Перед глазами снова и снова всплывал образ Марины, её лучезарная улыбка, игривый взгляд…
— Артём! Ты меня вообще слушаешь или где? — голос жены вырвал его из сладких грёз.
— А? Да-да, конечно слушаю, — соврал он, лихорадочно пытаясь выудить из памяти хоть крупицу её монолога. Безуспешно.
— Ну и когда мы поедем в центр? Надо договор подписать, время не ждёт. Я уже всё разузнала, собрала документы…
Артём тяжко вздохнул, украдкой глянув на часы. Через час нужно быть на работе, где его ждала очередная встреча с Мариной. От этой мысли внутри всё сжалось в тугой комок.
— На этой неделе никак не получится, — очередная ложь слетела с его губ легко, как пушинка. «Теперь я прямо профессиональный враль», — усмехнулся он про себя.
После работы Артём встретился с лучшим другом Пашкой в их любимом баре. Они дружили ещё со школы, и Пашка был единственным, кому Артём мог довериться полностью.
— Братан, я в полной за… засада у меня — признался Артём, отхлебывая свое нефильтрованное.
— Опять твоя эпопея с ЭКО? — Пашка понимающе кивнул.
— Если бы только это… — Артём помолчал. — Помнишь, я рассказывал про новую помощницу?
— Ту красотку? — Пашка присвистнул. — Только не говори, что…
— Да, — Артём уставился в свой бокал. — Я просто поплыл как мальчишка. Знаю, что нельзя, что женат, что подло это всё… И ничего не могу с собой поделать. Представляешь?
— Слушай, — Пашка подался вперёд, — может, это просто кризис? Ну, знаешь, семь лет брака, все дела… Вика-то тебя любит.
— Любит… — Артём горько усмехнулся. — Только не меня она любит, а идею о ребёнке. Талдычит, что надо рожать, что возраст. Достало! Знаешь, когда мы последний раз просто разговаривали? Не про больницы, не про детей, а просто – о жизни, о нас?
— И что думаешь делать?
— Без понятия, — Артём провёл рукой по лицу. — Домой иду как на каторгу. С Викой холодно, пусто. А с Мариной… С ней я живым себя чувствую, понимаешь?
— Понимаю, — Пашка вздохнул. — Только смотри, не наломай дров, живчик. Семь лет – это не шутки.
На следующий день Артём пришёл на работу раньше обычного. В офисе было тихо, только шуршала уборщица со своей шваброй. Он сидел за столом, пытаясь сосредоточиться на документах, когда в кабинет вошла Марина.
— Доброе утро, Артём Сергеевич! — её улыбка осветила всю комнату. — Вы сегодня так рано…
— Марин, — он поднял на неё глаза, — давай без отчества, когда мы одни? Какой я тебе Сергеевич…
Она подошла ближе, от неё пахло какими-то цветами, и у Артёма закружилась голова.
— Как скажешь… Артём, — она произнесла его имя особенно мягко. — Кофе будешь?
— Буду, — он улыбнулся. — С корицей.
— Я помню.
Вечером он поехал к матери. Галина Петровна встретила его с привычной заботой, но в глазах читалась тревога.
— Исхудал совсем, — причитала она, накладывая сыну пюре. — Что случилось-то? Вика опять в больнице?
— Мам, я так больше не могу, — выдохнул Артём, глядя в тарелку. — Всё как-то… неправильно стало.
— Что неправильно? — мать присела рядом. — Говори уж, не томи.
— Мам, давай только сейчас без нотаций. Короче… Я встретил другую, — слова давались с трудом. — И она… она совсем другая. С ней легко, понимаешь? Как воздухом свежим дышать.
Галина Петровна помолчала, потом спросила тихо:
— А с Викой что?
— Не знаю, — честно признался Артём. — Мы как чужие стали. Всё только про детей этих, про больницы… Я для неё просто как донор какой-то, не муж уже.
