— Знаете что, Анна Ивановна, — её голос был холодным, как лёд. — Никуда я съезжать не собираюсь. Квартира куплена на деньги моих родителей. Они продали своё имущество, чтобы помочь нам. Так что права на неё есть только у меня. И отдавать я её не собираюсь. А вы с Димой можете засунуть свои претензии сами знаете куда. Я в суд пойду, но своего не отдам!
В трубке повисла какая-то странная тишина, и Екатерина почувствовала, как по спине пробежал холод. Потом, наконец, Анна Ивановна с едким хихиканьем проговорила:
— Ну-ну, посмотрим, кто кого. Прежде чем права качать, проверь свои документы. У нас тут договор купли-продажи уже в руках. Пока ты на работе сидела, мы всё сделали. А без этого договора ты вообще никто и звать тебя никак. Так что собирайся потихоньку, квартирка, и спасибо, что мы тебя до сих пор терпели…
Екатерина с тихим вздохом открыла дверь своей квартиры. В голове стучала боль, глаза слипались от усталости. Работы было столько, что ей казалось, она уже и не человек вовсе, а какой-то автомат для выполнения задач. Скинув туфли и пройдя в гостиную, она взглянула на часы. Полночь. Ещё один сверхурочный день, когда вечер становится ночью, а ночь — ещё одним днём.
Села на диван, почти без сил, но тут её взгляд упал на планшет мужа, оставленный на журнальном столике. Взяла машинально, как если бы это было что-то её. Прокрутила экран и остановилась на мессенджере. Прочитала и замерла.
— Вот это да, — сказала она себе тихо, в груди похолодело. На экране мелькали сообщения с именем Ольга. Ласковые слова, намёки на прошлые и будущие встречи… Признания в чувствах. Екатерина почувствовала, как боль сдавила сердце. Как мог он? После всех лет, после того, что они пережили вместе?
В этот момент дверь открылась, и в прихожей раздался звук поворачиваемого ключа. Дмитрий зашёл в квартиру, увидел её с планшетом в руках — и мгновенно напрягся.
— Ты что, с ума сошла? — резко спросил он, подходя ближе.
— А ты как думаешь? — Екатерина развернула планшет к нему. — Кто такая Ольга, и что это за признания в любви? Объясни мне.
Дмитрий скривился, но оправдываться не стал.
— Ну что ты такая наивная? — он пожал плечами. — Ты все время на работе, всегда уставшая, как будто я тебе и не муж вовсе. Ты приходишь домой поздно, на самом деле, не для меня. А мне нужно тепло, уют, кто-то, кто меня будет встречать и ждать. А с тобой мы как соседи.
Екатерина не могла поверить своим ушам. Вот как? Она, значит, виновата, что работает, зарабатывает деньги, а он страдает от её отсутствия? Сколько лет они были вместе, и вдруг такой поворот!
— Знаешь что, Дмитрий, — она прошипела, едва сдерживая злость. — Если тебе так тяжело, давай разводиться. Живи с кем хочешь, создай свой уют. Только квартиру не тронь — она куплена на деньги моих родителей. И я за неё в лепёшку разбивалась.
Дмитрий не выдержал, вспылил.
— Ерунду не говори! Квартира наша общая, мы её вдвоём купили. И при разводе всё поделим поровну. Так что даже не думай качать права. Моя мать уже интересовалась, так что имей в виду.
Екатерина почувствовала, как у неё сжалось сердце. Разве он всерьёз думает, что она отдаст ему эту квартиру?
— Ага, решил развестись, а потом квартиру мою забрать? — её голос был хриплым от гнева.
В этот момент зазвонил телефон. Она подскочила, дрожащими руками взяла трубку. Голос свекрови был явным знаком, что всё это не просто так.
— Катюша, привет, извини, что поздно… Тут, в общем, мы с Димой посовещались и решили, что тебе лучше съехать из квартиры. Ты ведь знаешь, мы деньги на ремонт давали, так что мы на неё права имеем. Собирай вещички, я вот заеду, посмотрю, как ты тут без нас управляется…
Екатерина почувствовала, как у неё помутнело в глазах. Вот оно что! Они сговорились? Квартиру у неё отнять и на улицу её выставить, да без лишних слов?
— Знаете что, Анна Ивановна, — её голос был холодным, как лёд. — Никуда я съезжать не собираюсь. Квартира куплена на деньги моих родителей. Они продали своё имущество, чтобы помочь нам. Так что права на неё есть только у меня. И отдавать я её не собираюсь. А вы с Димой можете засунуть свои претензии сами знаете куда. Я в суд пойду, но своего не отдам!
