Марина считала, что в жизни ей не везёт. Она редко говорила об этом вслух — да и что тут скажешь, всё и так было ясно. В юности она мечтала вырваться из деревни в город, выйти замуж, зажить счастливо, не таская коров за хвосты. В общем-то, так и вышло. Марина старалась: училась, окончила училище, устроилась на фабрику — там давали общежитие. Вскоре познакомилась с парнем, вышла замуж.
Всё шло хорошо. Родилась дочка Маша, и муж, казалось, был счастлив — по крайней мере, Марине так думалось. Они копили на квартиру, чтобы выплатить её без долгов. Но когда Маше исполнилось семь, она неудачно упала с велосипеда. С того дня всё пошло наперекосяк.
Врачи сначала обнадеживали: нужно лечить. Потом лечение затянулось — год, другой, третий. Наконец сказали: продолжать можно, но за большие деньги. К тому времени половина сбережений ушла на больницы, а муж однажды пропал, забрав вторую половину. Оставил лишь записку: «Считайте меня слабаком, но я хочу жить, а не мучиться». Поскольку жили они у его тётки, Марине пришлось собрать вещи, взять Машу и вернуться в деревню. Благо старый домишко, где она выросла, ещё стоял.
Маше тогда исполнилось одиннадцать. Она видела, как мама плачет, винила себя: из-за неё, мол, и папа ушёл, и жизнь рухнула. Марина, понимая, что дочка всё чувствует, взяла себя в руки. «Всё у нас будет хорошо, — сказала она. — Здесь воздух чистый, еда натуральная, люди добрые. Справимся». Привыкали долго, но справились.
Марина устроилась на ферму. Недавно какой-то фермер открыл там современное хозяйство: чисто, аккуратно, никакого навоза по колено, да и платил прилично. Жаловаться не приходилось.
Однажды, идя в магазин, Марина задумалась так крепко, что вздрогнула, услышав оклик. Обернулась — в калитке стояла соседка, тётя Наташа.
— Марин, ты в магазин?
— Да, тётя Наташа. А что?
— Соль забыла купить, будь она неладна. Дважды мимо магазина прошла, не вспомнила. Возьмёшь пачку?
— Конечно, — кивнула Марина.
— Постой-ка, — остановила её соседка и вздохнула. — Знать должна. За твоим домом, ближе к лесу, изба ильинишная стоит.
— Знаю, заколоченная же.
— Была заколоченная. А теперь кто-то приехал. Говорят, родственник той бабки. Видела его намедни — ох, страшный: глаза чёрные, здоровый, смотрит прямо и ни с кем не говорит. Как чёрт, ей-богу.
— Тётя Наташа, что вы страху нагоняете? Может, человек от города устал, вот и молчит.
— Может, и так, — согласилась соседка. — Но больно нелюдимый.
Марина улыбнулась. Деревенские кумушки — мастера раздувать из мухи слона. В магазине о новоприбывшем тоже судачили.
— Две недели тут, а только сегодня за покупками пришёл, — шептались бабы.
— Еду, видать, из города привёз, — предположила Марина.
— Две недели хлеб есть? Он же чёрствый станет! — возразила одна.
— Может, он хлеб не ест? — хмыкнула другая. Все замолчали.
Продавщица Нина фыркнула:
— Напридумываете сейчас. Фантазёрки, вам бы сказки писать. А мне мужик понравился: приличный, чистый, перегаром не разит, как наши.
— Ой, Нинка, до добра твоя любовь к мужикам не доведёт, — загудели бабы.
— Любовь — лучшее чувство, — пожала плечами Нина. — Это вам надо жить да мучиться, а мне такого счастья даром не надо.
— Доиграешься, вдруг маньяк?
— Так я, может, покруче маньячка буду, — хохотнула Нина. Бабы заплевали пол и разошлись, а она весело смеялась.
Марина улыбнулась:
— Зачем осиное гнездо ворошить?
— Скучно, да и надоели галдеть, — отмахнулась Нина.
— Так кто он всё-таки?
— Лет сорок, может, чуть больше. Слов лишних не говорит, взгляд тяжёлый. Но, может, беда у него какая. Не маньяк — и ладно.
Марина занесла соль тёте Наташе и вышла во двор. Увидела Машу — не в огороде, а за ним, у самой границы участка. Рядом стоял тот самый сосед. Маша после травмы передвигалась на коляске и редко выезжала за двор, поэтому Марина выкашивала участок, чтобы дочке было где кататься. Но сейчас внутри всё заклокотало. Бросив сумку, она кинулась к дочери.
— Маша, что ты тут делаешь?
— Мам, ты чего кричишь? — удивилась девочка. — Познакомься, это дядя Дима.
Мужчина кивнул ей чёрными глазами, шепнул Маше: «Ещё увидимся», — и ушёл к своей избе.
— Маша, разве можно говорить с незнакомцами?
— Мам, он же сосед, какой незнакомец? — подняла брови девочка.
— Не перечь, я лучше знаю, кто нормальный, а кто нет. Пойдём домой.