— Ой, сынок, — вздохнула она, переворачивая котлеты в сковороде — все через это проходят. Вот родится малыш – сразу всё наладится.
— Ага, начнётся новый круг ада, — буркнул Артём. — Пелёнки, болячки, недосып…
— А ты что думал? — усмехнулась мать. — Это тебе не в приставку играть. Вон отец твой и работал как вол, и вас троих на ноги поставил…
— И в пятьдесят сгорел, — вырвалось у Артёма.
Галина Петровна замерла с лопаткой в руке:
— Ты это брось, — голос её дрогнул. — Отец болел, но семья давала ему силы бороться. Не смей так говорить!
По дороге домой Артём снова набрал Пашку:
— Слушай, может, забуримся куда-нибудь?
— Опять душу бередить будешь? — хмыкнул друг. — Ладно, давай в нашем месте через полчаса.
В баре было немноголюдно. Они заняли свой любимый столик в углу.
— Знаешь, — начал Артём, — сегодня с матерью говорил. Про отца вспоминали…
— И что?
— Да вот думаю: он всю жизнь пахал как проклятый, ради семьи, детей. А что в итоге? Даже до внуков не дожил…
— Ты это к чему? — Пашка внимательно посмотрел на друга.
— Да к тому, что… — Артём замялся. — Может, не стоит жить только ради долга? Может, надо и о себе думать?
— То есть, ты уже всё решил? — Пашка покачал головой. — Бросишь Вику?
— Не знаю… — Артём потёр виски. — Голова кругом идёт. Но так дальше тоже нельзя.
Домой он вернулся поздно.
Вика ждала его на кухне – вымотанная, осунувшаяся, с потухшим взглядом. Перед ней лежала стопка каких-то медицинских бумаг.
— Я записала нас на приём, — сказала она вместо приветствия. — На следующую среду.
Артём смотрел на жену и вдруг понял, что совсем не узнаёт её. Где та весёлая девчонка, в которую он влюбился на третьем курсе? Куда делась её задорная улыбка, живой блеск в глазах?
— Вик, — начал он осторожно, — может, нам стоит сначала… поговорить?
— О чём? — она подняла на него усталый взгляд. — О том, что ты задерживаешься на работе? Или о том, как пахнет от тебя чужими духами?
Артём застыл. Вика знала? Всё это время знала и молчала?
— Вик, я… — слова застряли в горле.
— Не утруждайся, — она горько усмехнулась. — Думаешь, я слепая? Или глухая? Весь офис уже шушукается о том, как ты со своей помощницей воркуешь. Я тебя не держу, уходи, но знай — уйдешь, обратно я тебя не приму.
В этот момент телефон Артёма пиликнул сообщением. Вика дёрнулась, как от удара:
— Она, да? Даже сейчас не может подождать?
— Это Пашка, — соврал Артём, хотя сообщение действительно было от Марины.
На следующий день он снова встретился с другом, но на этот раз не в баре, а в небольшом парке недалеко от работы.
— Она всё знает, — Артём нервно курил, расхаживая по дорожке. — Представляешь? Всё это время знала и молчала!
— А ты чего хотел? — Пашка присел на скамейку. — Думал, она совсем наивная? Вика всегда была умной девчонкой.
— Только знаешь, что странно — Артём остановился. — Я даже не чувствую себя виноватым. Вообще. Как будто… как будто мы с ней уже давно чужие.
В этот момент мимо них пробежала молодая мама с коляской, из которой доносилось радостное гуление младенца. Артём проводил её взглядом.
— Помнишь Светку с физмата? — вдруг спросил Пашка.
— Ну?
— Она тоже не могла забеременеть. Пять лет лечилась. А потом бросила все эти процедуры, усыновили с мужем пацана из детдома. Сейчас счастливы, не нарадуются.
— К чему ты это?
— К тому, что есть разные пути к счастью, — Пашка посмотрел вслед женщине с коляской. — Но ты выбрал самый подлый.