В трубке повисла какая-то странная тишина, и Екатерина почувствовала, как по спине пробежал холод. Потом, наконец, Анна Ивановна с едким хихиканьем проговорила:
— Ну-ну, посмотрим, кто кого. Прежде чем права качать, проверь свои документы. У нас тут договор купли-продажи уже в руках. Пока ты на работе сидела, мы всё сделали. А без этого договора ты вообще никто и звать тебя никак. Так что собирайся потихоньку, квартирка, и спасибо, что мы тебя до сих пор терпели…
Екатерина просто не могла поверить. Она прижала трубку к уху, пытаясь осознать услышанное. Руки дрожали, но она стиснула зубы и бросила трубку на рычаг. Соседский скворечник за окном верещал в ответ на её вспышку гнева. Щёки горели, сердце бешено колотилось. Как они смеют? Это её дом, её квартира, и эти люди просто так отнимут её у неё?
Екатерина почувствовала, как в груди что-то защемило, и её мир в ту же секунду перевернулся. Так не бывает. Так не должно быть.
— Хватит! — прошептала она сквозь зубы, сжав кулаки. — Хватит быть тряпкой, которая всё проглатывает и молчит!
Она не могла просто так сдаться. Это было не про неё. Она должна была сражаться за своё. Сколько можно терпеть и верить? Достаточно! Она вернётся, возьмёт все документы, всю правду и покажет всем, кто тут хозяин.
Екатерина не спала всю ночь. Она прокручивала в голове план, шаг за шагом, как будто решала загадку. Нужно срочно найти юриста. Какого-то толкового, умного, кто не испугается этого семейного бардака. Собирать документы, искать хоть малейшую зацепку, которая поможет. Её права на квартиру – это не пустые слова. У неё есть доказательства, и она их найдёт.
Утро встретило её по-настоящему бодро, несмотря на отсутствие сна. Заварив кофе покрепче, Екатерина начала звонить. Сначала к Надежде Васильевне, подруге её матери, которая сразу ахнула, услышав о беде.
— Катюшка, милая, что ж за беда-то такая! — воскликнула женщина в трубке. — Твой муж совсем с катушек съехал! Но не переживай, я тебе помогу. Я хорошо помню, как ваши родители вкладывались, чтобы эту квартиру купить. Я сама с ними работала, помню, как на рынке вещи толкали. Если нужно, я в суде дам показания, подтвержу, как все было. Тебе только скажи, к кому обратиться, и я мигом буду рядом!
Екатерина почувствовала, как в груди оттаивает лёд. Вот это люди! Чужой человек, и то готов бороться за правду. А родня? Нет, родня решила свои интересы, перекладывая их на неё.
Следующий звонок был к Сергею Петровичу, адвокату, старому знакомому. Он всегда был лаконичен, но в этот раз обнадёжил:
— Молодец, что позвонила, Катюша. В таких делах медлить нельзя, каждая минута – на вес золота. Так, смотри. Первым делом нужно найти оригинал договора. Ты же говорила, он у свекрови, так? Ну, пусть теперь они докажут, что имеют право на квартиру. Мы пока займёмся остальными доказательствами, свидетели есть. Всё у нас получится, главное – не медлить. А ты подключи Надежду Васильевну, пусть всё вспомнит в деталях. Кто знает, может, на старых фотографиях есть нужные бумаги, или в письмах родители упоминали… Ищи, а я займусь правовой стороной.
Воодушевлённая, Екатерина ринулась в бой. Она перевернула весь дом, каждую бумажку, каждую коробку. И вот, чудо! На антресолях, в старой коробке, она нашла несколько банковских выписок с пометкой «Перевод средств для покупки квартиры». Всё сходилось, все даты и суммы были на месте. Это было её доказательство.
Дрожащими руками Екатерина набрала Дмитрия. Ну всё, теперь она будет разговаривать по-взрослому, серьёзно.
— Дима, нам нужно серьёзно поговорить, — сказала она, когда он наконец взял трубку. — Я нашла доказательства, что квартира куплена на деньги моих родителей. У меня есть выписки из банка, и Надежда Васильевна готова всё подтвердить в суде. Так что давай разберёмся по-человечески. Ты забираешь свои вещи и уходишь к своей Ольге, а я остаюсь в своём доме. Без суда, без лишнего шума, чтобы никто не узнал.
Но Дмитрий, как всегда, был настроен на конфронтацию.
