-Мам, тебе чего?
-Вот, здрасте, приехали, матери родной грубить будем, давай конечно, начинай.
-Ну надо же когда -то начинать, — тихо говрит Тамара, собирая вещи в чемодан.
-Что? Ах, ты…отец, ты глянь на неё, по ган ка какая, а? Ты чего? Ты, что это? Отец, скажи ей.
-Том, ты это, дочка…ну как его..не смей…матери перечить-то, не смей.
-Да, что вы, серьёзно? Пап, сколько мне лет?- Тома смотрела в упор на отца.
-Ну…дык, пиисят.
-Вот, папа, пятьдесят, я сама уже бабка, а вы всё лезете, всё указываете. Поезжайте вон, к Димке ему и указывайте.
-Ох, ты, смотри, смотри, отец, что делается.
-Мам, хватит уже…
-Да ты хоть объясни, это…дочка, что случилось -то, как так-то жили- жили…
Объяснить, пап? А я сейчас объясню.
Я объясню отчего моё терепние лопнуло, Ольга, ты чего ноешь? У тебя мужик дома, вот и поезжай к нему, а хотя…Нет послушай, чтобы ошибку мою не совершать…
Я шоколадку съела.
Купила и сожрала, да Боря, — крикнула Тома в открытую дверь комнаты, где сидел её супруг, не понимая что произошло, почему жена вдруг решила с ним разойтись.
-И что, мама? Ты с ума сошла, ну съела шоколадку и что…
Как фурия обернулась Тома к дочери.
-С ума сошла, да? С ума сошла…
Мы в магазин заехали, продукты покупать, — более спокойным тоном начала говорить Тома, — чтобы еду варить, ему, — кивнула она в сторону комнаты — я не ем то, что ему готовлю, нельзя мне…да разве кто спросит, кому это интересно?
Тормозки ему готовить опять же и купила шоколадку, маленькую такую — батончик, помнишь мама, ты нам покупала всегда, с Димкой.
Села в машину, не могу сил нет, как хочу съесть эту шоколадку, ему показываю, спаршиваю будет ли?
Нет гворит, я такие не люблю, ну хорошо, я и начала есть.
А он…он чуть руль не бросил, он…я думала он меня сожрет, он тааак на меня посмотрел.
-Ты что, — говорит, — сама шоколадку съела.
-Ну да, — отвечаю, — так захотелось. А что, нельзя?
-Да нет, просто я думал ты внуку купила…
Я еле до дома дотерпла…
Я, себе, шоколадку не могу позволить, только кому -то, сначала детям и ему, теперь вот внуку, ну родителям же конечно, а как…иначе я сви нья неблагодарная получаюсь, а не дочь, правда же, мама?
-Ой, Томка, ну ты тоже, устроила трагедию, да пошла на работу и съела бы в тихушку ту шоколадку.
-Серьёзно, мама? А что мне ещё делать втихушку? Котлеты жрать? А?
Сил нет, вот здесь уже всё стоит, – рубанула себе по горлу ладонью.
-Мам, что тебе папа подарил на восьмое марта? А? Я знаю, что.
Тебе, Ольга, тоже знаю, что муж подарил, а мой мне ничего.
Забыл…
Сказал, что мы всё равно не празднуем.
Я в этом году, сюрприз ему сделать хотела, отпуск свой с его совместила, обрадовала, годовщина же у нас тридцать лет, должно было быть…К морю думала поехать, вдвоём, мы же нигде не бываем, мы де тол ко работаем и работаем.
Как он распсиховался.
Потому что мы никогда вместе не отдыхали никогда! Почему, Оля?
-Так вы всю жизнь так, мама. Весной, ты едешь к бабушке Зине картошку садите там помидоры, а осенью папка, копает картошку, — тихо говрит Оля.
-Воооот, понимаете. Да мне уже попрёк горла эта картошка, которую мы не едим, ну смешно же, за тысячу километров картошку тащить. Её Маринка, сестра его, с семьёй ест, да помидоры те, с огурцами, которые я корячусь, высаживаю.