Марина сама не понимала, почему так вспылила. Сосед ничего плохого не сказал, не сделал, а её всю трясло от раздражения. Маша пожала плечами и покатила за матерью. Дома Марина попыхтела ещё немного, но остыла. Если сосед заговорил с дочкой, та из вежливости ответила — и зря она на неё накинулась.
Прошло две недели. Марина знала, что Маша ещё пару раз болтала с соседом. Однажды дома появилась книга «Победить себя» — раньше такой не было.
— Маш, откуда это?
— Дядя Дима дал, — покраснела девочка. — Мам, это про людей, которые побеждают непобедимое.
Марина хотела забрать, но передумала: пусть читает, может, дух поднимет. Последнее время Маша совсем сникла — зарядку делала неохотно, бороться не хотела. Дочка углубилась в книгу, а Марина пошла на работу. Сегодня предстояли перегоны телят на новое пастбище, задержаться могли до вечера. Маша знала.
Время летело незаметно. Марина возилась с телятами — любила их, весёлых, курносых, игривых. Вдруг услышала крик:
— Маринка! Маринка!
Обернулась — к ней бежала тётя Наташа. Сердце ёкнуло.
— Маша! Что с Машей?
— Беги скорее! Этот отшельник Машку твою в баню заволок!
Марина сорвалась с места, не помня себя. В голове стучало: «Скорее, скорее!» Лишь бы не успел ничего сделать. Она не заметила, как несколько женщин с вилами бросились следом — в деревне уже неделю шептались, что приезжий странный, молчит, а глаза как у зверя. Впереди показалась Машина коляска у бани. Марина рванула дверь — та слетела с петель и рухнула под ноги.
Внутри Маша и дядя Дима удивлённо уставились на неё. Баня была переделана: чисто, печки нет, на потолке — ремни, в них — Машины ноги. С другой стороны ремней висел груз. Девочка поднимала ногу, а мужчина поддерживал тяжесть.
— Мама! — воскликнула Маша.
Марина осела по стене.
— Господи, что вы тут делаете?
В предбанник влетели женщины с вилами. Дмитрий глянул на них, потом схватился за голову:
— Вы с ума сошли? Я говорил Маше: давай скажем маме, а она — нет, хочу сюрприз. Я, взрослый мужик, и не подумал, что вам такое в голову взбредёт!
Маша повернулась к матери:
— Мам, ты всё испортила! Я хотела на твой день рождения показать, чему научилась. Ну, давай сейчас?
Она схватилась за ручку дивана и медленно встала. Марина рванулась поддержать, но Дмитрий удержал её. Маша постояла миг и отпустила ручку.
— Мам, я сама стою! Долго не могу, но научусь, правда!
Марина заплакала. Женщины опустили вилы и молча ушли. Дмитрий тоже вышел. Вечером, когда Маша спала, он постучал в дверь.
— Здравствуйте. Надо объясниться. Ради Маши — у неё успехи, бросить нельзя, толку не будет.
Марина слушала. Глаза Дмитрия, казавшиеся чёрными и непроницаемыми, были полны боли. У него была жена, дочь. Пять лет назад они попали в аварию. Дочь осталась парализованной, как Маша. Дмитрий, врач, увлекался нетрадиционной медициной, разрабатывал упражнения, чтобы её поднять. Жена не верила, увезла девочку за границу на операцию. Сердце ребёнка не выдержало. Жена не вернулась, а он ушёл из больницы. Жил затворником, пока не вспомнил про бабкин дом в деревне.
— Приехал, а тут Маша. Больно было смотреть, но пересилил себя. План лечения для дочки привёз с собой. Простите, надо было сразу с вами говорить. Не смог.
— Это вы нас простите, — тихо сказала Марина. — И Машка — партизан.
Через три месяца, на день рождения Марины, Маша сделала первые шаги. Радовались все — Марина, Дмитрий, Маша. Кричали так, что прибежала тётя Наташа:
— Господи, что у вас? Убивают кого?
Дмитрий обнял её:
— Посмотрите! Маша пошла сама!
— Наша Маша? — прослезилась соседка. — Поженились бы уже, что ли. Вся деревня вас поженила, а вы всё вздыхаете.
— Тётя Наташа! — ахнула Марина.
— А что не так? Смешно смотреть: взрослые, а прячетесь.
Соседка ушла. Маша задумчиво сказала:
— А что, на свадьбу я бы, может, и станцевала.
— Маша! — хором воскликнули Дима и Марина, а потом рассмеялись.
Вечером, на крыльце, Дмитрий сказал:
— Год назад я бы не поверил, что скажу такое. Марин, а может, тётя Наташа права? Что мы, как школьники, глаза прячем?
— А как быть? Покидала нас жизнь, — вздохнула Марина.
— Кого она не футболит? Давай попробуем стать счастливыми.
— А может, не обманывать судьбу, а принять её? — улыбнулась Марина.
Дима рассмеялся:
— Неважно. Главное — станем счастливыми. И Маруська на свадьбе станцует.
