – Свои наработки можете превратить в статьи, разослать по научным журналам. Это максимум что я позволяю вам, пока вы являетесь нашим преподавателем.
Я вышла из деканата и разрыдалась, как ребенок. Навстречу мне шел Валера с огромной папкой каких-то студенческих работ. Благо, как раз шли занятия, и меня в таком состоянии хотя бы студенты не видели. Брат обнял меня, и увлек за собой, на кафедру. Там отпаивал чаем, утешал, как мог.
Те события не забылись, я отчетливо все помнила – горечь, обиду, потерю. Но сегодня было начала Нового года, напротив меня сидел немного взволнованный и бледный брат, который набирался храбрости о чем-то со мной поговорить. Мой муж Олег ушел в магазин за соком, мы с Валерой остались за столом одни.
– Ну же, братиш, не тяни кота за хвост! – подбодрила я его. – Говори, как есть, мы же родные люди с тобой.
Брат долгое время не мог решиться на признание, но спустя пять лет собрался с силами рассказав о своем предательстве
– Помнишь тогда, много лет назад, у тебя курс по мифологии сорвался? – он комкал салфетку так, словно она была в чем-то виновата перед ним.
– Конечно, помню. Но это когда было-то! Чего сейчас, в праздник, вспоминать об этом? – удивлённо приподняла я брови.
– Потому что это я тогда убедил декана, чтобы тебе курс не дали!
Повисла пауза. Я смотрела на брата, и смысл его слов медленно и волной горечи затапливал меня изнутри – это был он? И нахлынули все те эмоции, затуманенные минувшими годами. Как я мечтала, как меня обломали, как я плакала, как брат утешал меня.
– Я покаяться хочу. Я виноват очень, позавидовал. Все так легко тебе давалось, и все, что было у тебя, хотелось мне. – Валера избегал смотреть на меня, комкая несчастную салфетку.
Я всегда чувствовала его. Двойняшки – это навсегда. Эта связь не разорвется ничем. Да, предательство, но раскаяние искреннее.
– Не знаю что сказать, мне горько.–честно призналась я.
– А я столько лет куда деться от стыда не знаю. Я перед Новым годом в деканате был, уговорил их, чтобы тебе дали курс.–зачастил брат. – Прости меня, Ариш, прости-прости-прости!
И такая волна вины от него, и теплоты и любви. Я не выдержала:
– Валерка, шишка ты еловая! – подошла и обняла, и брат в ответ тоже обнял меня, уткнулся куда-то в плечо. – Прощу, конечно, куда я денусь. Родной ведь.
Мы еще долго говорили, я уже и поплакать успела, когда муж вернулся из магазина с соком.
– Вы чего с такими лицами сидите? – спросил Олег.
– Да вот, в любви опять друг другу признавались.–нарочито весело отозвалась я супругу. – И можешь меня поздравить – курс по мифологии я вести буду.
После новогодних каникул я явилась на ковер к декану, получила указания начинать лекции.
– Дмитрий Иванович, а можно нам с Валерой вместе лекции читать? – спросила я.
– Андросова, как пожелаешь. Главное, чтобы была полная аудитория и о нас заговорили. Помни про честь преподавательского мундира и престиж альма-матер! – отмахнулся декан.
Я вышла счастливая, как никогда. Позвонила брату – у него как раз был выходной. Порадовала новостью и насладилась ошарашенным молчанием по ту сторону трубки.
– Чтобы не завидовал больше, а пахал как конь! – пояснила я.
– Арина! Я рад, ты даже не представляешь как, я… – брат путался в словах и тяжело дышал.
– И я тебя люблю. Пришлю через пару часов свои наработки по подготовке к курсу, вникай и вливайся. Через неделю уже старт, между прочим.
Между родными людьми бывает всякое. Раним мы самых близких всего острее, но и прощать нужно уметь, нужно находить в себе силы для любви, если перед тобой искренне раскаиваются и извиняются. Я смогла простить, смогла снова распахнуть душу брату. Он смог осознать свою ошибку, настоять, чтобы курс мне все же дали.
Мы читали лекцию вместе. Это было очень здорово! Аудитория слушала завороженно, брат искрометно шутил, я отвечала на вопросы зала. Мы оба получали огромное удовольствие от своей работы.
А через год и вовсе ушли из ВУЗа в вольное плавание, жили только курсами. Нам этого хватало. Никаких тебе студенческих работ – рассказывай о том, что интересно самому. Мы вели лекторий и вживую, и записи делали. Потом они станут нашими соавторскими книгами, потом нас позовут даже в столицу выступать. А пока мы смотрим с Валерой друг на друга – и прочная ниточка между нами становится стальным канатом, который ничего на свете разорвать не сумеет.
