— Как ты смеешь так говорить, Галина Евгеньевна? — голос дрогнул, выдавая волнение. — Танюша, объясни, пожалуйста, почему такой тон?
— Мам, а какой тон, по-вашему, должен быть? Я не отдыхаю где-то на лазурном берегу, а трудюсь день и ночь, чтобы чего-то достичь! А вы? Где были все эти годы?
— Не нужно сейчас раздувать скандал, — вступил Андрей Михайлович, судя по звуку, находясь на том же конце связи. — Мы могли не писать часто, но уверены были, что у тебя всё хорошо. К тому же Вячеславу необходима помощь…
— Конечно, Вячеславу, как всегда! А я для вас — лишь источник денег при очередном звонке: «Привет, давно не общались, можешь подкинуть средств?»
— Не искажай наши слова, — спокойно ответил отец. — Таня, мы ведь семья, не чужие люди…
— Семья? Серьёзно? — перебила она. — А где вы были восемь лет? Почему только сейчас я вам понадобилась?
Таня резко завершила разговор. Она уставилась на темный экран телефона, чувствуя, как жар накрывает голову, а сердце колотится гулко и быстро.
Восемнадцать лет назад, собрав маленькую сумку и купив билет в плацкартное купе до Новосибирска, Таня решилась на первый серьезный шаг в своей жизни. Деньги, заработанные на случайных работах, едва хватили на дорогу. Родители тогда были заняты подготовкой брата к престижной программе, где он снова должен был блеснуть своими талантами. Тётя Надя, провожая её, позволила себе съязвить про её «кривые зубы» и «несчастный нос». Эти слова всегда причиняли боль, словно острые иглы.
С детства Таня ощущала себя тенью старшего брата. Вячеслав был звездой семьи: спортсмен, музыкант, отличник. Родители гордились каждым его успехом, повторяя всем: «Посмотрите, какой он талантливый!» А Таня, с её большими глазами и неидеальной улыбкой, была лишь лишним элементом на их радостной картине.
— Не путайся под ногами, — часто напоминала мать.
— Лучше помоги с чем-нибудь полезным, — добавлял отец.
Она старалась угодить, но каждый раз чувствовала холодное пренебрежение: «Ещё один гений из нашей семьи? Нет, это невозможно.»
В пятнадцать лет она случайно увидела передачу о генной инженерии растений. Экран захватил её полностью: яркие опыты, современные лаборатории, научные открытия. Это стало её путеводной звездой. Но родители не одобрили её выбор. Их внимание было целиком сосредоточено на победах сына: то шахматный турнир, то олимпиада. Сестра-неудачница никого не интересовала. Тётя Надя продолжала подтрунивать:
— Зачем тебе эти цветы? Юрист или финансист — вот будущее. А твои исследования — просто хобби.
Таня мечтала уехать, чтобы больше не слышать этих насмешек. После школы она приняла решение: хватит. Колеса поезда стучали, провожая её в новый город. Университетское общежитие, новые знакомства. За первые полгода она отправила всего два коротких сообщения домой — об успешной сдаче экзаменов. Ответ был лаконичным: «Молодец. Береги себя.» После этого связь исчезла сама собой.
На факультете Таня выбрала направление генетики и начала исследовать устойчивость культур к болезням, совмещая учёбу с работой лаборанткой. После защиты диплома её оставили в аспирантуре, где она добилась значительных результатов. Её экспериментальные проекты по модификации ДНК растений привлекли внимание научного сообщества. Однажды её пригласили на федеральный канал рассказать о жизни молодого учёного. Это принесло ей популярность, щедрый грант и новую просторную лабораторию для исследований.
— Тань, ну ты реально молодец! — восхищенно говорила Олеся, встретив подругу после возвращения из телестудии. Её лицо светилось искренним восторгом. — Это же невероятно!
— Сама до сих пор не могу поверить, — рассмеялась Таня, всё ещё находясь под впечатлением от случившегося. — Мне намекнули, что если всё пойдёт по плану, можно будет начинать масштабные испытания. А дальше… кто знает, может, мои разработки пригодятся не только в России.
— Только не забывай нас, ладно? — улыбнулась Олеся, добродушно подмигнув.
— Да куда уж мне, — фыркнула Таня, сморщив нос. — Меня ведь с детства учили, что я всего лишь бледная тень своего старшего брата. Какая уж тут звезда?
Через пару дней после интервью телефон Тани буквально взорвался от звонков незнакомых номеров, среди которых были даже московские. Одним из первых позвонила мама.
— Танюша, привет! Это мама, — голос Галины Евгеньевны звучал чуть напряжённо, но радостно. — Я слышала, что ты теперь просто суперзвезда! Мы тебя видели по телевизору, представляешь?
— Привет, мам. Да, было интервью, — осторожно ответила Таня.
— А как вообще дела? Славик совсем распоясался, честно говоря, — неожиданно перешла Галина Евгеньевна на другую тему. — Не знаю, что с ним делать. Может, ты найдёшь время приехать и поговорить с ним? У тебя сейчас статус другой, ты ведь уже взрослая и успешная.
— Мам, у меня работа на первом месте, — мягко, но твёрдо возразила Таня.
— Конечно, конечно, — быстро согласилась мать. — Но ты же могла бы найти немного времени для семьи. Ты теперь такая известная, возможно, сумеешь помочь Вячеславу. Он стал какой-то замкнутый последнее время.
— Понимаю, — спокойно произнесла Таня. — Но переезжать в Москву я пока не планирую.
— Ну смотри сама, — примирительно добавила Галина Евгеньевна. — Мы все очень скучаем. Твоему отцу особенно плохо без тебя. Здоровье его, знаешь ли… И тётя Надя постоянно спрашивает о тебе.