— Да пошёл ты! — вспылил Артём. — Тебе легко говорить! Живёшь себе холостяком, никаких обязательств…
— Зато я не предаю никого, — спокойно ответил Пашка. — Может, это и к лучшему, что у вас с Викой нет детей. Представь, каково было бы ребёнку с таким отцом?
Артём замахнулся, но Пашка перехватил его руку:
— Бей, если легче станет. Только правды это не изменит.
В офис Артём вернулся взвинченный. Марина, как обычно, встретила его улыбкой:
— Кофе?
— Нет, — отрезал он. — И вообще… давай сегодня без… этого всего.
— Что случилось? — она подошла ближе, положила руку ему на плечо.
В этот момент дверь распахнулась, и в кабинет влетела Вика. Она замерла на пороге, глядя на эту сцену, потом медленно перевела взгляд на Марину:
— Так вот ты какая.
— Вика, — Артём вскочил, — это не то, что…
— Хватит, — процедила она сквозь зубы. — Просто хватит.
Марина отступила на шаг, но держалась уверенно:
— Извините, но мы тут работаем. У вас что, нет других мест для выяснения отношений?
— Работаете? — Вика рассмеялась, но в этом смехе не было ни капли веселья. — Да, я вижу, как вы… работаете.
В приёмной уже собрались любопытные сотрудники. Кто-то шептался, кто-то снимал на телефон.
— Вика, пожалуйста, — Артём попытался взять жену за руку. — Давай выйдем, поговорим…
— Не трогай меня! — она отдёрнула руку. — Семь лет… Семь лет я жила с человеком, которого, оказывается, совсем не знала.
— Да что ты знаешь о нём? — вдруг вмешалась Марина. — Ты его совсем не ценишь! Только и думаешь о своём ЭКО…
— А ты, значит, ценишь? — Вика повернулась к ней. — Думаешь, ты особенная? Такая молодая, красивая, без проблем… Знаешь, сколько таких, как ты, я повидала за эти годы? Думаешь, ты первая?
Артём побледнел. В приёмной стало тихо.
— Что ты несёшь? — прошептал он.
— Правду, милый, — Вика улыбнулась страшной улыбкой. — Помнишь Олю из бухгалтерии? А Наташу из отдела продаж? Нет? Странно, они тебя хорошо помнят. Особенно Наташа – она тогда тоже была твоей «помощницей».
Марина медленно повернулась к Артёму:
— Это правда?
Он молчал, не зная, что сказать. В голове крутилась только одна мысль: «Как она узнала? Откуда?»
— Знаешь, — продолжала Вика. — Я всё это время верила, что ты изменишься. Что это просто кризис, что всё наладится… А потом поняла: проблема не во мне. Проблема в тебе.
Она достала из сумочки папку с документами:
— Вот, держи. Это заявление на развод. Я уже всё подготовила. И да, можешь не беспокоиться об алиментах – детей у нас всё равно нет.
С этими словами она развернулась и вышла. В приёмной расступились, давая ей дорогу. Артём смотрел ей вслед, чувствуя, как рушится его тщательно выстроенный мир.
— Артём, — тихо позвала Марина, — это правда? Про других женщин?
Он не ответил. Схватил пиджак и выбежал из офиса. Через пять минут он уже набирал номер Пашки:
— Срочно надо пересечься.
— Что на этот раз? — в голосе друга слышалась усталость.
— Всё рухнуло, — Артём сел в машину. — Приезжай в «Берлогу», всё расскажу.
В «Берлоге» было накурено и шумно. Артём сидел, уставившись в стакан с виски, когда появился Пашка.
— Ну, выкладывай, — друг тяжело опустился напротив. — Что ты ещё натворил?
— Она всё знала, — Артём залпом опрокинул стакан. — Про всех. Понимаешь? Про каждую интрижку, про каждый грёбаный раз, когда я…
— Стоп, — Пашка поднял руку. — Какие ещё «всех»? Ты о чём?
