— Много ты понимаешь! Недорогие! — мать всплеснула руками, — тебе нужно думать, как тройку по математике исправлять, а не о каких-то там… заколочках!
Мать не баловала Варю, и та, если раньше и просила о чём-то, быстро поняла, что у матери на всё готов ответ: «не нужно», «у меня такого в детстве не было» или просто «отстань со своими глупостями».
Деньги матери давались нелегко. Восемь часов, исключая обеденный перерыв она стояла за ткацким станком. От постоянного шума в цеху у неё снизился слух, и она орала, а не говорила. Варя привыкла и не обижалась.
Но эти янтарные заколочки снились ей во сне. Каждый раз, проходя мимо киоска, она смотрела, не купили ли их.
Однажды её заметил мужчина с мальчиком. Мужчина покупал газету, а мальчику стало любопытно, что там высматривает за стеклом девочка с косичками.
— Что это ты там высматриваешь, девочка? — спросил мужчина, думая, что Варя глядит на журнал «Советский экран» с Маргаритой Тереховой на обложке. Многие девочки интересовались тогда кино, и хотели стать актрисами.
Варя смутилась, и засунув руки в карманы, качнула головой:
— Ничего.
— Да на заколки она смотрит, — ответила за неё киоскёрша, каждый день останавливается!
— Какие заколки? — мужчине ничего не оставалось, как купить их, иначе вопрос не имел смысла. Он заплатил, а потом поручил сынишке догнать девочку и отдать ей заколки.
— Спасибо, но я не могу их взять, — опустила глаза Варя, — мама не велела мне брать у чужих.
— Ну куда мне их теперь, самому, что ли, надеть? — сказал подоспевший мужчина, — бери.
Девочка представила, как смешно будет выглядеть этот высокий, усатый мужчина с заколками, и улыбнувшись, взяла.
Дома она узнала много новых слов, из которых «пpoc т и т у т к а» было самым приличным. Благодаря особенности матери изъясняться криком, эпитеты, которыми она награждала свою дочь, слышал весь подъезд.
Оскорблениями дело не ограничилось, мать схватила прыгалки и стала лупить ими Варю, приговаривая:
— Вот тебе заколки, вот!
— Мамааа-а-аааа, — ревела Варя, вздрагивая от ударов, — не на-а-а-адо! Я верну… верну их назааааад!
— Веди меня к нему! — тяжело дыша, потребовала женщина и отбросила скакалку.
— К кому? Я его не знаю… — испуганно глядя на мать, сказала девочка, — он мне их у киоска купил, и всё… я не знаю его…
Мать посмотрела на избитую дочь, на открытых участках кожи которой вздулись багровые полосы от ударов, и до неё дошёл весь ужас содеянного. Зарыдав, она обняла Варю:
— Прости меня… прости!
Урок девочка усвоила накрепко. Ничего не брать даже у очень симпатичных людей. Что-то сломалось у неё внутри, ей даже не жалко было заколок, которые мать куда-то выбросила, очевидно затем, чтобы не оставлять никаких воспоминаний о своей экзекуции над дочерью.
Когда девочка выросла, заколки и любая бижутерия уже были не редкостью. Чего только не продавалось! Варвара неплохо зарабатывала, и могла себе позволить любые заколки. Только вот они ей были уже ни к чему — у неё были тонкие и мягкие волосы, которые обрекали её на короткую стрижку.
Мужчинам она нравилась, но отношения заканчивались, даже не начавшись: как только молодой человек приходил на свидание с букетом цветов, или, что ещё хуже, с подарком, она менялась в лице и сославшись на срочные дела, уходила.
— Я больная! — жаловалась она по телефону подруге, — только что он мне нравился, как вдруг… я слышу, как она обзывает меня.
— Варькин, ну ты что! — в голосе подруги слышалось сочувствие, — тебе к психологу надо, — так ты до старости одна останешься.
