— Кать, это юбилей. Шестьдесят лет — дата серьёзная, — Максим присел на край кровати, — Неудобно не прийти.
— Неудобно? — Катя развернулась к мужу, — А как твоя мать обращается с нашими детьми — это удобно?
Максим промолчал. Он помнил, как год назад на дне рождения племянницы Нина Павловна демонстративно вручила той огромный набор игрушек, а Мише и Соне даже конфет не досталось.
— Знаешь, — продолжила Катя, — Я могу стерпеть её отношение ко мне. Но когда она обижает детей…
— Мама просто… — начал Максим.
— Просто что? — перебила Катя, — Просто ненавидит меня? Или просто считает наших детей недостойными её внимания?
Она подошла к окну. На детской площадке во дворе Миша и Соня играли с соседскими ребятами.
— Помнишь, как всё начиналось? — спросила Катя, не оборачиваясь.
Конечно, Максим помнил. Первая встреча с родителями прошла ужасно. Нина Павловна с порога окинула Катю таким взглядом, будто перед ней была не девушка сына, а какая-то прокажённая.
— Значит, продавщица? — спросила она тогда, хотя прекрасно знала, что Катя работает администратором в торговом центре.
С тех пор отношения только ухудшались. Когда Максим объявил о свадьбе, Нина Павловна устроила настоящий скандал.
— Ты же понимаешь, что она за твои деньги зацепилась? — говорила она сыну, — Какая любовь? Она же из простой семьи!
На свадьбе Нина Павловна сидела с каменным лицом. Даже не поздравила молодожёнов. Зато потом, на семейных встречах, постоянно расхваливала мужа своей дочери — «из хорошей семьи, с образованием».
Когда родился Миша, Нина Павловна даже не приехала в роддом. Прислала сообщение: «Поздравляю». И всё. Через два года, когда появилась Соня, история повторилась.
— Максим, — Катя повернулась к мужу, — Я не хочу, чтобы наши дети чувствовали себя отверженными. Они же всё понимают. Миша вчера спрашивал, почему бабушка никогда не дарит им подарки.
— Что ты ему ответила?
— А что я могла ответить? Что их бабушка считает их недостойными внуками? Или что она ненавидит их мать?
Максим встал, подошёл к жене.
— Хорошо, — сказал он, — Давай сделаем так. Мы придём, поздравим маму. Если она опять начнёт… я обещаю, что это будет последний раз.
— Ты говорил это год назад, — напомнила Катя.
— В этот раз всё будет по-другому, — твёрдо произнёс Максим, — Я не позволю ей обижать вас.
Катя долго смотрела на мужа, потом кивнула:
— Хорошо. Но учти — это последний шанс.
Они не знали, что этот визит действительно станет последним. И что фраза, которую произнесёт Нина Павловна, навсегда разрушит их отношения.
А пока они смотрели на играющих во дворе детей и надеялись, что хотя бы в этот раз всё пройдёт нормально. Но оба чувствовали — надежда эта призрачна.
В квартире Нины Павловны собрались все родственники. Сестра Максима, Ирина, с мужем и дочкой Алисой, несколько дальних родственников и соседка — давняя подруга именинницы.
Катя с детьми и Максимом пришли последними. Нина Павловна встретила их в прихожей, демонстративно расцеловала только сына.
— Проходите, — бросила она остальным и удалилась на кухню.
В большой комнате стол ломился от угощений. Алиса, десятилетняя дочь Ирины, уже сидела на почётном месте рядом с бабушкиным стулом. Миша и Соня неуверенно топтались у входа.
— Садитесь куда-нибудь, — махнула рукой Нина Павловна, внося очередное блюдо.
Катя заметила, как Миша дёрнулся от этих слов. В свои восемь лет он прекрасно понимал разницу в отношении бабушки к нему и к двоюродной сестре.
— Алисонька, золотко, попробуй салатик, — ворковала Нина Павловна, накладывая внучке полную тарелку, — Специально для тебя готовила.
Миша посмотрел на свою пустую тарелку. Соня, которой было шесть, придвинулась ближе к брату.
— А вы что сидите? — бросила Нина Павловна, проходя мимо, — Сами себе положите, не маленькие.
Ирина с мужем переглянулись. Даже они, обычно поддерживающие мать во всём, почувствовали неловкость.
— Мам, может, хватит? — тихо произнёс Максим.
— Что хватит? — удивилась Нина Павловна, — Я же ничего не делаю.
— Вот именно, — процедил Максим.