Таня коротко попрощалась, так и не рассказав матери о своих чувствах: обиде, удивлении и противоречивых мыслях, которые роились в голове. Восемь лет молчания, а теперь внезапный интерес к её жизни.
На следующий день позвонила тётя Надя, используя видеосвязь:
— Танюшка, привет! Представляешь, я тебя видела по телевизору! Такие красивые экспериментальные поля показывали, всё такое научное и серьёзное!
— Здравствуйте, тётя Надя, — улыбнулась Таня.
— Да не нужно так официально, — махнула рукой женщина. — Думаю, правильно ты сделала, что уехала. Видно, что в Новосибирске тебе больше повезло, чем дома. Хотя мы тогда, конечно, думали иначе… Ладно, это уже не важно. Главное, что ты справилась! Кстати, заметила, что зубы выпрямила? Выглядишь прекрасно!
— Пришлось, — улыбнулась Таня, но внутри снова защемило от воспоминаний о прежних колкостях.
— Знаешь, приезжай как-нибудь к нам. Теперь, когда у тебя всё хорошо с финансами, это должно быть проще. Мы с мамой обсуждали твои успехи, и она говорит, что карьера у тебя пошла в гору. А вот Славик никак не может найти себя… Мы с Галиной Евгеньевной начинаем стареть и надеялись, что он сможет поддержать нас, но…
— Понимаю, — повторила Таня, чувствуя, как её терпение истощается. — Мне нужно бежать, тётя. До свидания.
После этого разговора она опустилась на пол, прислонившись спиной к стене. Внутри всё клокотало от противоречивых эмоций. Восемь долгих лет ни одного звонка, ни одного вопроса о том, как она там живёт, хватает ли ей денег или нужна помощь. А теперь вдруг такой поток внимания, причём исключительно ради их «проблем».
Ещё через неделю позвонил отец:
— Таня, привет. Это папа.
— Привет, пап, — осторожно ответила она.
— Хотел поговорить. Может, найдёшь возможность приехать хотя бы на пару дней? У нас есть вопросы, да и… мы все были приятно удивлены твоими достижениями. Очень рады за тебя. Но Вячеслав сейчас в трудной ситуации, и твоя помощь ему была бы весьма кстати.
— Моя помощь? Что именно от меня требуется? — осторожно уточнила Таня.
— Да ты теперь такая известная, может, знаешь кого-то influentialного? Просто подскажи, куда ему обратиться. Славик ведь не дурак, просто немного запутался в жизни, — продолжил отец.
— Пап… — усмехнулась она горько. — Я даже не знаю, с чего начать отвечать.
Лавина просьб и намёков на её обязанность решать чужие проблемы становилась всё тяжелее. Обида клокотала внутри, а воспоминания о прошлом только усиливали неприятные эмоции. Она пыталась сохранять спокойствие, но предел терпения был близок.
На следующий день мать снова позвонила, когда Таня работала в лаборатории. Олеся жестами показала: «Ответь, а то совсем достанут!» С глубоким вздохом она включила громкую связь.
— Мам, я занята. Говори быстро, пожалуйста.
— Танюша, дорогая, есть одна проблема… — начала Галина Евгеньевна, и интонация сразу выдала её тревогу. — Вячеслав опять задержал платёж за квартиру, а мы с папой сейчас не можем помочь. У нас все деньги уходят на лечение, да и цены растут… Может, ты как-то сможешь…
— Мам, — перебила Таня, опершись о край стола, — я правильно понимаю, что для вас я теперь не просто дочь, а универсальный банкомат или спасательный круг?
— Как ты говоришь, Танюша! Мы же твои родители, — голос матери дрогнул.
— Родители, — повторила она, делая паузу. — А вы действительно считаете, что мне должно быть дело до ваших забот после того, как восемь лет никто даже не вспоминал обо мне?
— Ты несправедлива, девочка, — ответила Галина Евгеньевна, стараясь сдержать эмоции. — Это же ты сама решила уехать!
— Да, уехала. И ни разу об этом не пожалела. Вы тогда и не думали обо мне, видели во мне лишь неудачницу, которая всегда будет в тени своего брата.
— Зачем так, Таня…
— Мама, давайте будем честны друг с другом. Вы всегда считали меня никем, и ничего не изменилось. Для вас я по-прежнему никто. Больше не звоните, прошу. До свидания.
Таня резко прервала вызов. В лаборатории повисло напряжённое молчание. Коллеги, услышавшие конец разговора, смущённо отвернулись, стараясь не встревать в семейные дела. Олеся, сидевшая рядом, осторожно наклонилась к ней:
— Может, ты зря так… всё-таки это твои родители…
— Олеся, нет. Там всё сломано уже давно. Намrepairingly назад пути нет.
Она сделала вид, что продолжает работу с пробирками, хотя руки всё ещё слегка дрожали. Но внутри больше не было места сомнениям или желанию оправдываться. Она прошла долгий путь от той маленькой девочки, которую никто не замечал, до успешного учёного, который нашёл своё место в мире. Теперь её голос звучал твёрдо и уверенно. Те, кто раньше игнорировал её существование, должны были принять тот факт, что она не станет брать на себя чужие проблемы.
Телефон снова завибрировал, сигнализируя о новых пропущенных вызовах — от тёти, отца, матери. Но Таня даже не посмотрела на экран. Для неё всё стало предельно ясно: никакие «родственные» связи, которые проснулись только сейчас, не могут сравниться с её собственной жизнью, научной карьерой и теми людьми в Новосибирске, кто всегда был рядом.