— Да были… случаи, — Артём поморщился. — До Марины. Ничего серьёзного, просто…
— Просто ты г…н, — закончил за него Пашка. — И давно это у тебя?
— Года три назад началось, — Артём подозвал официантку, заказал ещё виски. — Сначала Оля из бухгалтерии. Потом Наташа… Я думал, Вика не знает. Я был уверен…
— А она знала и молчала, — Пашка покачал головой. — Господи, какая же она сильная женщина.
— Самое паршивое — Артём горько усмехнулся. — Когда она сегодня всё это высказала, при всех… Марина на меня так посмотрела…
— А ты чего ждал? Что она бросится тебе на шею с криками «какой ты опытный»?
В этот момент телефон Артёма зазвонил. Марина.
— Не бери, — посоветовал Пашка.
Но Артём уже нажал «ответить»:
— Да?
— Ты должен знать, — голос Марины звучал странно. — Я беременна.
Артём выронил телефон. Пашка подхватил трубку.
— Что она сказала? — Артём вцепился в рукав друга.
— Что беременна. И что ты должен сделать выбор. Прямо сейчас.
Артём застонал, обхватив голову руками:
— Что мне делать, а? Что делать?
— Для начала протрезветь, — Пашка поднялся. — Пойдём, подышишь воздухом.
На улице моросил мелкий дождь. Они медленно шли по пустынной улице.
— Помнишь, как мы с тобой в школе мечтали? — вдруг спросил Пашка. — Ты всё говорил: «Буду как отец – настоящим мужиком. Семья, дети, всё как положено…»
— Помню, — буркнул Артём.
— И что в итоге? Стал ты настоящим мужиком?
— Слушай, хватит меня пилить! — взорвался Артём. — Думаешь, мне легко? Думаешь, я хотел, чтобы всё так вышло?
— А как ты хотел? — Пашка остановился. — Чтобы было как в кино – красиво и без последствий? Жена тихо уйдёт в закат, любовница родит тебе наследника, и все будут счастливы?
— Да иди ты! — Артём размахнулся, но Пашка легко уклонился.
— Бей, если хочешь. Только легче не станет. Знаешь, что я думаю? Тебе не Марина нужна, и не Вика. Тебе вообще никто не нужен, кроме себя самого.
— Это неправда, — прошептал Артём. — Я люблю…
— Кого? — перебил его Пашка. — Марину? Тогда почему до неё были другие? Вику? Тогда почему ты её предавал?
В этот момент снова зазвонил телефон. На этот раз – мать.
— Да, мам?
— Артём, — голос Галины Петровны дрожал. — Сынок, ты где? Вика только что звонила…
— Знаю, мам. Всё знаю.
— Приезжай домой. Нам надо поговорить.
— Куда домой? — горько усмехнулся Артём. — К тебе? К Вике? К Марине?
— Ко мне, — твёрдо сказала мать. — Немедленно.
Пашка вызвал такси:
— Поезжай. Тебе нужно проспаться и подумать. Только… знаешь что? Не звони пока никому. Ни Вике, ни своей… новой.
— А если Марина правда беременна? — Артём посмотрел на друга с отчаянием.
— Тогда тем более надо всё хорошенько обдумать. И попытаться хоть раз в жизни поступить по-человечески.
Дома мать ждала его на кухне. На столе стоял чай с мятой.
— Садись, — Галина Петровна кивнула на стул. — Рассказывай.
— Что рассказывать? — Артём тяжело опустился на стул. — Ты же всё знаешь.
— Знаю, — она вздохнула. — Вика мне всё рассказала. И про твои похождения, и про эту… новую. Как её?
— Марина.
— И что теперь думаешь делать?
— Она говорит, что беременна.
Галина Петровна замерла с чашкой в руках:
— И ты ей веришь?
— А почему нет?
— Потому что, сынок, — мать села рядом, — такие, как она, на многое готовы, чтобы заполучить женатого мужчину. Особенно если он – перспективный сотрудник с хорошей зарплатой.