Застолье продолжалось. Нина Павловна распиналась перед гостями, рассказывая об успехах Алисы в музыкальной школе. О том, как внучка выиграла конкурс рисунков. О том, какая она умница и красавица.
— А вот Миша недавно занял первое место на олимпиаде по математике, — вставила Катя.
— Да? — равнодушно отозвалась Нина Павловна, — Надо же.
И тут же продолжила:
— А наша Алисонька…
Миша опустил голову. Соня под столом сжала его руку.
— Время подарков! — объявила Нина Павловна, когда с основными блюдами было покончено.
Она достала большую коробку, перевязанную лентой.
— Это моей любимой внученьке, — она протянула подарок Алисе.
Та развернула упаковку — внутри оказался дорогой планшет последней модели.
— А это, — Нина Павловна достала ещё коробки, — От тёти Вали, от дяди Пети…
Перед Алисой выросла гора подарков. Она радостно разворачивала их один за другим.
Миша и Соня сидели молча. Никаких подарков для них не было.
— Бабушка, — вдруг произнесла Соня своим тихим голоском, — А нам?
В комнате повисла тишина. Все замерли.
— Что нам? — переспросила Нина Павловна.
— Подарки, — пояснила девочка.
— А с чего вы решили, что вам что-то положено? — холодно поинтересовалась Нина Павловна.
— Мы же тоже внуки, — сказал Миша.
— Вы? — Нина Павловна усмехнулась, — Нет, дорогие мои. Вы — не внуки. Вы — дети этой… — она кивнула в сторону Кати.
Максим медленно поднялся из-за стола.
— Что ты сказала? — спросил он таким тоном, что все за столом вздрогнули.
Но Нину Павловну уже понесло:
— А что такого? Я говорю как есть. Я этих спиногрызов никогда в жизни своими внуками считать не буду! Я даже знать их не хочу, и больше не приводи их сюда!
Этот момент стал точкой невозврата. То, что произошло дальше, навсегда изменило жизнь всей семьи.
Максим стоял, опираясь руками о стол. Его пальцы побелели от напряжения. Он смотрел на мать так, словно видел её впервые.
— Встаём, — сказал он детям, — Мы уходим.
— Сидеть! — рявкнула Нина Павловна, — Я ещё не закончила.
— Нет, мама. Это ты закончила. Всё закончила.
— Да как ты смеешь указывать мне в моём доме? — Нина Павловна поднялась, упёрла руки в боки, — Думаешь, если эта твоя… — она кивнула на Катю, — окрутила тебя, так теперь можешь матери грубить?
— Окрутила? — переспросил Максим, — Десять лет прошло, мама. Десять лет ты повторяешь одно и то же. У нас дети растут, а ты всё никак не успокоишься.
— А что я должна делать? — Нина Павловна обвела взглядом притихших гостей, словно искала поддержки, — Радоваться, что сын связался с…
— Договаривай, — холодно произнёс Максим, — Давай, скажи при всех, что ты думаешь о моей жене.
— Максим, может не надо? — попыталась вмешаться Ирина.
— Надо, сестрёнка. Давно надо было. Пусть все услышат.
— Хорошо, — Нина Павловна выпрямилась, — Я скажу. Твоя жена — никто. Простая продавщица из магазина. Без образования, без культуры, без воспитания. И дети у вас такие же.
— Что с ними не так? — тихо спросил Максим.
— Что? Да посмотри на Алису — вот настоящая внучка! А эти… — она махнула рукой в сторону Миши и Сони, — Дворовые оборванцы.
Миша вскочил со стула:
— Неправда! Мы не оборванцы!
— Молчать! — Нина Павловна стукнула ладонью по столу, — В моём доме будет говорить только…
— Нет, мама, — перебил Максим, — В твоём доме больше никто говорить не будет. Потому что нас здесь больше не будет.
— Что значит не будет?
— То и значит. Мы уходим. Навсегда.
— Ты не посмеешь! — Нина Павловна побагровела, — Я тебя родила! Я тебя воспитала!
— И что? Это даёт тебе право унижать моих детей? Оскорблять мою жену?
— Я говорю правду!
— Нет, мама. Ты говоришь то, что внушила себе за эти годы. Ты построила в голове картину, где моя семья — враги. И даже не попыталась узнать нас по-настоящему.
— Да что там узнавать? — фыркнула Нина Павловна.
— Например, что Миша — лучший ученик в классе. Что Соня рисует так, что её работы берут на выставки. Что Катя давно уже не продавщица, а управляющая сетью магазинов. Но тебе это неинтересно, правда?