— Кто ты такая, чтобы мне указывать? — голос его дрожал от гнева. — Я тебе говорил – либо делим квартиру пополам, либо убирайся! Да, какие бумаги ты там нарыла! Кто их читать будет? У нас тоже есть связи. Так что собирай свои манатки и выметайся, а то и полицию вызову, мало не покажется!
Екатерина замерла, когда её сердце вдруг пропустило один страшный удар. Вот как, значит? Угрожать силой? Силой вытолкать её из жизни? Да не выйдет! В этот момент она поняла: теперь она не отступит. Всё. Хватит быть жертвой, хватит молчать, хватит мириться с несправедливостью! Это был её момент. Она возьмёт свою жизнь в свои руки, будет бороться до конца. Всё, что её держало, — это правда, и она не собиралась её отпускать.
Когда наступил день суда, Екатерина пришла туда в полной боевой готовности. Рядом с ней стояли Надежда Васильевна и Сергей Петрович. В руках — пакет документов, с которыми они не могли проиграть. И в груди — эта неумолимая уверенность, что она должна выиграть. И что выиграет.
Судебное заседание началось бурно. Дмитрий сидел, как всегда, с каменным лицом, не поворачиваясь в её сторону. Анна Ивановна — с нервозными движениями, то и дело вскакивала с места, что-то выкрикивала, размахивала руками. И вот она привела в зал того самого риэлтора, Ксению Николаевну, которая начала утверждать, что квартиру оплачивала их семья.
Но Екатерина не растерялась. Она вытянула на стол банковские квитанции, уверенно развернула их и, не скрывая волнения, сказала:
— Ваша честь, прошу обратить внимание на эти переводы. Вот они — доказательства, что мои родители перевели деньги на счёт продавца квартиры. Все даты и номера транзакций на месте. А ещё, в качестве свидетеля, я пригласила Надежду Васильевну. Она лично помогала родителям продавать вещи, чтобы собрать деньги на покупку. Надежда Васильевна, прошу вас…
Старушка, не медля, поднялась с места. Всё, что она говорила, было точным, подробным, живым. Как Иван с Марией продавали дачу, гараж, машину, как они занимали деньги у друзей, как Надежда Васильевна помогала им на рынке, как таскалась по сберкассам с документами. И всё для того, чтобы её дочь, наконец, обрела свой угол, своё место под солнцем.
Судья внимательно слушал. Он кивал, время от времени делая пометки. Екатерина замечала, как его выражение лица становилось всё более мрачным, как взгляд его становился всё более суровым, когда он переводил его на Анну Ивановну. И эта уверенность росла, росла внутри неё, как чаша, которая вот-вот переполнится. Правда и справедливость, они не могут не победить!
Когда судья удалился на совещание, Екатерина почувствовала, как ноги становятся ватными. Несмотря на всю внешнюю решимость, внутри было страшно, страшно и тревожно. Всё, что она пережила, всё, что было вложено в этот процесс — все эти годы, эта борьба… Может, всё это пустое? Может, даже этот последний шанс окажется тщетным?
Но вот двери открылись. Судья, не спеша, подошёл к своему столу, и в зале воцарилась тишина, от которой кровь в жилах застывала. Екатерина, не в силах оторвать взгляда от его лица, почувствовала, как сердце ушло в пятки. Всё решится сейчас. Всё.
— Встать, суд идёт! — провозгласил секретарь, и в зале почувствовалась тишина, как перед бурей. — Слушается дело о праве собственности на квартиру. Решение суда…
Судья откашлялся и начал читать, неторопливо, с чётким, уверенным голосом:
— Суд, рассмотрев материалы дела, заслушав свидетельские показания и изучив представленные доказательства, постановил: признать право собственности на спорную квартиру за истицей, Сидоровой Екатериной Ивановной. Исковые требования ответчиков о разделе квартиры удовлетворению не подлежат в связи с отсутствием оснований. Встречный иск о выселении истицы также отклонить. Решение окончательное и обжалованию не подлежит!
Екатерина почувствовала, как потемнело в глазах. Это было так, как она надеялась, но всё равно оставалось ощущение, что это — какой-то сон. Правда? Действительно так? Восторжествовала справедливость? Рядом, рыдая, обнимала её Надежда Васильевна, а Сергей Петрович с улыбкой протянул руку, поздравляя с победой. Она сидела, не в силах поверить в происходящее.
Но её взгляд невольно зацепил Анну Ивановну, которая вскочила с места. Рука, сжимающая сумку, дрожала, а лицо свекрови покраснело от ярости. Она сверлила Екатерину взглядом, полным ненависти. Дмитрий, побледневший, что-то шептал на ухо матери. Но уже было поздно, решение суда было окончательным.