— Мам, ты не понимаешь, — Артём устало потёр глаза. — Марина не такая…
— Конечно, не такая, — Галина Петровна горько усмехнулась. — Они все «не такие», пока не получат что хотят. Знаешь, сколько таких историй я повидала?
В этот момент в дверь позвонили. На пороге стоял Пашка, промокший до нитки:
— Извините за поздний визит, Галина Петровна. Можно?
— Проходи, — она кивнула. — Чаю будешь?
— Лучше чего покрепче, если есть.
Мать молча достала из шкафчика бутылку коньяка:
— Только не смотрите, не наклюкайтесь. А то уже оба хорошенькие смотрю. Вам ещё думать надо.
Пашка плеснул в чашки коньяка, протянул одну Артёму:
— Я сейчас от Вики.
— Что? — Артём вскинулся. — Зачем ты к ней поехал?
— Потому что я, в отличие от некоторых, ещё помню, что такое дружба и верность, — Пашка отхлебнул из чашки. — Она там одна, понимаешь? Совсем одна.
— У неё есть родители…
— Которым она боится рассказать правду! — Пашка стукнул кулаком по столу. — Знаешь, что она мне сказала? «Как я им объясню, что семь лет жизни коту под хвост?»
Артём молчал, глядя в свою чашку.
— А ещё знаешь что? — продолжал Пашка. — Она беременна.
Чашка выпала из рук Артёма, разбившись вдребезги.
— От кого?.. — он побледнел. — В смысле как… когда?
— Два месяца. Узнала на прошлой неделе. Хотела сделать тебе сюрприз, — Пашка говорил тихо, но каждое слово било как молот. — А потом увидела тебя с этой… Мариной.
Галина Петровна охнула, прижав руку ко рту:
— Господи…
— Да вы не понимаете! — Артём вскочил. — Марина тоже беременна! Она мне сегодня сказала…
— И ты ей веришь? — Пашка покачал головой. — После всего, что было сегодня в офисе? После того, как она узнала про твои «подвиги»?
— А почему нет?
— Потому что, друг мой, — Пашка встал напротив него, — такие, как она, на всё готовы. Особенно когда понимают, что могут потерять свой «джекпот».
— Хватит! — Артём схватил друга за грудки. — Ты ничего не знаешь! Ни о ней, ни обо мне!
— Зато я знаю Вику, — спокойно ответил Пашка, не пытаясь освободиться. — Знаю, как она любила тебя. Как верила в тебя. Как мечтала о вашем ребёнке.
— Мальчики, не надо… — попыталась вмешаться Галина Петровна.
Но Пашка продолжал:
— А знаешь, что ещё я знаю? Что ты – трус. Всегда им был. Когда в школе надо было заступиться за слабого – ты отворачивался. Когда в институте нужно было взять на себя ответственность – ты прятался за чужие спины. И сейчас…
Артём с рыком оттолкнул друга:
— Убирайся! Слышишь? Убирайся из моего дома!
— Это не твой дом, — тихо сказала Галина Петровна. — Это мой дом. И он останется здесь столько, сколько нужно.
В этот момент телефон Артёма снова зазвонил. Марина.
— Не бери, — сказал Пашка.
— Возьми, — неожиданно произнесла Галина Петровна. — Возьми и спроси её прямо – правда ли она беременна? И готова ли пройти тест прямо сейчас, при тебе?
Артём колебался, глядя на мигающий экран.
— Ну? — поторопила мать. — Или боишься услышать правду?
Он нажал «ответить»:
— Да, Марина?
— Артём… — её голос звучал странно. — Нам надо поговорить о том, что дальше будет.
— Хорошо, Марин, но я хочу сделать тест днк — Артём почувствовал, как комната поплыла перед глазами.
— Я не беременна, — вдруг выпалила Марина неожиданно для всех. — Я запаниковала, когда узнала про других женщин… Хотела тебя удержать…
Артём нажал отбой и медленно опустил телефон. Пашка и мать молча смотрели на него.