— Одна не останусь, — вытирала та слёзы, — у меня ты есть. И мама.
Мама лежала прикрыв глаза, и не сразу отозвалась на зов, когда Варвара вернулась домой. Она лежала такая маленькая, сухонькая… жалкая.
Её подкосила денежная реформа. Новое государство, новые реалии. Когда трудовые рубли, которые она всю жизнь бережно складывала на безбедную старость для себя и прекрасное будущее для единственной дочки, превратились в копейки, она словно обезумела.
Сначала пыталась вернуть средства, писала во все инстанции, президенту, но осознав всю тщетность своих усилий, слегла. «Они не деньги обесценили, они жизнь мою обесценили», — только и сказала. И сложила руки на груди, как покойница.
Первое время Варваре приходилось с ней очень тяжело — мама отказывалась от еды. Но потом стало полегче, хотя полностью она так и не оправилась.
— Подойди, — попыталась она оторвать руку от одеяла. Это ей удалось, но ненадолго, — я, похоже, уми…
— Мама, прошу тебя! — опустилась перед кроватью на колени Варя, — сейчас всё лечится, и тебя вылечат.
— Милая моя, — губы матери дрогнули в улыбке, — добрая… Без меня, глупой, жадной старухи тебе будет легче. Я знаю… Прости меня за те заколки. Прости, дочка.
— Мама, прошу не надо! — заплакала Варвара, — я давно забыла.
— А я — нет. В серванте достань, там всё, что мне удалось спасти… хочу, чтобы ты достала…
Варвара открыла барный шкафчик в серванте, и достала небольшую шкатулку.
— Эта? — показала маме.
— Да… Открой.
В шкатулке лежала бирка из роддома, с надписью «Цветкова Татьяна Сергеевна, девочка, 3450», несколько золотых безделушек и … те самые заколки. Они потемнели от времени.
Варвара взяла их в руки, и улыбнулась, пообещав себе, что оставит их, наряду с золотом. Мама сохранила их. С тех пор она никогда не бранила её, даже за дело. Всё пыталась объяснить по-хорошему.
— Я хотела отдать их тебе, но не смогла, — сказала женщина, — они бы напоминали мне, что я худшая мать в мире. Но я любила тебя, копила деньги, как тогда говорили, «на приданое»… теперь понимаю, что всё это… Прости меня. Не надо было тогда…
— Мама, я забыла! И ты забудь… я давно тебя простила, мамочка. Я люблю тебя.
— Хорошо… Я тоже тебя… люблю.
Женщина закрыла глаза и забылась сном. К утру она умерла.
Прошёл год. Варвара познакомилась с мужчиной, и тот повёл её знакомится с родителями.
— Вот, знакомьтесь, это Варенька, — представил он её матери и отцу, — а это моя мама, Галина Николаевна и отец, Александр Андреевич.
— Очень приятно, — сказал мужчина, и Варя внимательнее присмотрелась к нему, — нет, показалось. Они незнакомы.
— Ты очень понравилась моим родителям, — сказал ей на следующий день избранник.
Весной они поженились. Варвара переехала к мужу, и кроме любимых вещей, перевезла и мамину шкатулку.
— Что там? — спросил муж.
— Моё приданое! — улыбнулась она и открыла её. Сверху маминой ювелирки лежали заколки. Варвара почистила их, как смогла, но кое-где осталась чернота, и они смотрелись винтажными. И пластик из оранжевого стал бледно-жёлтым.
Муж взял заколки и странно посмотрел на неё.
— У тебя в детстве косички были?
— Это ты? Твой папа мне купил? — выдохнула она.
На мгновение перед ней, протягивая руку, оказался лопоухий пацан, которого отец послал отдать ей заколки.
Эту семейную историю Варя рассказала своей невестке как пример того, что в этой жизни случайностей не бывает: из-за травмы связанной с заколками, она не могла выйти замуж, пока не встретила сына того, кто ей их подарил.