Ещё хотел, чтобы ты, Ольга, полоть это всё ездила к бабке…
-Ну, а что, — вышел из комнаты Борис, — там это…речка лес, грибы…Что там это море.
-Вооот, видела, Оля. А ну спроси у отца своего, почему Маринка не помогает?
-Так они это…на море же уезжаеют.
-Поняли, да? Маринка с семьёй на моря, а мы корячься…А они потом весь год похохатывают, огурчиками с картошечкой балуются, да, мне же ещё за свой счёт отпуск надо брать, закрутки ехать делать…
Шоколадки я не ем, понимаешь? Не ем, я робот.
В кино не хожу, в ресторан.
На новый год, всем им подарки сладкие дали, у кого есть дети, у кого нет тоже давали, без разницы.
Он, Иванову отдал, а то тот переживал, дочке принесёт подарок, а жена обидится, что ей нет подарка.
Понимаете, у Иванова жена обидится, а своя нет…
На работе сертификаты разыгрывали в магазин косметики, он выиграл на пять тысяч…Где он? А бухгалтерше отдал, попросила…И так во всём, я устала понимаете. Я не могу с этим истуканом жить.
-Так, а что же Томка? Ты сейчас мужика -то где найдёшь?
— Маммма! Да, какой мужик? Зачем?
-Ну, а как…Как ты жить будешь, Томка?
-А прекрасно, мам. Подарки сама себе дарить буду, шоколадки есть, когда захочу и сколько, на море наконец-то поеду.
Я жить начну, ни на кого не оглядываясь понимаешь?
Сколько её жизни -то той?
Молодость пролетела, как бабушка говорила, покойница, прожила, как за пеньком выс@алас,ь я не понимала тогда, о чём она…
А потом-то, кааак поняла, да каааак посмотрела вокруг, все живут, а я…Ольга, чего ты ноешь, вот он твой папаша, жив – здоров, чего ему сделается? Ааа, домработницы лишится точно…
-Мама, мамочка, прости меня…я…я такая эгоистка я…Правда, мы никогда не думали…я тоже думала, что всё мне…прости, мама.
-Да все так живут, Томка.
-Правда? А что же ты так не стала жить? Я помню, как ты рассказывала, как бежала от первого мужика роняя тапки, радовалась, что детей не завела с таким…сатрапом.
А я вот живу, мама…Как…как…кукла какая, эх, да, что тебе объяснять, у тебя-то всё хорошо.
-Да, что ты, Томка, с больной -то головы, да на здоровую.
-Молчи, мать, погоди, дочка…а ну, зятёк, идём, поговорить надо.
Уж о чём они там разговаривали, вышел отец сердитый, велел матери собираться.
-Тома, дочка никуда не теряйся, у тебя есть где жить, твоя комната тебя ждёт. Всё, всё, хватит сырость разводить…Ольга, собирайся, завезём тебя домой. Отцу с матерью поговорить надо.
Сломать всё, разрушить оно, конечно легко, а вы попробуйте построить, сохранить потом попробуйте, — сказал отец и вышел, тихо прикрыв дверь.
Лежит Тома на шезлонге, у моря лежит, сама себе не верит, неужели получилось?
-Томик, коктейль будешь?
-Какой?
-Алкогольный конечно, как его..этот…с е к с на песку.
-На пляже, деревня ты моя. Буду.
-Ага, я сейчас.
Смотрит Тома на мужа, как переменился, будто в молодости, шутит, смеётся, а морю рад, словно дитё.
Поговорили они тогда, прав папка, сломать, разрушить построенное легко, а вы попробуйте сохранить…Они попробовали и получилось.
Если бы не эта шоколадка, не знает Тома, как бы дальше сложилось у неё в жизни.
А к матери Бориной они поедут вдвоём, зимой…