— Ну что ж, сама выбрала свой путь! — прошипела Анна Ивановна, проходя мимо. — Ноги моей больше в твоём доме не будет. И сына я заберу — нечего ему с тобой связываться!
Дмитрий, словно отрезанный, молча поплёлся за ней.
Екатерина не удержала горькую усмешку. Вот и всё. Пускай идут, куда подальше. Без них она проживёт, да ещё как. Без этой фальшивой «любви», без их постоянных забот, которые только раздражали. Всё. Больше никаких шагов назад, больше никаких уступок. Она натерпелась — теперь будет по-другому. Порога больше не увидят. Всё, с них хватит.
Шагнув через порог здания суда, Екатерина почувствовала, как с неё спадает тяжёлый, как будто каменный, груз. Столько лет мучений, унижений, страха. И вот, наконец, это всё позади. Это был её день. Свобода. Она, наконец, хозяйка своей жизни.
Когда она вернулась домой, сердце подскакивало. Всё вокруг так знакомо, так родно. Те же стены, та же мебель, тот же уют. Всё как было, а вместе с тем, всё теперь было совсем другим. Это был её дом. Здесь больше не было места для лжи, для предательства, для того ядовитого дыхания на спине.
Екатерина прошлась по комнате, касаясь пальцами каждого предмета, который был ей так знаком и дорог. Вот кресло у окна — её любимое, вот тот старинный сервант, который ещё бабушка привезла, вот книжная полка, которую они с отцом собирали. А вот ковёр, что мама ткала своими руками. Это было её прошлое. Это была её жизнь, её опора. И никому, ни за что она не позволяла бы забрать у неё этот маленький уголок мира, это её место под солнцем.
Глубоко вздохнув, Екатерина распрямила плечи. Теперь никаких страданий, никаких терзаний. Она готова начать новую жизнь. И только свою. Жизнь без оглядки на других, без вины и стыда. Жизнь для себя.
Тут раздался звонок в дверь, и на пороге оказались Надежда Васильевна с Еленой Сергеевной, её старой соседкой. Обе были нарядные, сияющие, с огромным букетом цветов в руках.
— Катюша, солнышко, поздравляем! — пропела Надежда Васильевна, обнимая её. — Ну что, отстояла своё, правда восторжествовала? Молодец, девочка, так держать! Теперь заживёшь по-настоящему, в своё удовольствие. А мы тебе всегда поможем, поддержим, ты только скажи!
— Катенька, милая, и от меня поздравления! — добавила Елена Сергеевна, целуя Екатерину в обе щёки. — Ты сильная, смелая женщина! Не побоялась, не сдалась, всё-таки отстояла своё. Вот теперь начнётся твоя настоящая жизнь. Без всех этих… без дураков, манипуляторов и предателей. Себе на радость, на душе будет легче.
Екатерина обняла старушек, чувствую, как слёзы навертываются. Вот оно — настоящее, родное тепло. За всё это время, сколько она пережила, они были рядом. Помогали, поддерживали. Не то что «родные» по паспорту…
— Спасибо вам, мои хорошие! — прошептала Екатерина, вытирая слёзы. — Без вас я бы не справилась, сдалась бы. Но теперь… Теперь я знаю, что всё будет хорошо. Потому что есть вы, потому что я стала другой. Сильной, уверенной в себе. И если кто-то решит меня сломать, пусть попробует — я встану и буду стоять до последнего!
Подруги засмеялись, похлопали в ладоши.
— Вот это настрой! — сказала Надежда Васильевна. — Узнаю нашу Катюшу, нашу героиню. Ну что, девочки, накроем стол? Посидим, отметим победу? Поговорим по душам? Жизнь всё равно изменится, точно говорю. Планы на будущее появятся, жизнь станет другой — и ты увидишь!
Так и сделали. Стол накрыли прямо в гостиной, а потом сидели до поздней ночи, вспоминая прошлое, мечтая о будущем. Смеялись и плакали. И Екатерина впервые за долгое время почувствовала себя не просто счастливой. Она почувствовала себя живой. По-настоящему живой, готовой к новому дню, полной надежд.
А за окном поднимался рассвет. Рассвет её новой жизни. Жизни для себя, по своим правилам. Без страха, без стыда, без обмана. Жизни, в которой она будет самой собой — смелой, дерзкой, неповторимой. И если кто-то попробует её остановить — пусть только попробует! Всё, что она будет делать, будет для неё, и она не отдаст своё.
И значит, всё будет хорошо. Она в этом уверена.