Нина Павловна молчала.
— Знаешь, что самое страшное? — продолжил Максим, — Ты даже не пытаешься их полюбить. Тебе проще ненавидеть.
— Я не обязана их любить.
— Верно. Не обязана. Как и мы не обязаны терпеть твои оскорбления.
Максим повернулся к детям:
— Собирайтесь. Мы уходим.
— Максим! — воскликнула Ирина, — Подумай, что ты делаешь!
— Я уже подумал. Десять лет думал.
Нина Павловна стояла, вцепившись в спинку стула. Она смотрела, как сын помогает детям надеть куртки, как Катя застёгивает сумку.
— Если уйдёшь сейчас — можешь не возвращаться, — произнесла она.
— Не волнуйся, мама, — ответил Максим, — Не вернусь.
Он взял Соню на руки, второй рукой обнял Мишу за плечи.
— Пойдёмте, родные. Здесь нам не рады.
Нина Павловна сидела в пустой кухне. Гости разошлись сразу после ухода Максима и его семьи. Даже Ирина, обычно поддерживающая мать, молча собрала вещи и увела притихшую Алису.
На столе стоял нетронутый праздничный торт. Свечи в форме цифры «60» так и не зажгли.
— Предатели, — произнесла Нина Павловна в пустоту, — Все предатели.
Она достала старый фотоальбом. Вот Максим маленький, вот его первый школьный день, вот выпускной… А дальше — пустота. Нет ни свадебных фотографий, ни снимков внуков.
В дверь позвонили. Нина Павловна вздрогнула. Неужели вернулись? На пороге стояла соседка, Валентина Сергеевна.
— Ниночка, можно?
— Заходи.
Валентина Сергеевна прошла на кухню, села напротив подруги.
— Что молчишь? — спросила Нина Павловна, — Тоже осуждаешь?
— Нет, — покачала головой соседка, — Жалею.
— Меня? Не надо. Я всё правильно сделала.
— Не тебя жалею. Внуков твоих и сына с женой.
— Это ещё почему?
— Потому что ты сама себя лишила самого дорогого. Семьи.
Нина Павловна фыркнула:
— Какой семьи? Этой выскочки с её…
— Прекрати, — жёстко оборвала Валентина Сергеевна, — Хватит. Десять лет я молчала, смотрела, как ты рушишь свою жизнь. Больше молчать не буду.
— Да что ты…
— Помолчи и послушай. Я знаю твоих внуков. Они часто играют в нашем дворе. Миша — удивительно умный мальчик. Знаешь, что он помогает моему внуку с математикой? А Соня? Она нарисовала мой портрет на день рождения. Он у меня в спальне висит.
Нина Павловна молчала.
— А Катя, — продолжала соседка, — Ты хоть знаешь, как она заботится о Максиме? Как любит его? Как воспитывает детей?
— Откуда ты всё это знаешь?
— Оттуда, что я не запретила себе их узнать. Не построила стену из предрассудков и обид. Я всё это время хорошо общалась с ними со всеми!
Валентина Сергеевна встала.
— Знаешь, что самое страшное? Ты даже не представляешь, чего себя лишила. Какого счастья, какой любви. И теперь уже не узнаешь.
— Думаешь, они не вернутся? — тихо спросила Нина Павловна.
— А ты бы вернулась? После всего, что наговорила?
Нина Павловна опустила голову.
— Что же делать?
— Ничего, — ответила Валентина Сергеевна, — Теперь уже ничего. Ты сделала свой выбор. Сама выбрала одиночество вместо семьи, гордыню вместо любви.
Она направилась к выходу, но у двери остановилась:
— Знаешь, я вчера видела, как Миша учил Соню кататься на велосипеде. Она падала, плакала, но брат терпеливо поднимал её и говорил: «Не бойся, я рядом». Вот это семья, Нина. А ты… ты просто старая глупая женщина, которая предпочла остаться одна.
Дверь закрылась. Нина Павловна вернулась на кухню, села за стол. В пустой квартире было тихо. Только тикали часы, отсчитывая минуты её одинокой старости.
На столе лежал конверт — подарок от Максима, который он оставил перед уходом. Нина Павловна открыла его. Внутри была фотография: Миша и Соня в обнимку, смеются в камеру. На обороте детским почерком написано: «Бабушке в день рождения. Мы тебя любим».
Но было уже поздно. Она сама захлопнула дверь в счастливое будущее, где могла бы быть частью большой любящей семьи. Теперь эта дверь закрылась навсегда.