— Она соврала, — прошептал он. — Про беременность… соврала.
— А ты удивлён? — Пашка покачал головой. — Серьёзно?
Артём рухнул на стул, обхватив голову руками:
— Что я наделал… Господи, что я наделал…
— Вот теперь правильные вопросы задаёшь, — Пашка сел рядом. — Только поздновато.
В этот момент в дверь снова позвонили. На пороге стояла Вика – бледная, с покрасневшими от слёз глазами.
— Можно? — она посмотрела на Галину Петровну. — Извините за поздний визит…
— Проходи, доченька, — мать подошла к ней, обняла. — Ты дома.
Артём вскочил:
— Вика…
— Сядь, — оборвала она его. — Я не к тебе пришла. К маме.
«К маме» – это слово резануло по сердцу. Семь лет она называла его мать мамой, и вот теперь…
— Я уезжаю, — Вика говорила спокойно, только пальцы, теребящие ремешок сумочки, выдавали её волнение. — Завтра утром. К тёте в Питер.
— Зачем? — вырвалось у Артёма.
— Затем, что я не хочу, чтобы наш ребёнок родился здесь. Где каждый угол напоминает о том, как его отец…
Она не договорила, всхлипнула. Галина Петровна обняла её за плечи:
— Тише, тише, девочка…
— Подожди, — Артём встал. — Давай поговорим. Я всё объясню…
— Что ты объяснишь? — Вика посмотрела на него с такой болью, что он отшатнулся. — Как ты крутил с другими, пока я бегала по врачам? Как врал мне в глаза? Как…
— Я люблю тебя! — выпалил он.
— Нет, — она покачала головой. — Ты никого не любишь, кроме себя. И никогда не любил.
— Неправда! — он шагнул к ней. — Я просто запутался… Я думал…
Вика вдруг улыбнулась сквозь слёзы.
— Я ведь всё знала. С самого начала. Про каждую твою измену, про каждую интрижку. Я думала – может, это я виновата? Может, если бы могла родить ребёнка раньше…
— Вика, пожалуйста…
— А потом я забеременела, — она положила руку на живот. — И знаешь, что я почувствовала? Не радость. Страх. Потому что поняла – я не хочу, чтобы мой ребёнок рос с таким отцом.
В комнате повисла тяжёлая тишина. Только часы тикали на стене – размеренно, равнодушно.
— Ты не можешь просто взять и уехать, — Артём пытался говорить твёрдо, но голос предательски дрожал. — Не имеешь права. Это мой ребёнок тоже.
— Можешь подать на установление отцовства, — спокойно ответила Вика. — Это твоё право. Но ты этого не сделаешь.
— Почему?
— Потому что тогда все узнают правду. Твои коллеги, твои партнёры… Все узнают, какой ты на самом деле.
Пашка хмыкнул:
— А она права, друг. Ты ведь этого больше всего боишься, да? Не потерять семью, а потерять лицо.
— Заткнись! — рявкнул Артём, но Пашка только покачал головой:
— Нет уж, друг. Сейчас ты послушаешь. Все послушают.
Он прошёлся по комнате, остановился у окна:
— Помнишь, как ты познакомился с Викой? На той дурацкой студенческой вечеринке, где ты чуть не сцепился с каким-то парнем из-за неё?
— При чём тут это? — Артём поморщился.
— При том, что ты тогда был другим. Настоящим. Помнишь, как сказал мне: «Это она, Пашка. Та самая, единственная»?
Вика тихо всхлипнула. Галина Петровна крепче обняла её за плечи.
— А помнишь, — продолжал Пашка, — как вы квартиру выбирали? Как ты пахал на трёх работах, чтобы первый взнос собрать? Как планы строили – детская, качели во дворе…
— Хватит, — глухо сказал Артём.
— Нет, не хватит! — Пашка повысил голос. — Потому что я хочу понять – где тот Артём? Куда делся мой друг, который готов был горы свернуть ради любимой? Который мечтал быть похожим на отца?
— Да при чём тут отец?! — взорвался Артём. — Его нет! Угробил себя работой, семьёй, обязательствами! И что получил взамен?
— Любовь, — тихо сказала Галина Петровна. — Он получил любовь. Мою, вашу… И никогда, слышишь, никогда не жалел об этом.
В этот момент зазвонил телефон Вики. Она глянула на экран, побледнела:
— Это мой врач…
Все замерли.
— Да, слушаю.
— Виктория Андреевна? Это Анна Викторовна Соколова. У меня результаты ваших последних анализов…
Артём подался вперёд, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле.
— К сожалению, показатели не очень хорошие, — продолжал голос в трубке. — Вам нужно срочно госпитализироваться. Беременность под угрозой.
Вика пошатнулась. Галина Петровна подхватила её, усадила в кресло:
— Спасибо. Мы сейчас приедем.
Артём рванулся к Вике:
— Я отвезу…
— Нет, — она отстранилась. — Не надо. Мама… можно вы со мной поедете?
— Конечно, девочка, — Галина Петровна уже накидывала пальто. — Пашка, вызови такси.
Артём смотрел, как они собираются – быстро, слаженно, будто репетировали. Его будто не существовало в этой реальности.
— Подождите, — он схватил Вику за руку. — Это мой ребёнок! Я должен…
— Ты должен был, — оборвала она. — Семь лет должен был. А теперь… теперь не мешай.
— Вика…
— Знаешь, — она вдруг остановилась в дверях, — я ведь правда любила тебя. Так сильно, что готова была простить всё. Но сейчас… — она положила руку на живот, — сейчас я люблю кого-то сильнее. И ради него я должна быть сильной.
Они ушли. Артём остался один в пустой квартире. Сел на диван, где столько раз сидел в детстве, где отец читал ему книжки…
Телефон завибрировал. Сообщение от Марины: «Прости. Я всё испортила. Может, встретимся, поговорим?»
Он удалил сообщение. Потом открыл галерею в телефоне, нашёл их с Викой свадебную фотографию. Молодые, счастливые, уверенные в будущем…
Снова звонок. Пашка:
— Мы в больнице. Вика в палате, врачи сказали – нужно сохранение. Состояние стабильное, но…
— Я приеду, — Артём вскочил.
— Не надо, — голос друга был усталым. — Честно – не надо. Ты сейчас только хуже сделаешь.
— Но это мой ребёнок!
— Да? — В голосе Пашки звучала горечь. — А ты уверен, что готов быть отцом? Не просто папашей, который платит алименты, а настоящим отцом? Как твой был?
Артём молчал.
— Вот именно, — вздохнул Пашка. — Знаешь что? Езжай домой. Подумай. Хорошенько подумай – чего ты хочешь на самом деле? И главное – кто ты на самом деле?
— А если я пойму? Если изменюсь?
— Тогда, может быть… — Пашка помолчал. — Но сначала докажи это. Не словами – делами. И не Вике, не мне, не матери. Себе докажи.
Артём повесил трубку. Подошёл к окну – там, в ночи, мелькнули фары проезжающей машины. Где-то залаяла собака. Жизнь продолжалась.
Он достал бумажник, вытащил старую, потёртую фотографию. Отец держит его, маленького, на руках. Улыбается…
— Прости, пап, — прошептал Артём. — Я всё испортил. Но я постараюсь… Честное слово, постараюсь всё исправить.
За окном начинался рассвет. Новый день. Новая жизнь. И где-то там, в больничной палате, билось маленькое сердечко – его ребёнка. Ребёнка, ради которого стоило стать лучше. Стать настоящим. Стать таким, каким был его отец.
Артём достал телефон, нашёл номер Марины. Палец завис над кнопкой «удалить контакт». Один клик – и первый шаг к искуплению будет сделан.
